В.Путин: Добрый день, уважаемые дамы и господа! Прежде всего хотел бы поблагодарить румынских коллег за тёплый приём и хорошую организацию работы саммита Россия–НАТО.
В целом я удовлетворён состоявшейся дискуссией. Она прошла конструктивно, вновь подтвердила востребованность Совета для обсуждения широкого круга вопросов безопасности.
В ходе заседания мы постарались дать объективную оценку результатам нашей совместной работы в рамках Совета Россия–НАТО, обсудили линию совместных действий на перспективу.
Прежде всего, было отмечено, что нам удалось заметно продвинуться в развитии политического диалога и практического сотрудничества. Среди наиболее значимых примеров такого сотрудничества назову содействие усилиям Организации Объединённых Наций по стабилизации ситуации в Афганистане. Так, был упрощён порядок транзита грузов невоенного характера через российскую территорию для нужд международных сил содействия безопасности в Афганистане.
Сформирован совместный антинаркотический проект на базе учебного центра МВД России. Реализована инициатива по сотрудничеству в области воздушного пространства, а также проект по ПРО ТВД [противоракетная оборона театра военных действий]. Мы активно взаимодействовали в сфере антитеррора, в том числе в рамках участия военных кораблей Черноморского флота России в операции «Активные усилия».
Есть прогресс и в работе по повышению оперативной совместимости вооружённых сил России и НАТО, в области чрезвычайного гражданского планирования. Ратификация Россией соглашения о статусе сил, участвующих в программе «Партнёрство ради мира», подводит под эти усилия солидную правовую базу.
Мы многого добились вместе и намерены продолжать активную совместную работу. Вместе с тем очевидно, что результативность нашего сотрудничества будет зависеть от того, насколько страны НАТО будут учитывать интересы Российской Федерации, от готовности альянса к компромиссам по вопросам, формирующим стратегический климат в Европе и в мире.
Не секрет, что на пути развития наших отношений имеются и серьёзные препятствия: продолжающееся расширение НАТО, создание военной инфраструктуры на территории новых членов, кризис вокруг ДОВСЕ, Косово, планы размещения в Европе элементов стратегической противоракетной обороны Соединённых Штатов Америки – всё это не работает на укрепление предсказуемости и доверия в нашем сотрудничестве и отнюдь не способствует его переходу к новому качеству.
Появление на наших границах мощного военного блока, действие членов которого регулируется в том числе и статьёй 5 Вашингтонского договора, будет воспринято Россией как прямая угроза безопасности нашей страны. И заявления о том, что этот процесс не направлен против России, удовлетворить нас не могут. Национальная безопасность не строится на обещаниях. Тем более что подобные заявления мы уже слышали накануне предыдущих волн расширения блока.
Не способствует укреплению доверия и неясность перспектив трансформации НАТО. Имею в виду претензии альянса на глобальную роль в сфере безопасности, выход за пределы зоны своей географической ответственности и распространение его деятельности на такие сферы, как энергобезопасность, кибербезопасность и т. д. Кроме того, неопределёнными остаются и критерии применения НАТО военной силы и её взаимоотношения с Советом Безопасности Организации Объединённых Наций.
Вместе с тем в заключение ещё раз хотел бы подчеркнуть: мы отчётливо видим стоящие перед нами проблемы, однако намерены и дальше развивать практическое сотрудничество с альянсом в тех областях, где у нас есть общие интересы. Повторю, с сегодняшними угрозами безопасности невозможно бороться в одиночку, необходимы слаженные действия всех стратегических игроков как отдельных стран, так и международных, в том числе и региональных, организаций. Мы к этой работе готовы и положительно оцениваем нашу сегодняшнюю встречу.
Благодарю вас за внимание.
Вопрос: Владимир Владимирович, Вы уже дали оценку работы саммита. А Вы лично довольны работой прошедшего Совета?
