Смотрите также
Д.Медведев: Добрый день, уважаемые коллеги!
Рад вас приветствовать. У нас проходит Третий съезд социальных работников. И, конечно, это знаменательное событие и в вашей жизни, и в жизни той отрасли, которой вы отдали практически всю свою жизнь. Третий съезд уже идёт. Я хотел с вами пообщаться, для того чтобы обсудить несколько вопросов.
В последнее время я специально решил сконцентрироваться именно на проблематике социального обслуживания в нашей стране, на проблемах пожилых людей, потому как, во‑первых, это действительно должен быть государственный приоритет – не думаю, что это требует какого‑то специального объяснения. Кроме того, без особого государственного внимания к проблемам отрасли – в нашей стране так заведено – обычно ничего не происходит. Поэтому чем больше внимания на высшем уровне, тем проще решать те проблемы, которые существуют в отрасли. А их, вы отлично знаете, много.
Недавно я обсуждал эту тему в Курске на совещании, потом проводил заседание ещё здесь, одно мероприятие, будет президиум Госсовета. Для того чтобы почувствовать общую ситуацию, у меня было несколько посещений: в Курске я посетил несколько социальных учреждений и вот только что был в гостях в московском пансионате, который занимается вопросами социального обслуживания.
В последнее время я специально решил сконцентрироваться на проблематике социального обслуживания в нашей стране, потому как это действительно должен быть государственный приоритет.
Социальный работник – профессия не новая, но весьма востребованная. У нас в стране более 500 тысяч социальных работников. Я только что, когда был в гостях у Людмилы Борисовны [Цыплаковой], говорил о том, что люди, которые работают в отрасли, – это люди особые, люди, которые в силу своих убеждений, психологической настроенности способны работать с очень непростым контингентом людей, с нашим старшим поколением, причём работать зачастую в крайне непростых условиях и за небольшую зарплату.
Это сложная, очень ответственная работа, которая требует серьёзной душевной мобилизации. Вы каждый день этим занимаетесь, проявляете и чуткость, и внимание. Не буду скрывать, люди у нас в стране не очень испорченные обилием социальных услуг. Мы пока не так развиты, как другие государства. Где бы я ни бывал в социальных учреждениях, люди же обычно что говорят? «Большое спасибо. У нас самые лучшие в мире социальные работники, самый лучший директор, самый лучший заведующий отделением, самые лучшие медсёстры, врачи». Конечно, это связано, может быть, и с тем, что они привыкают и им кажется, что это так. Но в значительной мере это всё‑таки связано с тем, что действительно люди, которые работают в отрасли, – это подвижники, люди, которые отдают силы и каждый день сталкиваются с большим количеством испытаний.
О трудностях, существующих в отрасли, думаю, вы мне и сами расскажете. Мы сейчас смотрим на существующие возможности, каким образом можно было бы ситуацию в отрасли если не моментально, то, во всяком случае, менять, добавляя и деньги, и принимая разумные организационные решения. Здесь есть чем заниматься.
Крайне важно, чтобы проблемами пожилых людей, занимались не только государственные структуры, но и неправительственные структуры, общественные объединения и деловые круги. Зрелость нашего бизнеса как раз в этом‑то и должна проявляться.
Мы только что обсуждали как раз с Людмилой Борисовной в отношении количества работников. Есть известная фраза о том, что лучше меньше, да лучше, принадлежащая классику марксизма-ленинизма. Но классик, безусловно, был прав в том смысле, что всегда с какими‑то жизненными ситуациями желательно справляться качественными изменениями. Даже когда мы говорим о людях, которые работают, очевидно, что можно многие задачи решать за счёт концентрации усилий, за счёт регулирования списочной численности и внедрения новых систем оплаты труда и новых систем организации труда.
Очень важны современные технологии, включая технологии управленческие, технологии дистанционные, очень важно заниматься и созданием мобильных бригад, оказанием медико-социальных услуг, особенно в сельской местности, потому что далеко не все люди даже в городе способны прийти в соответствующие учреждения.
На мой взгляд, также крайне важно, чтобы проблемами отрасли, а соответственно, проблемами пожилых людей, занимались не только государственные структуры, но и неправительственные структуры, общественные объединения и деловые круги. Зрелость нашего бизнеса как раз в этом‑то и должна проявляться.
Мы знаем, как много такой деятельности ведёт бизнес за границей: и путём элементарных пожертвований, и путём организации частных учреждений. Думаю, что нашим бизнесменам тоже пора этому учиться. Деньги хорошо зарабатывать и тратить тоже, наверное, приятно, но у каждого человека в этой жизни должен быть набор своих обязанностей. Считаю, что забота о людях пожилого возраста – это не только забота государства и не только забота родственников, это забота вообще должна быть всех успешных людей. Вот кто смог достичь успеха – он и должен в этом смысле свой вклад вносить. Это не означает, что нужно деньги из них тянуть, – нет, конечно. Это скорее моральная потребность должна быть.
Но есть региональные проблемы. В Москве – одна ситуация, что там говорить, она достаточно благополучная в силу бюджетной обеспеченности. А в глубинке другая ситуация. Люди действительно трудятся самоотверженно и в Москве, и в других регионах нашей страны, но бюджетная обеспеченность разная. Зарплата социального работника разная: от пяти тысяч рублей, что совсем, конечно, мало, до более или менее приличных цифр, которые есть у нас в Москве, в некоторых других крупных регионах. В общем, эти неровности нам необходимо сглаживать.
Люди действительно трудятся самоотверженно и в Москве, и в других регионах нашей страны, но бюджетная обеспеченность разная. В общем, эти неровности нам необходимо сглаживать.
У нас нет сейчас централизованных подходов и быть не может в силу понятных причин, но диспропорций таких тоже допускать нельзя, тем более что люди выполняют практически одну и ту же работу. И делают это, ещё раз подчеркну, с одинаковой степенью самоотверженности и достоинством.
Думаю, что этого достаточно для того, чтобы мы с вами поговорили. Я ещё раз вас приветствую в Москве. У меня нет никаких заранее подготовленных списков. Кто хотел бы выступить, пожалуйста, проявите себя. Потом я, наверное, пару слов попрошу сказать работников нашего Правительства.
Пожалуйста.
А.Дашкина: Дашкина Антонина Николаевна, президент Союза социальных педагогов и социальных работников, один из организаторов съезда, который мы проводим вместе с Минздравсоцразвития при поддержке ряда общественных организаций и, конечно, при большой поддержке Администрации Президента России.
Съезд проходит в Большом зале Администрации, и сейчас 1200 человек провожали нас аплодисментами.
Д.Медведев: На Старой площади?
