Во встрече приняли участие делегаты проходящего в Москве 13–14 июня саммита «гражданской двадцатки» из России, Мексики и Австралии – стран управляющей «тройки», официально принятого в «Группе двадцати» формата, объединяющего предыдущего, действующего и будущего председателей G20. На встрече также присутствовали представители Турции – следующего за Австралией председателя G20.
* * *
В.Путин: Добрый день, уважаемые дамы и господа!
Очень рад вас приветствовать в России, в Москве, иметь возможность поговорить с вами о приоритетах – так, как видит их Россия на предстоящем саммите «двадцатки».
Вы знаете, что встреча с представителями гражданского общества – это российская инициатива, и такая работа в рамках «двадцатки» проводится впервые. Сразу же отмечу, что все вопросы подобного рода у нас принимаются консенсусом. И мы провели консультации с нашими коллегами, с шерпами и с руководителями государств и правительств стран «двадцатки». В целом такая идея поддержана. И возьму на себя смелость потом довести ваше мнение до всех своих коллег в рамках нашей совместной работы в Петербурге в сентябре текущего года.
Смотрите также
Вы знаете, что одной из основных целей, если не главной целью «двадцатки» вообще и нашего председательства в этом году, является поиск решений, которые обеспечили бы высокие темпы экономического роста и решения на этой базе социальных задач.
Конечно, всегда на таких форумах, как бы ни формулировалась главная задача и главная цель этих встреч, речь идёт и о сохранении рабочих мест, о решении экологических вопросов, о решении других вопросов социального характера, которые всегда находятся на повестке дня любой встречи подобного рода.
Вместе с тем мы исходим из того, что, как бы ни были подготовлены наши эксперты, которые занимаются подготовкой мероприятий подобного рода (здесь некоторые присутствуют), всё‑таки официальные структуры и люди, занимающиеся официальной работой, всегда находятся в определённых профессиональных рамках, и иногда это мешает им выйти за горизонты своего профессионального интереса. Поэтому, на мой взгляд, работа подобного рода с представителями общественных организаций востребована. Надеюсь, она получит прописку и на будущих мероприятиях подобного рода.
На этом я свой монолог хотел бы прекратить и предложил бы перейти как раз к живому общению и к обмену мнениями. Пожалуйста.
<…>
В.Путин: Одна из важнейших тем, которая здесь была поднята, – это поддержка материнства и детства. Во‑первых, с удовлетворением хочу отметить, что мы в России проводим очень настойчиво политику поддержки материнства и детства в течение нескольких последний лет. Что особенно приятно, это даёт положительный результат. Я сейчас не буду перечислять все элементы этой политики, но у нас демографические показатели, показатели рождаемости, являются лучшими за последние 19–20 лет.
Мы, к сожалению, не смогли до сих преодолеть целиком всех проблем в этой сфере, их ещё очень много, но то, о чём я сказал, – это, безусловно, положительная тенденция, так же как значительное снижение детской и материнской смертности. Наши коллеги в странах «двадцатки» знают об этом, мы многократно обсуждали, с некоторыми из них у меня очень добрые личные отношения. Мы и на рабочих встречах, и в личном общении это обсуждаем, наш опыт изучается, и мы стараемся изучить позитивный опыт наших коллег. Мы знаем, что в некоторых странах, особенно в странах с развитой экономикой, демографические проблемы являются очень острыми, и в Европе, и в некоторых других регионах мира. Это чрезвычайно важная субстанция, которой мы занимаемся.
Что касается переводов денег за рубеж, сейчас и вы об этом говорили, и последний выступающий сказал об этом, правоприменительно к другой сфере деятельности, сфере, связанной с поддержкой людей, которые оказались в трудной ситуации в связи с невозможностью находиться на территории своих собственных стран. Безусловно, мы должны об этом думать и обеспечить свободу денежных средств. Разумеется, всё это наталкивается на определённые ограничения – и об этом мы тоже не должны забывать, – связанные с борьбой с организованной преступностью и с незаконными трансграничными финансовыми операциями. Поэтому это вопрос, который требует и экспертного изучения, и принятия ответственных решений.