И второе. Вы были одним из инициаторов работы Совета Россия–НАТО в 2002 году. Вы уже уходите на другую работу. Какими Вы видите перспективы этого Совета с учётом тех проблем, которые, как Вы уже сказали, обсуждались сегодня?
В.Путин: Сегодняшний диалог был очень открытым, конструктивным. И так же откровенно, как и вам сейчас, я излагал свою позицию нашим коллегам. Надо сказать, что они отметили эту откровенность и отвечали тем же. Несмотря на то, что нерешённые проблемы есть, и мы говорили о них открыто и прямо, тем не менее дух сотрудничества, желание искать компромисс присутствовали. Считаю, что это самое главное. Если такой дух будет укрепляться, будет укрепляться взаимное доверие, то тогда и перспективы работы в рамках Совета Россия–НАТО будут весьма позитивными. Нам, России, очень бы этого хотелось.
Вопрос: Мой вопрос касается намерения России организовать мирную конференцию для содействия мирному процессу на Ближнем Востоке. Я бы хотела попросить Вас предоставить более полную информацию о том содействии, которое Россия может оказать в этом направлении.
В.Путин: Вы знаете, что Россия давно вовлечена в процесс ближневосточного урегулирования. Я уже подчёркивал неоднократно и хотел бы сегодня еще раз это повторить: мы полагаем, что у нас есть определённые естественные преимущества в этой работе, потому что за последние годы мы качественно улучшили наши отношения с Израилем, повысили степень доверия на государственном уровне. Тем более что значительная часть граждан Израиля – это выходцы из бывшего Советского Союза, это теперь чуть ли не русскоговорящая страна. Вы знаете, что мы переходим к безвизовому режиму в наших отношениях.
Ну а что касается наших партнёров в арабском мире, то у нас традиционно доверительные отношения. У нас нет никаких проблем с признанием независимости Палестинского государства. По сути, по факту мы это уже сделали. И мы хотим использовать весь этот наработанный за предыдущие десятилетия потенциал, чтобы собирать позитивный итог в решении ближневосточных проблем. В этом же контексте следует рассматривать и наше предложение организовать и провести в Москве ближневосточную конференцию. Мы активно обсуждали это с Президентом Египта Мубараком, когда он был недавно в Москве. Мы не хотим здесь играть, хочу это подчеркнуть, какую‑то лидирующую роль. Мы хотим сыграть только роль посредника и организатора с тем, чтобы каждый из участников процесса почувствовал и увидел свое собственное место в этой работе, чтобы каждый из участников этого процесса добивался хотя бы маленькой, но позитивной цели в ходе этой совместной работы. И, очевидно, чтобы эту конференцию провести, её надо хорошо подготовить. Насколько мы понимаем, «за» высказываются наши американские партнёры и часть наших друзей в арабском мире. Мы сейчас ведем консультации с израильтянами. Как только мы увидим, что ситуация созрела, мы объявим о проведении этой конференции. Повторяю, нам очень хотелось бы не просто собраться и пообщаться, хотя это само по себе уже неплохо – быть за столом переговоров, а не стрелять. Как только мы почувствуем, что можно выйти на какой‑то позитив, мы сразу же объявим, что конференция созрела для её проведения.
Вопрос: Владимир Владимирович, если можно, вернемся к взаимодействию с НАТО. Вы говорили о том, что сохраняются некоторые разногласия. Но всё‑таки Россия готова участвовать в формировании новой системы безопасности в Европе и во всём мире?
В.Путин: Конечно, готова, может быть, это идея. Но, во‑первых, давайте не будем забывать, что ключевая роль в создании новой архитектуры международных отношений в современном мире всё‑таки принадлежит Организации Объединённых Наций и её Совету Безопасности. Но такие крупные международные региональные организации, как Организация Североатлантического договора, НАТО, безусловно, являются крупными и важными игроками. Сам факт того, что мы пошли на создание Совета Россия–НАТО, участвуем в этой работе, причем конструктивно участвуем, говорит о том, что мы стремимся наладить диалог с этой организацией. В целом мы добиваемся и в этой работе положительных результатов. Я уже упомянул некоторые направления: совместная работа по борьбе с терроризмом и распространением элементов оружия массового уничтожения; в Средиземном море корабли Черноморского флота принимают участие в оперативных мероприятиях. Это и работа в Афганистане, это работа по предотвращению катастроф, это борьба с терроризмом – и это одно из важнейших направлений нашей совместной деятельности. Всё это говорит о том, что мы настроены на конструктивную работу. Так и будем дальше действовать, если наши партнёры будут учитывать наши интересы.