А.Дашкина: На Старой площади, да.
Д.Медведев: Вернётесь – от меня им передавайте привет и самые наилучшие пожелания. Я и, конечно, бумаги подписал, но Вы просто лично передайте от меня привет. Я всех не могу позвать сюда, но передавайте.
А.Дашкина: Спасибо большое.
Я честно хочу сказать, что люди действительно были очень рады, во‑первых, что проведение съезда в этом здании – это уже само по себе престиж нашей профессии. Встреча наших специалистов со всей страны с Вами – это тоже один из шагов, очень важных, к повышению престижа и статуса профессии.
Хотела буквально несколько слов сказать, что сегодня люди, которые сюда пришли, делегаты съезда, они по существу представляют срез нашей профессии, потому что это Чукотка с Камчаткой, Республика Алтай, маленькие регионы и крупные, богатые и бедные, полевые социальные работники, которые непосредственно оказывают помощь, неся тяжёлые сумки пожилому человеку, и те, кто этим процессом руководит.
Вы сказали, что наша профессия (нам действительно 20 лет в следующем году исполняется) молода, с одной стороны, но за 20 лет очень много мы наработали. В своих кругах мы постоянно говорим сейчас о том, что находимся на новом витке развития, об идее модернизации, идее трёх «и». У нас, например, недавно проходил форум социальных работников Сибири и Дальнего Востока, было четыре «и». И сейчас мы пытаемся поднимать престиж и статус социального работника, качество услуг, которые мы оказываем нашим пенсионерам, ребятам, находящимся в колониях, людям в психиатрических больницах, людям, страдающим алкоголизмом, людям бездомным. Это всё наши клиенты… Мы хотим, чтобы нас заметили, потому что мы действительно, как Вы сказали, работаем с контингентом очень тяжёлым, часто несчастным, что касается пожилых, одинокими людьми. Для них рука нашей помощи действительно высоко оценивается.
Особенно пожилые люди всегда говорят, что у них всё хорошо, что они благодарят социального работника. Но наши социальные работники тоже не жалуются. Наверное, в этом тоже есть какая‑то проблема. Мы сегодня даже говорили о том, что сельские социальные работники, которые без транспорта, без компьютеров, без каких‑то механизированных средств ухода, реабилитационных методов ухода осуществляют помощь, не задумываются о том, что это можно сделать по‑другому. Очевидно, ставить вопросы, не жаловаться, а ставить вопросы – это очень важное умение, и мы сейчас в социальной сфере к этому подходим. И на съезде мы пытаемся очень конструктивно об этом говорить.
Конечно, очень большие проблемы у пожилых людей. Я не хочу говорить о медицине – я хочу говорить об уходе (наверное, многие об этом будут говорить), об отсутствии транспорта на селе, как я уже сказала, об отсутствии реабилитационных средств, которые облегчили бы жизнь пожилых людей. Есть огромные возможности для этого. В ряде регионов делают и ходунки, и поручни для пожилых людей, используя какие‑то западные идеи, но изготавливая их в школах, изготавливая их силами местного бизнеса.
Мы предлагаем Правительству использовать наши знания и опыт, привлекая нас в различные комиссии, для разработки документов, которые вы готовите на Госсовет. Мы готовы это делать. Мы готовы входить в различного рода комиссии. Мы агитируем социальных работников выдвигать свои кандидатуры и выходить на выборы. Удивительно, четыре года назад, когда мы об этом очень активно говорили, трое из наших руководителей социальной сферы, министры, стали депутатами Государственной Думы, и сегодня они с нами на Третьем съезде. Поэтому мы пытаемся активизировать людей.
Вы говорили о бизнесе. Должна Вам честно сказать, что бизнесу мы не очень интересны и в социальной работе, и в отношении к пожилым. Детям они готовы помогать. Детям они помогают, ничего нельзя сказать. Но пожилые – это всё‑таки категория, которая без нажима, давления, объяснения не имеет этой поддержки. И мы, конечно, должны говорить о разумном компромиссе. Нам необходимо, чтобы бизнес не рассматривал пожилого человека как уже отработанный материал. Это страшно звучит, но иногда они так себя ощущают.
Поэтому ещё раз благодарю Вас за возможность встретиться и высказать своё мнение. Мы передадим Вам книгу «Социальная работа. Добрая история». Мы все её подписали для Вас. Здесь социальные работники говорят о том, что они делают, в основном для пожилых людей.
Спасибо.
Д.Медведев: Антонина Николаевна, мы не так часто встречаемся, как, наверное, нужно было бы. Хотя сейчас я много мероприятий провожу именно с социальными работниками и посещаю социальные учреждения. Хотел бы всё‑таки понять: есть какие‑то предложения, которые съезд сформулирует, по совершенствованию статуса социального работника, системы организации работы, естественно, материальным вопросам и так далее? Если есть, то когда они будут выработаны? Чтобы я понимал.
А.Дашкина: Мы сделаем свои предложения. Сейчас у нас к Вам обращение, но оно более общего формата. А предложения у нас будут. Мы думаем, что знаем, что нужно сделать, и опять же не в первую очередь повышение зарплаты, хотя это крайне важный вопрос, особенно для молодых кадров. Люди, которые в этой сфере 20 лет отработали, они уже не уйдут. Они не уйдут, мы не уйдём, но молодых хочется удержать.
И хотела бы, знаете, сказать. Всё, что ни случается, пожары в этом году, например (мы очень благодарны спасателям, пожарным), но никто, практически никто не вспомнил о том, что день и ночь вывозили, эвакуировали, кормили, размещали социальные работники.
Вы вчера награждали пожарных, которые участвовали в тушении пожаров, а я про себя подумала…
Д.Медведев: Намёк правильный. Давайте об этом подумаем. Подготовьте предложения и давайте отметим наиболее отличившихся в очень сложной ситуации социальных работников (она всегда сложная, но всё‑таки в этом году была особенно сложная в ряде регионов Центральной России и Сибири).
А.Дашкина: Дмитрий Анатольевич, я ещё хотела бы сказать, что ряд регионов наработали уже интересные варианты, скажем, обслуживания пожилых, используя бригадный метод работы. У нас есть все разработки. Кстати, Союз, мы тоже хотели бы сказать, что нас не всегда слышат, хотя мы являемся той организацией, которая передовой опыт собирает по крупицам.