Что касается продовольственной безопасности, то здесь, конечно, мы ощущаем свою ответственность, потому что, во‑первых, Россия превратилась в одного из крупнейших в мире экспортёров зерновых наряду с Соединёнными Штатами, Канадой, Австралией. Сейчас мы занимаем 2–3-е место по объёму экспорта зерновых на мировые рынки. И от того, насколько ответственно мы ведём себя здесь, конечно, зависит ситуация на мировом рынке Европы, в конкретных странах. К сожалению, мы вынуждены были пару лет назад ограничить и даже на какое‑то время закрыть экспорт в связи как раз с тяжёлой ситуацией, связанной с двухгодичной засухой в стране и с известными кризисными явлениями в мировой экономике. Но это, надеюсь, вещь абсолютно эксклюзивная, и мы будем стремиться к выполнению всех своих контрактных обязательств.
Вторая составляющая, которая заставляет нас чрезвычайно ответственно относиться к этим проблемам, заключается в том, что Россия – одна из самых богатых стран в мире по количеству пахотных земель. Мы видим, что сейчас интерес к этому роду деятельности, к работе в области сельского хозяйства со стороны наших партнёров многократно возрастает. И мы видим желание наших зарубежных партнёров работать в российской экономике в этом её секторе.
В этой связи чрезвычайно важно, на мой взгляд, участие «гражданской двадцатки» и вообще гражданских объединений, организаций и в работе «Группы двадцати», и в работе «Группы восьми» в связи с очень острыми дискуссиями, которые идут в рамках Всемирной торговой организации. Как вы знаете, спор идёт между развитыми экономиками и развивающимися экономиками, он идёт давно, остро. Я думаю, что чрезвычайно важно было бы всем участникам этой дискуссии, политикам, профессионалам, услышать голос общественности, причём не только из развивающихся стран, но и из развитых стран. Потому что принятие достаточно ответственных и непростых решений для развитых экономик по открытию своих рынков – такие решения являются сложными и обоюдоострыми. Некоторые говорят, что лучше нам в конечном итоге открыть свои рынки, больше их открыть для товаров развивающихся стран, и тогда в конечном итоге выиграют от этого все. Некоторые думают иначе или говорят примерно так, как я сейчас сформулировал, а делают на самом деле совершенно другие вещи. Но, во всяком случае, услышать голос общественных организаций и экспертов из этой сферы было бы крайне важно.
Занятость – чрезвычайно важная вещь, которая, безусловно, будет в центре внимания на саммите в Петербурге осенью этого года. Вы знаете, что в России – наверняка это обсуждали, и российские коллеги об этом говорили – поставлена амбициозная задача, на первый взгляд абсолютно нереалистичная, – создание 25 миллионов новых рабочих мест. Собственно говоря, это даже не инициатива властей – это инициатива нашего бизнес-сообщества, которая поддержана российской властью. И я считаю, что это, да, трудновыполнимая, но реализуемая задача, имея в виду, что это не создание рабочих мест абсолютно заново, а это трансформация имеющихся рабочих мест в высокопродуктивные и современные и, конечно, создание новых. Если мы будем действовать настойчиво и будем заниматься не просто начётничеством и формальным отношением к этому вопросу, то, мне кажется, успех возможен. Имею в виду, что главнейшей задачей в России является модернизация самой экономики и перевод её на современные высокотехнологичные рельсы. И в этом случае тогда по факту жизни рабочие места будут модернизироваться. Но, безусловно, это имеет очень важное значение и для экономики всех стран «двадцатки».