Вопрос: Вчера Соединённые Штаты и НАТО объявили о том, что они будут интегрировать систему противоракетной обороны. У нас был проект ПРО ТВД. Обсуждались ли вопросы интеграции этих двух систем? В каком состоянии сейчас находится эта работа? Есть ли здесь перспективы?
В.Путин: Сегодня мы упоминали о проблеме ПРО, но вскользь. Я полагаю, что основные дискуссии у нас будут с нашими американскими партнёрами завтра, когда Президент Соединенных Штатов приедет в Сочи, и послезавтра, когда у нас намечена более предметная дискуссия на эту тему. Что же касается вопроса в целом, то, действительно, мы сегодня отметили, что есть существенное продвижение в вопросе по созданию ПРО ТВД. И наши натовские коллеги, в том числе военные, отметили сегодня, что это произошло в том числе за счет конструктивной позиции российского Генерального штаба и российских военных специалистов. Мы и дальше будем работать в этом направлении.
Что касается стратегической ПРО, это другая тема. Как вы знаете, мы выступили с собственными инициативами, которые заключались в том, что мы должны, во‑первых, проанализировать ракетную угрозу, во‑вторых, вместе создать архитектуру будущей стратегической ПРО, в‑третьих, обеспечить равный демократический доступ к её управлению всех, кто будет её организовывать, а это США, Россия, Европа. При этом мы предложили создать два центра обмена оперативной информацией: в Москве и в Брюсселе. Чего здесь плохого, я не знаю. Но наши партнёры предложили свой вариант развития событий. Это хуже, чем наши предложения, на мой взгляд, потому что они бы закольцевали работу на этом важнейшем стратегическом направлении на длительную историческую перспективу.
Но что является позитивным в сегодняшнем диалоге, это то, что всё‑таки услышаны наши озабоченности по поводу обеспечения нашей собственной безопасности в случае внедрения системы противоракетной обороны, которую предлагают американские партнёры. Последний приезд в Россию министра обороны и госсекретаря Соединённых Штатов говорит о том, что наши американские партнёры думают, как разработать меры траспарентности и доверия в этой сфере. Этот диалог будет продолжен в Сочи.
Вопрос: Господин Президент, поднимался на этом саммите иранский вопрос? Обсуждалось ли давление, которое оказывается на Иран? Что бы Вы могли сказать по этому вопросу?
В.Путин: Если я Вас правильно понял, речь идет об иранской ядерной программе, об озабоченности некоторых соседних государств, в том числе стран Персидского залива. Что я могу сказать? Россия до сих пор достаточно конструктивно работала с международным сообществом в рамках Совета Безопасности ООН по иранской ядерной проблеме. В то же время мы полностью исполняли и намерены исполнять наши контрактные обязательства перед иранскими партнёрами по развитию их ядерных программ в мирных целях. Это касается поставок ядерного топлива, как вы знаете. Но все озабоченности международного сообщества по поводу военных программ Ирана мы держим в нашем поле зрения, работали до сих пор конструктивно со всеми участниками этого процесса вплоть до согласования резолюции Совета Безопасности ООН. Здесь главное как раз – наше единство по этому вопросу Мы и дальше готовы работать в таком же ключе. Имею в виду обеспечение законных интересов Ирана по развитию высоких технологий и по снятию озабоченностей международного сообщества с точки зрения нераспространения.