Д.Медведев: Знаете, у меня какое предложение есть: надо, чтобы вы этот опыт обобщили. У нас действительно регулирование в социальной сфере в значительной мере децентрализовано сейчас, и мы на это когда‑то сознательно пошли, потому что так во всём мире. Невозможно все стандарты диктовать из Москвы, потому что бюджетная обеспеченность разная, и условия жизни даже разные, и характер привычек разнится у людей. Но разумная унификация какая‑то всё равно возможна – может быть, набор каких‑то минимальных стандартов. Потому что очевидно, что есть такие диспропорции, которые всё‑таки должны быть ликвидированы, даже при понимании того, что каждый регион самостоятельно определяет и условия осуществления социальной деятельности, и зарплату определяет, и системы оплаты труда в конечном счёте внедряет свои, и методики свои использует. Но какие‑то унифицированные вещи – мне кажется, на это нужно было бы обратить внимание.
Л.Туганова: Хотелось бы сказать несколько слов о мерах социальной поддержки наших социальных работников в развитие того, что сказали Вы и Антонина Николаевна. И, наверное, начну с очень справедливых слов в адрес социальных работников, которые были сказаны ещё матерью Терезой: «Социальный работник – это тот, кто не может вершить великие дела, но малые дела он творит с великой любовью». И, наверное, это очень справедливо.
Что касается нашего, Северокавказского региона, конечно, социальные работники в последние два десятилетия накопили огромный, но, к сожалению, печальный опыт оказания помощи пострадавшим гражданам в результате стихийных бедствий, террористических и диверсионных актов. То есть наработан опыт жить и работать в атмосфере большого человеческого горя. Конечно, работа в условиях чрезвычайных ситуаций требует от наших социальных работников величайшей ответственности, требует необходимости очень оперативно принимать правильные решения.
На сегодняшний день в республике [Северная Осетия] 35 стационарных и нестационарных учреждений. В них работает 2,5 тысячи социальных работников. Я могу сказать, что они работают фактически в одном строю с ребятами из МЧС, с сотрудниками правоохранительных органов, врачами, психологами. Это было и в 2004 году, и в августе 2008 года, и сейчас, в сентябре этого года, во Владикавказе. То есть, проявляя свои высокие профессиональные качества, человеческие качества, не только наши осетинские социальные работники, я имею в виду, практически все республики Северного Кавказа порой оказываются вторичными жертвами трагедий.
В своё время из федерального закона о социальном обслуживании населения были исключены меры социальной поддержки. В принципе Вы, конечно, говорите о том, что должны быть какие‑то унифицированные подходы к государственной поддержке социальных работников. И, может быть, Дмитрий Анатольевич, есть необходимость всё‑таки вернуться к федеральному закону и рассмотреть возможность внесения изменений в федеральное законодательство в части установления мер социальной поддержки социальным работникам или хотя бы, например, распространить на них возможность прохождения реабилитации.
Д.Медведев: Реабилитации какой? Реабилитация имеется в виду какого плана?
Л.Туганова: Я имею в виду в широком плане вообще реабилитацию, которая предполагает и психологическую реабилитацию, и профессиональную реабилитацию, и, может быть, даже возможность прохождения для тех работников, которые непосредственно участвуют в ликвидации чрезвычайных ситуаций, и санаторно-курортного лечения. Это необходимо.
Д.Медведев: Понятно.
Спасибо большое. Пожалуйста, кто хотел бы ещё? Прошу Вас.
Н.Кобляков: Николай Кобляков, руководитель компании «Senior Group». Пожалуй, единственный бизнесмен, который представляет нарождающийся элемент системы социального обслуживания.
Я постараюсь буквально в пяти минутах рассказать, что на самом деле есть пять элементов, которые необходимы для того, чтобы отрасль привлекла бизнес, а именно: платёжеспособный спрос, законодательство, финансы, люди уже присутствуют сегодня в нашей стране. И на примере своей компании я постараюсь это сделать.
Не хватает на самом деле нравственности. То есть государство должно на данном этапе уже заботиться не только о привлечении бизнесменов в эту отрасль, а заботиться о привлечении именно нравственных бизнесменов.
Буквально два слова о своей компании. Компания явилась результатом дипломного проекта четырёх выпускников Лондонской школы экономики три года назад. И сегодня мы оперируем четырьмя резиденциями в Москве, в Московской области, Кировской области и тремя службами ухода на дому в Калининграде, опять же в Кировской области и в Москве.
Если говорить о платёжеспособном спросе, то мы прекрасно понимаем, что сегодня в нашей стране 220 тысяч коек во всех существующих стационарных социальных учреждениях. Это примерно 10 процентов людей старше 80 лет. Это европейская статистика. Таких людей у нас было 2 миллиона, и, в общем‑то, ещё пять лет назад всё было нормально. Другое дело, что к 2020 году людей старше 80 лет станет 6 миллионов, то есть количество коек в стационарных социальных учреждениях должно быть увеличено в три раза, для того чтобы мы могли оказывать на том же самом уровне ту самую заботу. Если посчитать, что введение одной новой койки стоит 1 миллион рублей, то государство, если всё останется так, как сейчас, должно будет потратить примерно полтриллиона рублей. Таких денег у государства нет.
Поэтому необходимо посмотреть, что происходит в той же самой Франции, где из 6 тысяч стационарных учреждений половина – государственные, из оставшихся половина оперируется бизнесом, а вторая половина относится либо к коммунальным, мэрским организациям, либо к организациям конфессиональным. Это совершенно нормальный вариант развития, что у нас, скорее всего, будет. Уже сейчас этот процесс начался.
Второй вопрос – финансы. Где взять деньги на основные фонды? То есть где взять те средства, которые должны быть инвестированы в койки, которые могут управляться бизнесменами? Я вижу здесь два источника. Первый источник – это пенсионные деньги. Причём я говорю сейчас даже не о государственном Пенсионном фонде. Я говорю именно о том миллиарде накопленных пенсионных накоплений и пенсионных резервов, который управляется управляющими компаниями и негосударственными пенсионными фондами. На самом деле, если мы посмотрим, по‑моему, 66-е постановление, резервы могут размещаться в любой тип недвижимости, кроме социальной. Просто через запятую добавить там новый тип недвижимости, и это уже вызовет увеличение строящихся на пенсионные деньги стационарных социальных учреждений. Причём, как показали несложные расчёты, симбиоз пенсионной и социальной систем очень выгоден обеим системам. Дело в том, что социальные деньги очень маленькие, но очень стабильные. И именно в этом нуждается доходность пенсионных накоплений, пенсионных резервов.