В этой связи, конечно, чрезвычайно важным является замечание нашего турецкого коллеги о необходимости развития инфраструктуры. Во‑первых, мы и в нашей стране стараемся это делать. Для нас это чрезвычайно важная и очень сложная задача, имея в виду нашу огромную территорию – напомню, что Россия является самой большой в мире страной по территории, – но и традиционную неразвитость некоторых территорий в инфраструктурном смысле.
Но между государствами, конечно, мы должны стремиться к тому, чтобы гарантировать возможность перемещения товаров, перемещения трудовых ресурсов. Кстати, хочу обратить ваше внимание на то, что по инициативе руководства Турции в рамках другой организации – организации сотрудничества государств Черноморского бассейна [Организации черноморского экономического сотрудничества, ОЧЭС] – мы рассматриваем различные проекты, связанные с расширением инфраструктурных возможностей. Надеюсь, что дискуссии на этот счёт в «двадцатке» тоже будут иметь позитивное значение и подтолкнут нас к работе в рамках региональных организаций.
Конечно, всегда, где бы мы ни собирались и в каком бы формате ни говорили о наиболее острых проблемах современности, речь заходит об экологических стандартах. Конечно, нужно к этому стремиться, я полностью с этим согласен. Это касается не только Киотского процесса, хотя он за последние годы часто находится в центре внимания, считается ключом к решению проблем. Наверное, это не единственный ключ, там много других возможностей, много споров. Я сейчас не буду к ним ко всем возвращаться, но что хотел бы в этой связи сказать – что участие общественных организаций здесь, конечно, является чрезвычайно важным по нескольким соображениям.
Во‑первых, хочу вернуться к региональному сотрудничеству. Многие страны «двадцатки» географически друг от друга находятся далеко, но многие рядом. В этой связи трансграничные проблемы экологического характера являются чрезвычайно важными. Если бы мы вышли на какие‑то хотя бы приблизительные, стандарты, это помогло бы решать межгосударственные вопросы, связанные с соблюдением экологических правил. Должен сказать, что в рамках «двадцатки» нам в целом удаётся договариваться, мы чувствуем очень ответственный подход наших партнёров.
Скажем, за последние годы мы наладили очень хороший позитивный диалог с нашими китайскими друзьями. Я хочу отдать должное руководству Китая, которое очень остро и по‑партнёрски реагирует на любые проблемы, которые возникают. Они, конечно, возникают постоянно, потому что между странами, у которых огромное количество тысяч километров совместных границ, не может не возникать таких проблем. Важно наладить диалог и иметь инструменты и принципы. Вот те самые стандарты, о которых вы сказали.
Вместе с тем я хочу вернуться к тому, о чём говорил только что со ссылкой на нашу коллегу по проблемам продовольственной безопасности. Ведь она говорила о необходимости борьбы с голодом, говорила о том, что во многих странах мира люди голодают, и миллионы людей, дети ложатся спать голодными. И когда лидеры государств мира вообще и «двадцатки» в частности думают над решением этих вопросов, конечно, некоторые проблемы, связанные с экологией, автоматом уходят на второй план. И к представителям экологических движений молчаливо либо не молчаливо обращаются с вопросом: мол, как мы будем кормить людей или будем заниматься сохранением леса в данном случае или в данном конкретном регионе? Мы будем новые предприятия строить, создавать новые рабочие места или будем голодать?
Конечно, найти принципы решения проблем, связанных с борьбой с голодом, с созданием новых рабочих мест, с развитием и сохранением природы, – это один из ключевых вопросов современности, просто один из ключевых вопросов. И конечно, я очень рассчитываю на то, что осознание этих на первый взгляд противоречий приведёт и к большей ответственности представителей гражданского общества, которые должны понимать всю гамму проблем, перед которыми стоят государства, и будет настраивать людей, принимающих политические решения, на более ответственный подход к их выработке.