Вопрос: Владимир Владимирович. У меня вопрос со стороны румынской прессы. Здесь часто говорят о возможности повторения «холодной войны». Считаете ли Вы это возможным?
В.Путин: Нет, я думаю, что это невозможно. В этом никто не заинтересован. Но есть, возможно, отдельные силы, которые хотели бы немного замутить воду и в этой мутной воде выловить какую‑то рыбу. Но глобальные игроки, я думаю, – ни Европа, ни Соединённые Штаты, ни Россия – никто не заинтересован в возврате к прошлому. Нет такой необходимости. Обращаю ваше внимание, что нет никаких идеологических расколов и разделов сегодня в Европе. Нас, по большому счету, ничто не разъединяет. Если мы говорим о том, что у нас есть какие‑то озабоченности, то мы бы хотели, чтобы мы были услышаны и вместе решали проблемы, которые возникают.
Много говорят о том, что Россия является несговорчивой. А почему мы должны быть сговорчивы, если речь идет об угрозах нашей национальной безопасности? Это же не мы вышли из Договора по противоракетной обороне. И после этого начался потихонечку слом сложившейся за десятилетия до этого системы международных отношений в сфере безопасности.
Нам говорят: вы приостановили ДОВСЕ. А ведь вы его даже не ратифицировали! Во всём мире только об этом и говорят. Знаете ли вы, что, например, прибалтийские страны вообще не являются стороной Договора? Что это значит на практике, представители прессы представляют себе или нет? Это значит, что в соответствии со старой версией Договора все прибалтийские государства входят в Прибалтийский военный округ Советского Союза, и я должен назначать там командующих округами. Но это же бред, в конце концов. Это вступило в полное противоречие с реальной действительностью. Россия – единственная страна, которая по ДОВСЕ взяла на себя колониальные обязательства, ограничение своих собственных войск на своей собственной территории. Мало того, что мы взяли на себя такие обязательства, мы их подписали, ратифицировали, а наши партнёры даже не соизволили этого сделать.
А нас призывают и дальше в одностороннем порядке исполнять эти договорённости со ссылкой якобы на стамбульские договорённости. Во‑первых, возьмите текст и почитайте: нет никакой ссылки в ДОВСЕ на стамбульские договорённости, нет тут никаких юридических ссылок. А даже если предположить, что такое есть, посмотрите, что написано в стамбульских договорённостях. Там написано: по Грузии – что мы две базы должны вывести, а по двум другим базам – договориться. Мы две вывели, а по двум другим договорились, что и их мы будем выводить. Полностью исполнили. Что касается Приднестровья. Что там написано? Написано, что мы должны вывести либо уничтожить на месте тяжелое вооружение. Мы это сделали: уничтожили на месте либо вывезли тяжелое вооружение. Подтверждено актами международных экспертов. Что ещё? Поэтому, давайте‑ка, ребята, жить дружно и по‑честному вести диалог. Как к нам будут относиться, так и мы будем реагировать на эту политику. Но сегодня, мне так показалось, я был услышан нашими партнёрами. И есть желание либо ратифицировать то, что уже ратифицировано раньше, либо выходить на какие‑то новые договорённости, либо что‑то изменять. Надо что‑то делать, надо работать! А просто так, знаете, в одностороннем порядке действовать, пытаться всё свалить на одну сторону – это тоже бесперспективно.
Вопрос: Владимир Владимирович, накануне встречи некоторые западные СМИ сообщали, что наши партнёры по альянсу ожидали аналога Вашей мюнхенской речи. Тем не менее Вашего выступления, так уж получилось, мы не слышали. Слышали в пересказе. Скажите, пожалуйста, на Ваш взгляд, Вы оправдали эти ожидания Ваших коллег? Или всё прошло мирно?
В.Путин: Тут какой‑то религиозный ужас в ожидании моих речей. Я не знаю, откуда он возник. Во‑первых, в Мюнхене я выступал на международной конференции. Она предполагает определённый стиль, откровенный и полемичный.