Если мы дальше говорим именно о технологиях, то технологии, для того чтобы построить новую резиденцию и управлять ею, есть. Мы, например, сегодня на примере своих четырёх резиденций упаковали все технологии в одну коробку. Сюда её просто нельзя было привезти по соображениям безопасности. Но это коробка, которую любой бизнесмен может купить, может взять и буквально за две недели готовый построенный объект превратить в нормальную негосударственную резиденцию, которая будет обслуживать людей. Причём если в Москве у нас койка стоит от 45 тысяч, что полностью вкладывается в рамки трат московского бюджета, до 150, то в Кировской области минимальная стоимость нашей резиденции – 18 тысяч рублей. То есть мы в состоянии фактически обеспечивать нормального уровня услуги за деньги, которые выделяются сегодня региональными бюджетами.
После этого необходимо сказать о нашем законодательстве. У нас есть закон о концессионных соглашениях, то есть реально пенсионные фонды могут вкладывать деньги в эти самые объекты недвижимости на основании концессионных соглашений. У нас есть закон о государственном заказе. В некоторых субъектах Федерации есть законы даже о социальном заказе, на основании которых мы, например, можем работать в Нижегородской, Калининградской областях.
Теперь, к несчастью, надо уйти в более важную проблему, которая называется нравственностью. Дело в том, что бизнесмен, социальный предприниматель, отличается от обычного бизнесмена ровно тем, о чём говорил Дмитрий Анатольевич, – своей ответственностью. Если мы берём и попытаемся дать определение социального предпринимательства, то мы придём к тому, что это деятельность, предпринимаемая на свой страх и риск, но направленная не на извлечение прибыли, а на создание устойчиво работающей социальной службы. Причём я в своей недолгой практике с этим уже сталкивался. Бывали попытки рейдерских захватов. Мы все живём в сложное время, мы это понимаем. Когда милиционер приходит в 12 часов ночи проверять паспортный режим у бабушек, которые искренне думают, что выполняют заказ и наезжают на меня, а на самом деле вредят всей отрасли, резиденту… В такой ситуации очень важно сделать так, чтобы ни в коем случае не допустить перекладывания этой ответственности, перекладывания отрицательных последствий на самих подопечных.
Как можно это сделать? Есть два пути, которые используются во всём мире. Первый путь – это СРО. То есть бизнесменам уже необходимо объединиться.
И второй путь – это конфессиональные учреждения. У нас есть четыре базовые религии. И понятно, что церковь (поскольку я православный, нисколько не умаляя роли прочих религий, буду говорить о ней) сегодня, пожалуй, может быть, даже лучше, чем какие‑то стандарты и какие‑то саморегулируемые организации, способна именно вычленить тех людей, кому можно заниматься этим делом, кому можно заниматься этим бизнесом.
Существует длинный детальный список предложений. Они направлялись, они уже находят отклики, они висят в Вашем блоге, Дмитрий Анатольевич. Сегодня хотелось бы просто отметить один момент, что бизнес готов. Понятно, что нужно помогать, нужно проводить некоторое обучение, нужно грамотно выстраивать систему взаимодействия с существующим государственным сегментом, который, я могу сказать, нисколько не хуже. Я на прошлой неделе был на французской конференции, которую не почтил, правда, Президент присутственно, был министр, и проблемы, в общем‑то, обсуждаются похожие, некоторые депутаты говорят: в России‑то уход – он же душевный, он же духовный, как нам этого не хватает. И это действительно так. То есть так, как работают здесь существующие участники, не работает никто. Сам сэр Ховард Дэвис, который не стеснялся пошутить перед Вашей лекцией, Дмитрий Анатольевич, которую Вы читали в LSE, нам рассказывал о том, что с бабушками надо работать так, как когда‑то работали русские во время Первой мировой войны, когда сами члены царской семьи не стеснялись этим заниматься.
Благодарю за внимание. Искренне надеюсь, что какие‑то конкретные предложения найдут отклик.
Д.Медведев: Спасибо большое.
Пожалуйста, кто хотел бы ещё? Прошу Вас.
В.ПЕТРОСЯН: Уважаемый Дмитрий Анатольевич!
Петросян Владимир, исполняющий обязанности руководителя Департамента социальной защиты населения города Москвы.
Когда мы рассматриваем вопросы повышения качества жизни пожилого человека, видим для себя пять основных блоков, которые могли бы способствовать повышению качества жизни людей старшего возраста как в Москве, так и, естественно, в государстве в целом. Первый блок, на наш взгляд, – это создание безбарьерной доступной среды для пожилого человека. Мы уже два года в Москве реализовываем эту программу в рамках универсального дизайна, разработана федеральная программа «Доступная среда», нацеленная на инвалидов. Но сегодня, когда мы говорим об инвалидах, например, в Москве 75 процентов из всех инвалидов – это люди пенсионного возраста, то есть в первую очередь должна быть здоровая безбарьерная среда для пожилого человека.
Второй блок, конечно, на наш взгляд, – это всё‑таки занятость людей старшего возраста, пенсионного возраста. И здесь, на наш взгляд, государство могло бы стимулировать и самих работников, и работодателей на то, чтобы человек, ушедший на пенсию, мог как можно дольше оставаться в процессе своей трудовой деятельности.
Конечно, третий блок – это вопросы содействия развитию активного, здорового образа жизни пожилого человека. На наш взгляд, да, во всех центрах и в деревнях имеются центры социального обслуживания, но они сегодня должны быть модернизированы. И они действительно должны способствовать программе активного долголетия людей старшего поколения. Мы, например, видим это в той же самой Европе, в скандинавских странах. Это многофункциональные социальные комплексы с фитнес-центрами, с бассейнами, с киноконцертными залами. Сейчас Вы были в нашем 31-м пансионате, там действительно уже образ такой существует, новый корпус построен именно под эту программу активного долголетия, но её нужно развивать. Например, в Москве 123 центра социального обслуживания. На мой взгляд, можно было бы в каждом округе построить 10 таких многофункциональных комплексов. Они давали бы, наверное, больше пользы.
Четвёртый блок вопросов (то, о чём Вы говорите в последнее время очень часто) – это система социального обслуживания, сама система. Как бы мы ни говорили, что система социального обслуживания развивается, новые методики разрабатываются, новые технологии, она всё‑таки продолжает ещё оставаться у нас стержневой. А она должна быть более гибкой, она должна быть нацелена на каждую семью, на конкретного человека и именно под каждую семью развивать новые методики и новые формы работы.
И, наконец, пятый блок – это общество и сам пожилой человек. Это всё‑таки отношение нашего общества к человеку старшего возраста. К сожалению, за прошедшее десятилетие, прошлое десятилетие, значительно упал, снизился статус человека старшего поколения и, естественно, отношение молодых людей к ним. Сейчас, слава богу, это отношение в корне меняется. Я думаю, что мы должны поддерживать такое отношение к пожилым людям, формировать через средства массовой информации, через общественные объединения наших пожилых людей.