Не менее важными, конечно, являются и вопросы, связанные с энергоэффективностью, особенно работы на шельфе. Должен сказать, что Российская Федерация внедряет самые строгие стандарты работы на шельфе. Если вы посмотрите, что делают наши компании, скажем, в Каспийском море, то вас это наверняка порадует. Там практически ни одного килограмма породы, которая добывается при бурении, не выбрасывается в море: всё пакетируется, всё вывозится и складируется в заранее обозначенных местах. И в этом смысле я с удовлетворением хочу отметить, что всё‑таки мы в работе на шельфе, где у нас эта работа ведётся, и наша компания, и наши партнёры действуют в рамках самых высочайших требований. Разумеется, во‑первых, это должно быть продолжено, и, во‑вторых, это должно совершенствоваться, потому что совершенствуются сами методы работы. И вопросы, связанные с обеспечением экологической безопасности, должны идти в параллель, во всяком случае, ставить эти вопросы, конечно, нужно, чтобы они не уходили на второй план.
Что касается борьбы с коррупцией, то это вопрос очень важный. Вы знаете, что Россия последовательно присоединяется к международным обязательствам, к международным договорам. Согласен с вами в том, что нужно и в рамках «двадцатки» продвигать не только известную и упомянутую вами Конвенцию ООН по противодействию коррупции, но и, самое главное, обеспечить эффективную правоприменительную практику. В этом смысле, конечно, роль и значение общественных организаций чрезвычайно важны, потому что можно ведь на бумажке, я это очень хорошо знаю, отчитаться как угодно, что принято, внедрено. А как делать всё это на практике? Здесь, конечно, значительная и значимая роль за гражданским обществом и представляющими его организациями.
Что касается финансового образования – чрезвычайно важная вещь. Вы прямо по пунктам всё расписали. Должен сказать, что у меня такое впечатление, что Вы являетесь членом Правительства Российской Федерации. Мы примерно так и формулируем на своих производственных совещаниях. На первый взгляд всё просто. Добиться практического внедрения на самом деле сложно, потому что, как Вы справедливо заметили, нужно, чтобы и преподавательский состав был к этому готов, нужно, чтобы это внедрялось в школьную программу, нужно с профессиональным педагогическим сообществом договориться о том, что это является одним из приоритетов. Но тогда надо решить вопрос с общей нагрузкой на учащихся, тогда надо решить вопрос, что тогда из программы убрать, в каком контексте в основной программе либо факультативно это изучать. Но то, что это нужно делать, с этим я, безусловно, согласен.
Самое главное заключается в том, что мы честно в этом случае ведём себя с людьми, даём им возможность определиться в этом море инструментов и продуктов, которые предлагаются на финансовом рынке, делаем их более самостоятельными, и в целом общество становится гораздо современным и более жизнеспособным. Так что это чрезвычайно важная вещь.
Коллега справа от меня сказал, что вы все встали в 8 часов утра и смогли согласовать только общую декларацию. Я хочу обратить ваше внимание на то, как сложно будет работать лидерам государств, для того чтобы найти такие субстанции, которые являются консенсусными. Надеюсь, вы на нас не рассердитесь, если что‑то не обнаружите из того, что вы сами рекомендовали.
Я прочитал то, что предложено «гражданской двадцаткой» по обеспечению уверенного устойчивого сбалансированного инклюзивного роста. Вы знаете, это то, над чем мы сами работаем. Я позволю себе – вы это, наверное, хорошо знаете, но тем не менее – конкретные пункты. Проведение макроэкономической политики, направленной на создание рабочих мест и стимулирование совокупного спроса – знаете, как будто мы тоже на производственном совещании здесь находимся, меня это очень радует, – проведение налогово-бюджетной и монетарной политики – вчера только на совещании мы это обсуждали, – введение прогрессивной шкалы налогообложения.
Кстати говоря, я бы хотел уточнить у тех, кто это делал, если здесь эти люди есть. Что вы имеете в виду под прогрессивной шкалой налогообложения? Вы имеете в виду НДФЛ, налог на доходы физических лиц?