Сегодня мы встречались в другой обстановке. Говорили, я уже упоминал об этом вначале, тоже весьма открыто и конструктивно. Но не перешли определённых границ: это не был тон взаимных обвинений. Я изложил нашу позицию, мне показалось, она значительной частью коллег была услышана. Был конструктивный отклик на то, что мной было сказано. В общем, это была реальная, открытая деловая встреча и полезная дискуссия. Вот что я хотел бы сказать о сегодняшней дискуссии.
Вопрос: Не так давно, как, впрочем, и во время нынешнего саммита альянса, звучал тезис, что расширение НАТО на восток и приближение к российским западным границам несет в том числе и демократические ценности, их укрепление и стабильность в регионе. А разве плохо для России, если у нее будут такие демократические и стабильные соседи?
В.Путин: Да, этот тезис звучал и сегодня в выступлениях некоторых коллег. Для меня это очень странный тезис. Вдумайтесь, как это звучит: если та или иная страна является членом НАТО, то она претендует на то, чтобы считаться демократической, а если нет – значит, недемократической?
Давайте посмотрим, сколько в мире стран, которым никто в демократическом характере их внутриполитического устройства не отказывает, но они не являются членами НАТО. Или что, они уже недемократические?
Или, например, Украина: получается, приняли бы ее вчера в НАТО, она стала бы демократией. А сегодня она что, не демократия? Что за бред? Это – во‑первых.
Во‑вторых, есть другой аспект этой проблемы. Вступление в НАТО, к сожалению, автоматически не приводит к демократизации той или иной страны: это не автоматический «демократизатор». Возьмите, к примеру, проблему Прибалтики. В Латвии сотни тысяч «неграждан», и такое состояние осуждается международными, в том числе и правозащитными, организациями. Мы знаем об этом. Это очевидно недемократическое состояние общества. Но вступление в НАТО ничего для сотен тысяч «неграждан» не изменило. Поэтому тезис о демократизаторской роли военно-политического блока сильно преувеличен.
Вопрос: Если посмотреть вперед, то исходя из документов прошедшего Совета НАТО в декабре, возможно, будет принято решение о предоставлении плана присоединения к НАТО, а в следующем году на юбилейном саммите альянса может быть одобрена новая стратегическая концепция альянса. Если в этой связи посмотреть вперёд на отношения России и НАТО, то как они будут развиваться? Хочет ли Россия подключиться, например, на какой‑то стадии в рамках Совета к дискуссии о стратегической концепции?
В.Путин: Россия в вопросах обеспечения своей безопасности является страной самодостаточной. Но мы намерены сотрудничать с этой организацией, я уже об этом сказал, так же как со многими другими организациями в мире. НАТО, к тому же, крупная организация, и для нас, в известной степени, является приоритетным партнёром.
Что же касается расширенческой политики НАТО, на сегодняшней встрече с коллегами я говорил об этом откровенно, вы знаете нашу позицию: мы не считаем, что автоматическое расширение ведет к решению современных проблем. НАТО ведь создалось в период, когда существовало противостояние двух блоков. Оставим сейчас ту часть дискуссии, все ли из них были одинаково правы. Но очевидно, что сегодня нет Советского Союза, нет восточного блока и нет Варшавского договора. Против кого тогда существует НАТО?
Мы слышим, что для решения современных проблем и вызовов. Каких? Какие это проблемы и вызовы? Нераспространение оружия массового уничтожения – что можно эффективно сделать в этом вопросе без России? Ничего. Россия – одна из крупнейших ядерных держав. Мы не только не разбазарили свой ядерный потенциал, но и развиваем его, и дальше намерены развивать всю триаду – на море, в воздухе и на земле.
А с точки зрения борьбы с террором – что можно сделать без России? Можно закрывать какие‑то проблемы, но эффективно бороться – маловероятно.