Уже Антонина Николаевна совершенно справедливо сказала, очень правильно, что у нас очень много общественных фондов поддержки семей с детьми, но, к сожалению, у нас очень мало и общественных фондов, и, конечно, организаций, которые способствовали бы помощи пожилым людям.
Спасибо.
Д.Медведев: Спасибо.
Пожалуйста.
Т.Пичугина: Пичугина Татьяна Николаевна, я социальный работник центра социального обслуживания населения города Переславля-Залесского «Надежда», представляю Ярославскую область здесь, в делегации. Я являюсь победителем ежегодного регионального конкурса Ярославской области, заняла там второе место. Этот конкурс был для меня не только как бесценный опыт общения с коллегами, но и повышение профессионального мастерства. И мы хотели бы предложить, чтобы конкурс среди социальных работников был всероссийским. Это дало бы нам возможность привлечь в нашу работу новых специалистов и повысить престиж профессии.
Если говорить о престиже профессии, то у нас, в области, работают целые династии. Допустим, в Некоузском районе у нас работает династия Росляковых, 11 человек в этой семье являются социальными работниками. И их сплачивают не только родственные узы, но и любовь к профессии.
Время, к сожалению, диктует нам сейчас такие ситуации, что работа социального работника у нас складывается не только из того, чтобы продукты принесли, лекарства бабушкам, но и быть в курсе всех последних новостей, где‑то проконсультировать, где‑то быть психологом, где‑то быть советчиком. И для этого нам нужно привлекать молодых специалистов. А это у нас не очень хорошо получается, потому что (как бы конкретнее выразиться) очень унизительно мала заработная плата социальных работников. Они наматывают тысячи километров, это очень большая физическая нагрузка и психологическая нагрузка. Хотелось бы побольше механизировать нашу профессию.
Закончить своё выступление я бы хотела девизом династии Росляковых: «Относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе».
Спасибо за внимание.
Д.Медведев: Спасибо.
Л.ЦЫПЛАКОВА: Дмитрий Анатольевич, я буду о прозаических вещах говорить. Мне не удалось это сделать в Думе. Я хочу поговорить о 94-м законе.
Д.Медведев: Пожалуйста.
Л.Цыплакова: Я думаю, что все мы совершенно не против него, он нужный, хороший закон, и вопросов быть тут не может. Но применение этого закона в социальной защите, в здравоохранении просто ужасно.
Понимаете, очень долгий путь от аукциона, от подачи заявки до выполнения этого закона. Получается, по нескольку месяцев. И месяц-полтора, если всё нормально. А если аукцион не состоялся, всё идёт заново. А если он состоялся, но там недобросовестные поставщики, негодяев ведь очень ещё много у нас в этом плане, расторгнуть мы можем этот договор только через суд. Это ещё несколько месяцев. Всё это время деньги по бюджетным обязательствам на питание, медикаменты… Казначейство нам расторгает только тогда этот договор, когда есть решение суда.
У меня был случай. Мы в январе провели аукцион по цветочной рассаде. Провели аукцион, поставщик оказался ужасно недобросовестный, и он понял, что мы требуем, то, что было прописано в самом аукционе. И он просто скрылся. У нас документы начали принимать в суд только тогда, когда закончился срок договора, который был заключён. Дальше мы начали его искать, писать письма, повестки присылать, короче говоря, мы получили решение суда 27 декабря. Денег у нас на эти цветы уже не было, они все сидели в казначействе. Мы остались без цветов, потом собирали по всему пансионату рассаду с дач, чтобы хоть как‑то украсить участок, но хорошо, что это цветы. У нас такая же ситуация с одеждой, у нас такая же ситуация с продуктами. Ждать долго просто невозможно.
Д.Медведев: Какие предложения, Людмила Борисовна?
Л.Цыплакова: Просто сделать этот регламент немножко короче и удобнее для выполнения.
Потом, Вы понимаете, один критерий – цена, на 70 процентов снижают цену, потом начинают нам выворачивать руки: принимайте, и никаких вопросов, всякую ерунду – тоже неправильно, я считаю. Надо законодательную базу как‑то изменить хотя бы для тех организаций, где живут люди постоянно.
Потом ещё такой момент – есть внебюджетные деньги. 75 процентов от пенсий наши старики перечисляют на внебюджетный счёт, и потом мы тратим эти деньги на то, что им нужно. Всё идёт через аукционы, я никак не могу им объяснить, почему мы месяцами ждём… Допустим, у меня был момент, когда они говорили: для хора купите нам костюмы. Через три месяца уже прошли все конкурсы, все праздники, мы только через три месяца купили эти костюмы, когда они уже никому не нужны совершенно.
Д.Медведев: А эти самые аукционы касаются размещения пенсионных средств где?
Л.Цыплакова: Также на торговой площадке.
Д.Медведев: Одной из фирм-поставщиков, имеется в виду?
Л.Цыплакова: Да. Мы подыскиваем фирмы-поставщики именно на аукционе.
Д.Медведев: Понятно. Спасибо.
Пожалуйста, давайте.
Г.Сумин: Уважаемый Дмитрий Анатольевич!
Я министр труда и социального развития Республики Алтай. Мы с Правительством и региональным отделением партии «Единая Россия» с целью принятия более эффективных мер в сфере социальной поддержки населения, повышения авторитета власти и престижа партии подготовили несколько предложений. С Вашего позволения я в аппарат просто передам, сейчас не буду время тратить.
Мы в этом году в рамках празднования 65-летия Победы провели наряду со многими другими мероприятиями три крупных мероприятия. В апреле – слёт тружеников тыла под девизом «Мы вместе ковали Победу». Потом большое мероприятие 9 мая и 1 октября, в День пожилого человека, провели опять же слёт, собрали большинство тех, кто имеет звание заслуженных деятелей Российской Федерации в различных отраслях.
То, что касается 9 мая и вообще участников Великой Отечественной войны, вдов, конечно, здесь люди очень благодарны власти, лично Вам, Дмитрий Анатольевич, и нашему родному министерству, Татьяне Алексеевне, потому что такое количества жилья, да и транспортные проблемы мы практически все решили, это небывалое. Люди действительно благодарны.
А что касается тружеников тыла и тех, кого мы 1 октября собирали… Были кавалеры трёх, четырёх орденов, например, человек имеет орден Ленина, орден Октябрьской Революции, Красного Знамени. Статус этих орденов как бы убрали, а люди‑то остались, они заслужили награды своим трудом. Если кавалер всех трёх степеней ордена Славы, он, как Герой Соцтруда, получает солидную пенсию, плюс все коммунальные услуги и так далее, то этот человек – у него 6 тысяч пенсия и никаких коммунальных, ничего. Вот как‑то выпала эта категория большая. И труженики тыла. Поэтому, может быть, по коммунальным услугам что‑то для них посмотреть, по ремонту жилья для этих двух категорий.