М.Ларионова: Да. Я знаю, что у нас в стране, в Российской Федерации, есть риски, связанные с этим. Но очень многие страны тем не менее всё‑таки рекомендуют, даже применяют именно прогрессивный налог.
В.Путин: Практически все лидеры стран, где применяется прогрессивная шкала, когда я с ними общался, говорили: «Как мы завидуем, что Вы смогли внедрить в практику плоскую шкалу налога на физических лиц!» Почему? Потому что на экспертном уровне считается, что он стимулирует граждан к раскрытию информации о своих доходах и в конечном итоге способствует экономическому росту. А экономический рост позволяет решать вопросы занятости, решение продовольственной безопасности и всё, что за этим следует.
Мы дискутируем на этот счёт достаточно давно, прежде всего, конечно, с представителями левых партий, которые считают, что дифференцированная шкала является более социально справедливой. Но когда мы начинаем говорить с представителями либеральной части, они говорят, что более социально справедливым является то, что даёт максимальный экономический эффект.
Я сейчас не хочу открывать дискуссию, я хочу просто сказать, что, конечно, такое предложение возможно для дискуссий, для обсуждения. Может быть, и мы когда‑то будем внедрять какие‑то элементы этой дифференцированной шкалы. Мы никогда не говорили о том, что на века ввели плоскую шкалу, это тоже возможно. Но если посмотреть на фискальную сторону дела – хочу вас проинформировать, вы, наверное, тоже об этом знаете, – когда у нас была дифференцированная шкала, во‑первых, часть налогоплательщиков уходили от того, чтобы платить налоги в бюджет, а от этого бюджет только проигрывал, и с того момента, как мы ввели налог в 13 процентов на доходы физических лиц, резко – я хочу это подчеркнуть: резко возросли доходы бюджета. Вот это реальный результат, который мы получили. А из доходов бюджета складываются социальные расходы. Поэтому мы это увидели.
Вам большое спасибо, будем иметь в виду. И мы не отмахиваемся от этого, я хочу, чтобы вы поняли. Вы обратили на это наше внимание. Я хочу сказать, что мы не отмахиваемся, мы это увидели. И все аргументы за и против, которые я сейчас привёл, у нас в голове, и мы думаем об этом.
Борьба с уклонением от уплаты налогов – следующий пункт. С точки зрения налога на доходы физических лиц, плоская шкала – самый лучший способ борьбы с уходом от уплаты налогов. Но это так, на всякий случай.
Конечно, этот пункт подразумевает также и борьбу с офшоризацией. Нужно предпринимать эффективные шаги с деофшоризацией экономик вообще, российской в частности. Но я вместе с тем обращаю ваше внимание на то, что мы далеко не лидеры, мы, может быть, лидеры, одни из лидеров, по уводу средств в офшоры, но мы не лидеры по созданию этих офшоров. Один из лидеров – Виргинские острова, островные государства, наши коллеги и друзья из Великобритании. Правда, и руководство Великобритании, премьер-министр Великобритании тоже обращает внимание на то, что нужно с этим бороться и постепенно нужно от этого отказываться, но это часть экономики страны. И поэтому сделать такие резкие шаги, мы понимаем, для них достаточно сложно, но все понимают уже, что двигаться в эту сторону придётся.
Доступ к продовольствию, здесь уже говорили, – вода, здравоохранение и так далее – это всё мы будем иметь в виду. Есть и другие очень важные существенные вещи, мимо которых мы, безусловно, не пройдём.