Возьмите одну из острейших проблем, которая стоит перед НАТО, – Афганистан. Можно эффективно работать без России, имеющей такой потенциал на афганском направлении? Именно поэтому нас всё время призывают предоставить транзит, оказывать помощь и так далее. Давайте вспомним: Россия была единственной страной, которая поддерживала Северный альянс. Сотни миллионов долларов мы отправили туда на поддержание боевой готовности соответствующих подразделений. До сих пор оказываем помощь их вооруженным силам в снабжении запасными частями, в подготовке кадров и так далее, и так далее. Можно это сделать эффективно без России? Нет.
Поэтому само по себе существование блока НАТО – и, думаю, что многие сидящие в этом зале со мной согласятся, – так уж эффективно на современные вызовы и угрозы не отвечает. Но это тем не менее фактор сегодняшней международной жизни, фактор в сфере международной безопасности, мы это признаем, поэтому и сотрудничаем с блоком.
Что касается расширения. Я сегодня слышал, что это расширение не против России. Знаете, я с большим интересом и любовью отношусь к европейской, в том числе германской, истории. Был такой крупный политический германский и европейский лидер – Бисмарк. Он говорил, что в таких вопросах важно не намерение, а потенциал. Ведь никто пятую статью Вашингтонского договора не отменял. Мы взяли и ликвидировали базы в Камрани (во Вьетнаме), на Кубе. Вывели свои воинские подразделения из Восточной Европы, вывели почти все крупные и тяжелые вооружения и из европейской части России. И что получили? Базу в Румынии, где мы находимся, базу в Болгарии, позиционный район американской ПРО в Польше, в Чехии. Это же всё означает продвижение военной инфраструктуры к нашим границам. Давайте говорить об этом прямо, честно, откровенно, с открытыми картами. Мы хотим вот такого диалога.
Или, например, сразу после вступления в НАТО прибалтийских стран в их небе появилась боевая авиация. Для решения каких задач? Ведь прилетели всего 4–5 самолетов, полетали только – только раздражающий фактор, ничего больше. Именно такие вещи требуют постоянного внимания, анализа и реакции. И если Совет Россия–НАТО будет так откровенно и честно рассматривать эти проблемы, он будет востребован.
Вопрос: Я хочу задать вопрос не совсем про НАТО, а про Ваш сегодняшний визит. Я точно не знаю, но, возможно, это один из Ваших последних зарубежных визитов в качестве действующего Президента. Все восемь лет мои коллеги отмечали Ваши высказывания, Вы были очень ярким ньюсмейкером, и мы теперь не знаем, как всё сложится: будет ездить другой человек. Скажите, Вы жалеете, что Вам придётся отойти от такой активной внешнеполитической деятельности – или Вы с облегчением относитесь к этому?
В.Путин: Прежде всего хочу сказать, что я, так же как любой человек, который ответственно относился к своим служебным обязанностям, с полной отдачей сил, жду, когда этот груз ответственности с моих плеч перейдёт на плечи другого человека. Как у нас говорят, и почему же здесь не радоваться, это же «дембель», окончание срока службы. Я считаю, что я работал напряжённо и результативно.
Что касается моего преемника, уверяю вас, это человек очень широких взглядов, с блестящей университетской подготовкой – вам будет с ним интересно.
А в завершение хочу сказать то, что, собственно говоря, Вы только что озвучили. На протяжении восьми лет – а это были сложные годы и в истории России, и в истории взаимоотношений России с нашими партнёрами, это были годы возрождения России как мощного, независимого государства с собственной позицией – диалог шёл и до сих пор проходит непросто.
Ну а я просто хочу поблагодарить всех коллег: и тех, кто находится сегодня в этом зале, и которых здесь нет, но с которыми все эти годы вместе работали.
Я говорю именно «вместе», потому что от того, насколько объективно вы освещаете ход наших встреч, очень многое зависит в общественном восприятии происходящих и в мире и в Европе процессов. От этого в значительной степени зависит и восприятие моей страны, России. И даже тот интерес, который вы проявляли к российской проблематике, заслуживает поощрения и благодарности.
Спасибо вам большое, всего доброго.