И второй момент, на который хотел бы обратить внимание, – это сельский педагог. Есть федеральный закон об образовании. Там есть 55-я статья, касающаяся социальной защиты сельских педагогов, где должны бесплатно жильё предоставить и бесплатные коммунальные услуги. Федеральный закон есть, полномочия как бы переданы. Без средств. И нехорошая практика сложилась: у нас сельские педагоги судятся со своим государством. И уже большая наработана практика судебная… Просьба как‑то ускорить решение этой проблемы.
Спасибо.
Е.Холостова: Дмитрий Анатольевич, можно?
Я представляю Институт повышения квалификации и переподготовки кадров специалистов системы социальной защиты населения города Москвы.
Как вы знаете, пожилые люди сегодня с удовольствием учатся компьютерной грамотности и пользуются интернетом. Мы этим воспользовались и провели интернет-форум, на котором задали вопрос: какие проблемы вы видите в улучшении качества жизни? Наряду с пенсиями, наряду с медицинским обслуживанием были очень интересные предложения, которые группируются в одно направление – это быть востребованными в обществе и быть активными. Они сегодня хотят создавать малые предприятия, они сегодня хотят заниматься социальным туризмом, посещать университеты третьего возраста, создавать театры воспоминаний и так далее.
И среди других вопросов был задан вопрос: кто для вас социальный работник? Были самые интересные и разнообразные ответы. Одни говорили: это помощник. Другие говорили: это добрый человек. А некоторые говорили: это моя жизнь. И действительно, сегодня особенно при обслуживании на дому скрасить одиночество помогает кто? Социальный работник. Он помогает продлить жизнь этому человеку. Он является единственным звеном, которое его связывает с окружающим миром. И поэтому, когда мы сегодня говорим, какие кадры должны работать с пожилыми людьми, с другими категориями, мы должны очень серьёзно задумываться.
Кадровая система формировалась в 93–95-х годах одновременно с тем, как начинали развиваться социальные учреждения. И сегодня уже 130 высших учебных заведений готовят специалистов для нашей системы. Они сыграли огромную роль особенно по системе заочного обучения. Многие неспециалисты, пришедшие в нашу отрасль, за эти годы получили высшее профессиональное образование и прекрасно работают.
Что касается очной системы обучения, то здесь есть вопросы. Первый вопрос заключается в том, что мы сегодня готовим молодых специалистов без практики, их нельзя обучить в аудитории социальной работе. И на Западе, мы знаем, что при всех университетах существуют специальные лаборатории, центры, где они получают навыки, умения, знания и так далее. У нас эта система отсутствует.
Второй момент. У нас отсутствует социальный заказ на распределение, и сегодня выпускники высших учебных заведений выходят в «свободное плавание». Они посещают ярмарки вакансий, и некоторым улыбается удача, в частности, в Москве за последние три года почти двести человек с ярмарок вакансий были приняты в учреждения социального обслуживания, но это по воле руководителя, который сказал: все вакантные места занять выпускниками. Поэтому вопрос распределения выпускников сегодня стоит остро.
И третья проблема. Социальная работа – это человековедческая профессия, ей надо учиться всю жизнь. Естественно, когда‑то при Министерстве труда и социального развития существовал федеральный институт повышения квалификации кадров, там обучался руководящий состав регионов, а сегодня этого института нет. Можно сказать, что были практически в большинстве регионов и региональные институты, центры дополнительного образования. К сожалению, их сегодня существует только шесть. Я буквально два слова скажу, что наш АПК – он сегодня не только повышает квалификацию, но он прежде всего объединяет усилия людей на экспертизу законов, причём экспертные заключения независимые делаются, для того чтобы эти законы потом уже принимались в Правительстве. Здесь же ведутся интересные методические объединения, и мы готовим сейчас как раз энциклопедию социальных практик. В ней будут присутствовать практически все регионы России, все инновационные технологии, и к новому году эта энциклопедия будет выпущена. Благодарю вас за внимание.
Б.Маршани: Знаете, очень большая проблема на Северном Кавказе – это проблема безработицы. У нас люди, пенсионеры, уходят на пенсию, остаются не у дел. Мы пытались ввести комбинат надомного труда. Надомный труд. Да, люди идут на эту работу. Но, чтобы человека подготовить к другой специальности, нужны для этого кадры. Как бы создать на Северном Кавказе центр по переподготовке людей пожилого возраста для простейших специальностей, допустим, по пошиву шкур, по шитью каких‑то принадлежностей, тапочек. Это было бы очень хорошо. Спасибо.
Д.Медведев: Хорошо. Спасибо большое.
Пожалуйста, Татьяна Алексеевна.
Т.Голикова: Спасибо, Дмитрий Анатольевич.
Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги!
Мне кажется, что есть смысл сказать о двух вещах, или двух аспектах деятельности органов исполнительной власти субъектов в отношении социальной сферы, поскольку, как Вы справедливо сказали, это было полностью децентрализовано в 2004 году.
Конечно, во многом то, что сегодня прозвучало, и то, что звучит всегда в нашей повседневной работе, – это меры социальной поддержки по отношению к населению, ради которого работают социальные работники. И высокий уровень, или средний, или достаточный уровень финансовой обеспеченности тех полномочий в отношении пожилых людей или льготных категорий граждан уже очень во многом определяет статус социального работника, потому что, если все эти меры, которые в законодательстве обозначены, обеспечены финансами и реализуются, – это уже во многом залог успешной работы социального работника. Это одна сторона проблемы. Но мы сегодня говорим и о социальном статусе самих социальных работников. Здесь хотелось бы сказать вот о чём.
Собственно, это сегодня звучало, но хотелось бы как‑то подытожить, поскольку я являюсь социальным министром и должна эту сферу в определённой степени в хорошем смысле лоббировать. Дело в том, что в отношении социальных работников давно уже устоялся термин такого эмоционального выгорания, потому что люди в постоянной своей деятельности сталкиваются с горем и человеческими проблемами, а у них у самих семьи, у них у самих есть такие же проблемы, и на самом деле сердца просто не хватает. Зачастую, посещая пожилого человека, приходится подавлять в себе все свои проблемы и принимать на себя проблемы другого человека, а это, как мы знаем, и морально, и нравственно очень тяжело.
И в этом смысле нет никакого противоречия с точки зрения разграничения полномочий, если мы введём в федеральное законодательство некий содержательный набор социальных стандартов, о которых Вы сказали, которые можно официально закрепить в законодательстве (мы такую попытку делали, хотя это вызывает определённое беспокойство наших финансовых властей). Но финансовое обеспечение, естественно, сохраняется за регионом. Мы должны хотя бы сказать, что это. Вот если говорить о социальном работнике.
Здесь коллеги сказали: немобильность социального работника. Социальный работник у нас зачастую выполняет роль работника ЖКХ. Когда он приходит к пенсионеру зимой, у него ключ в кармане от дома, в котором этот пенсионер одиноко проживает, а у него дорожку занесло, я извиняюсь, и ему приходится брать лопату и эту дорожку расчищать, чтобы пройти, принести еду, принести лекарства. Это банальные вещи, но это жизнь, о которой нам надо говорить, и проблемы, которые нам надо решать. Поэтому мобильность во всех случаях – это обеспечение мобильными системами связи, это обеспечение каким‑то самым минимальным транспортом.
Мы с вами на прошлом совещании говорили, что создание вот этих мобильных социально-медицинских бригад уже во многом бы решило проблему и доступности, и удобства для медицинских работников.
Не могу не согласиться с коллегой из Северной Осетии по поводу того, что какие‑то элементы реабилитации – и социально-психологической, и медицинской, и даже бесплатной диспансеризации для наших социальных работников вполне можно решить, на это не нужны никакие дополнительные финансовые ресурсы.
И, конечно, повышение квалификации. Мы сейчас думаем над этой темой, как можно было бы на федеральном уровне создать некое методическое учреждение. У нас раньше был в нашем ведении социальный университет, который был позже передан (тоже в рамках разграничения полномочий, но уже на федеральном уровне) в систему Минобразования. Я не хочу сказать, что он там неродной, но он всё равно там стоит особняком, поскольку непосредственно отраслевое министерство для них другое.
Я не предлагаю это передавать из ведения, но, может быть, нужно отстроить какие‑то программы, по которым идеологами на сегодняшний день по законодательству является Министерство образования, но мы могли бы ему оказать соответствующее содействие в этом плане и сделать всё необходимое, для того чтобы было обычное обучение и обучение с точки зрения повышения квалификации.
Не могу не сказать о теме, которая тоже здесь прозвучала, и, соответственно, сделать Вам уже предложение – согласитесь, значит, согласитесь.
Действительно, в последнее время и в рамках национального проекта, и в рамках других направлений деятельности федеральных министерств у нас появилось очень много конкурсов по профессии. И то, что сказала Татьяна Николаевна, действительно это практикуется в регионах, не во всех. Но если бы мы с Вашего благословения сделали на уровне Российской Федерации всероссийский конкурс «Лучший социальный работник» и, скажем, ввели туда двадцать номинаций, при этом я являюсь сторонником не только морального стимулирования, но и некоего материального стимулирования… На примере «лучшего врача года» и премии «Призвание», которая довольно успешно функционирует, понятно, что это очень важно. Потому что я знаю, что во многих регионах Российской Федерации те доктора, которые были признаны лучшими, становились, по сути, гражданами этого села или населённого пункта, их встречали, как встречали, когда наше государство выиграло Великую Отечественную войну. Это странное сравнение, но тем не менее их приветствовали именно так. И если переходить на конкретику, у нас июнь – это месяц, когда мы отмечаем День социального работника, мы вполне могли бы к этому времени всё необходимое подготовить, а если Вы с этим согласитесь, то я прямо сейчас конкретно говорю: мы способны ввести двадцать номинаций по «лучшему социальному работнику», и если Вы одобрите, то премия могла бы быть где‑то миллион рублей, и мы могли бы прямо сегодня с учётом сроков, которые у нас есть, внести свои предложения в Министерство финансов без траты Министерством финансов своих каких‑то ресурсов на эти цели. Найдём в смете нашего Министерства 20 миллионов рублей, для того чтобы провести этот конкурс. Мы готовы со своей стороны, надо только Ваше поручение и Ваше благословение по этому поводу, относительно позиционирования социального работника в информационном пространстве.
Сегодня в 31-м пансионате бабушка, с которой Вы общались, говорила: показывайте нам хорошее, не показывайте плохое. Мы нашим большим сообществом, и я думаю, что Антонина Николаевна вполне на съезде может тоже такие предложения выработать, мы готовы показывать социальную рекламу, социально выгодные программы, которых достаточно много в регионах Российской Федерации. Это было бы и социальным опытом для других регионов, с одной стороны, а с другой стороны, это бы формировало позитивное отношение всех наших граждан к пожилому населению.
Я не буду говорить о других предложениях, которые звучали. В принципе они находятся в работе и по тем или иным в ближайшее время мы Вам внесём соответствующие предложения.
Д.Медведев: Спасибо большое. Ну что? Давайте тогда подведём итоги. Я несколько слов всё‑таки скажу по тем предложениям, которые звучали, на которые я обратил внимание. Не знаю пока позиции Министерства, надеюсь, что здесь у нас мнение совпадёт. Поручение в любом случае я на эту тему дам.
По мерам социальной реабилитации.
Несколько слов скажу по тем предложениям, которые звучали, на которые я обратил внимание. Не знаю пока позиции Министерства, надеюсь, что здесь у нас мнение совпадёт. Поручение в любом случае я на эту тему дам.
По мерам социальной реабилитации – возможностям санаторно-курортного лечения, диспансеризации – Татьяна Алексеевна [Голикова] уже сказала. Я тоже отметил для себя это. Я это, естественно, поддерживаю. Давайте постараемся внести необходимые предложения и помочь тем, из числа социальных работников, кому требуется реабилитация.
Вообще мы сегодня в основном говорим о статусе социального работника, о том, чтобы сделать эту работу более престижной, более привлекательной по одной простой причине, потому что от того, как будет чувствовать себя социальный работник, в значительной мере зависит и социальное самочувствие подопечного. Потому что, встречаясь с вами, встречаясь с людьми, которые работают в вашей системе, можно или комфортно себя чувствовать, или понимать, что человек, который пришёл, в чем‑то ущемлён, как сказала Татьяна Алексеевна, выгорел, и он не то что никому помочь не может, он себе‑то помочь не может, у него внутреннее опустошение. Поэтому реабилитация в этом плане – это действительно важная вещь.
То, что говорил наш коллега по линии социального предпринимательства, – это очень хорошая тема и как раз пример ответственного отношения бизнеса к своим государственным обязанностям в моральном смысле этого слова.
Вот Вы цифры приводили, что практически через какое‑то время государственная система всё равно не справится, даже если мы её будем и накачивать деньгами, и расширять. Да и не надо. Потому что во всём мире это комбинация государственной системы и общественной системы, включая частную. И нам то же самое нужно создавать. Точно так же, как просто в бизнесе: нам нужен и частный бизнес, и в определённых отраслях пусть сохраняется государственный бизнес. И здесь то же самое. Пропорцию определит жизнь. Понятно, что вначале это будет доминирование государственной части, но потом это может быть как‑то уравновешено. Здесь бессмысленно какие‑то рамки задавать. Но что нужно действительно сделать – это посмотреть на правовое регулирование.
Вы упомянули несколько вещей (надеюсь, вы потом переговорите с нашими коллегами из Министерства, из Администрации). Например, эти самые резервы в социальную недвижимость. Я не знаю, надо подумать, возможно это или нет, но, в принципе, думаю, что эту тему можно было бы проработать. Это серьёзно развязало бы руки тем, кто занимается вот такими проектами и социальным предпринимательством.
Мне нечего возразить против возможности использования церкви и наших традиционных конфессий, потому что это мировой путь. У нас государство многоконфессиональное. Практически все конфессии готовы этим заниматься. И очень хорошо, что это так. Нужно просто правильным образом поделить обязанности.
Многое делается. И коллеги из Москвы рассказывали. Все эти направления должны быть востребованы. Практически здесь нечего прокомментировать и нечего возразить, потому что это всё правильно. Главное, чтобы на это хватало сил и финансовых возможностей.
На что я хотел бы также обратить внимание – это на законодательство, ещё раз то, что Людмила Борисовна [Цыплакова] говорила. Вопросы абсолютно практические и действительно возникают не только при обсуждении работы в социальной сфере, в бюджетной сфере. Они вообще практически всегда возникают, куда бы я ни пришёл, с кем бы я ни разговаривал, я не слышал, чтобы кто‑то сказал: «Давайте расширять сферу действия 94-го закона, это самый лучший, самый востребованный закон». Все говорят о его недостатках, но в то же время все понимают, что всё‑таки это определённые конкурсные начала, которые должны присутствовать в нашей экономике, потому что и с ним коррупция есть, а без него она ещё больше. Здесь нужно понимать, как это всё разумным образом отрегулировать.
Но то, что сроки длинные, я с этим согласен. Не знаю, можно ли сейчас их будет радикально сократить, хотя об этом, мне кажется, подумать, может быть, и пора по каким‑то отдельным основаниям, потому что там сроки, насколько я помню, базируются на общих требованиях гражданского законодательства, так? По 94-му закону. Вы знаете, что даже Гражданский кодекс в этом плане, на мой взгляд, не абсолютная догма. Можно подумать о том, чтобы эти сроки были чуть покороче. Давайте проработаем это.
Но что касается оценки результатов, то очевидно, что не всегда деньги являются абсолютным критерием оценки, и уж точно очень много случаев, когда этим денежным фактором манипулируют. Это сплошь и рядом, и это касается не только социальной сферы. Заключается договор по заранее заниженной цене, а после этого всё летит в тартарары, потому что исполнитель свои обязательства за эти деньги не может осуществить, начинаются споры. Нужно здесь какие‑то критерии вводить.
В других странах много всего используется, и существенное снижение цены против установленной может рассматриваться как манипуляция и как признак коррупции. Это вроде хорошо, просили 100 рублей, а я готов за 20 исполнить. Но мы знаем, во что это превращается. В результате ничего не выполняется или же пытаются «выцыганивать» потом какие‑то дополнительные деньги. В общем, это законодательство требует совершенствования. Это даже не в связи с тем, что мы обсуждаем по линии социальной работы. Хотел бы, чтобы действительно мы эту тему ещё раз оценили, Правительство посмотрело, что сделано, чего не сделано, потому что огромное количество претензий периодически выливается и на меня по этому законодательству.
По отдельным вещам, которые коллеги называли – и по статусу наших ветеранов, по наградам, по проблеме учителей, – в общем, всё это нужно внимательно посмотреть. Надеюсь, что Министерство это сделает.
Здесь говорилось об образовании. Во‑первых, я согласен с тем, что нужно всё‑таки систему повышения квалификации поддерживать на каком‑то достаточном, разумном уровне. Может быть, это не должно быть, как в советские времена, это избыточно. Но в то же время если этих шести региональных центров, о которых Вы говорили, недостаточно, давайте подумаем, может быть, большее количество их сделаем.
И надо разобраться с ведомственной принадлежностью соответствующего университета. Татьяна Алексеевна сказала, что он как бы не родной. Понимаю, что это не к Вам вопрос, но если есть ощущение, что там всё‑таки всё забуксовало, можем и обратное решение принять. Я, кстати, честно скажу, не уверен, что Министерство образования будет сильно возражать, потому что для них это тоже дополнительная трудность.
По поводу заказа и распределения. Возврата к государственному распределению у нас не будет никогда – так не будет, потому что такого нет ни в одной стране мира, и мы себе эту роскошь позволить не можем. При наличии плановой экономики это было возможно, всех нас когда‑то распределяли, и меня тоже распределяли, но сейчас это невозможно. Но что нужно точно внедрять и чего мы не делаем – это именно систему заказов и систему ответственности за ситуацию, когда лицо, допустим, игнорирует ранее заключённый договор, по которому это лицо должно распределяться в конкретное место. В рамках договора это сделать можно, но государственного планового распределения, конечно, у нас не будет.
По предложению, которое наш коллега из Ингушетии сделал. Надо просто его оценить, оно абсолютно конкретное. Я хотел бы, чтобы Вы просто обсудили это с Министерством и с Правительством России.
Я готов поддержать всё, что сказала Татьяна Алексеевна в отношении социальных стандартов, которые мы сейчас не должны материальным образом обсчитывать, это должны сделать наши коллеги в регионах. Но планку минимального социального стандарта того, что должно быть у любого социального работника, задать надо, чтобы наши коллеги в регионах не могли уходить от ответственности и говорить, что «мы как решили, так решили, поэтому будет вот так: никакого мобильного телефона мы ему давать не будем, потому что обойдётся, и лопата в руки, и вперёд». Поэтому давайте подумаем, где закрепить соответствующий набор социальных стандартов при понимании того, что финансовая обеспеченность под эти социальные стандарты должна оставаться за регионами.
Про диспансеризацию и всё остальное я уже сказал.
Последнее, что я не могу не поддержать, наши молодые коллеги об этом говорили. Я согласен с тем, что конкурс на лучшего социального работника ничуть не хуже, чем конкурс на лучшего медицинского работника. Двадцать номинаций – значит, двадцать. Как скажете. По миллиону? Хорошо. Значит, договорились.