Да, говорили о борьбе с инфекционными заболеваниями. Я хочу поблагодарить вас за оценку вклада России в эту работу. Мы с 2005–2006 года занимаемся этим и действительно вносим необходимые ресурсы. Дело даже не в том, что мы вносим ресурсы. Дело в том, что мы у себя в стране и в наших соседних странах-партнёрах стараемся достаточно активно в этом направлении и небезуспешно, надо сказать, действовать, хотя и у нас есть проблемы. Особенно это связано с профилактическими мерами. Должен отметить, что в Советском Союзе такая работа была поставлена лучше, чем у нас сегодня, в России. Мы должны это признать и не только вернуться к этим стандартам в данном случае, но и превзойти их. В этом направлении тоже будем активно работать и внутри страны, и с нашими партнёрами.
Теперь что касается вопросов, связанных с деятельностью общественных организаций. Наш коллега из Австралии сказал, что выделяются достаточно большие ресурсы, в том числе и для направления их за границу. И Вы сказали, я прямо записал: «Мы не можем работать в других странах в сфере политики». У нас – можете. Только те организации, которым вы даёте деньги для того, чтобы они работали в сфере внутренней политики России, должны зарегистрироваться. Вот и всё. Их работа не запрещена. Я хочу это подчеркнуть и хочу, чтобы вы все это знали.
Вместе с тем я согласен с теми нашими коллегами, в том числе с моим советником по этим проблемам, что мы должны проанализировать практику применения и подумать над совершенствованием этого законодательства, чтобы оно никому не мешало в работе, чтобы у государства не возникало подозрений в отношении конкретных организаций, чтобы этим организациям не мешало.
Как вы знаете, такая практика существует не только в России, но и в некоторых других странах «двадцатки», в том числе в Соединённых Штатах Америки. Такие законы там применяются с середины прошлого века. Но у нас, кстати, этот закон является гораздо более либеральным, потому что в Соединённых Штатах любая общественная организация, получающая деньги из‑за границы, работающая в сфере экологии, материнства и детства, в любой сфере, должна зарегистрироваться в качестве иностранного агента. У нас – только те организации, которые занимаются внутренней политикой.
Тем не менее я согласен с господином Федотовым [советник Президента, председатель Совета по развитию гражданского общества и правам человека Михаил Федотов] по поводу того, что правоприменительная практика должна быть такой, которая не выходит за рамки принятых решений, должна быть необременительной и не должна никому мешать. Мы, конечно, будем над этим думать, в том числе и с участием представителей гражданского общества.
Что касается деятельности организаций в сфере здравоохранения, экологии, муниципальной деятельности – там вообще нет никаких ограничений. Я хочу, чтобы вы это знали и работали, в том числе и в Российской Федерации, так активно, как вы посчитаете это возможным для себя, оказывали содействие вашим партнёрам в Российской Федерации.
И, наконец, в заключение я бы хотел сказать следующее. Во‑первых, я бы обратил внимание, что наша сегодняшняя встреча – это не вся работа по «гражданской двадцатке» в плане подготовки к встрече лидеров в Петербурге в сентябре текущего года. Наоборот, это какой‑то этап вашей работы. Причём я вижу, что вы проделали совокупно очень большой объём, подключились к этой работе давно и непосредственно влияли на сам ход этой работы шерп и экспертов. Мне кажется, что это очень и очень важно и очень полезно. Почему? Потому что когда просто собираются лидеры стран, между собой обсуждают на экспертном уровне, а потом принимают решения и стараются, конечно, так или иначе их выполнять, – это же всё‑таки не обязательные решения, всё равно это вещи рекомендательного характера, это не обязывающие международно-правовые документы. А тогда, когда к их выработке подключаются общественные организации, это значительным образом повышает их легитимность и повышает силу, их морально-нравственную силу. Эти решения, уже даже не будучи международно-правовыми актами обязательного применения, приобретают совершенно другую силу, и уже достаточно сложно будет отказываться от их имплементации на своих территориях.
И я уже об этом сказал и хочу повторить ещё раз, здесь коллега говорил о том, что власть рассматривает представителей гражданского общества как неких сумасшедших, которые только по улицам бегают. Мне представляется, что такая совместная работа, с одной стороны, будет повышать ответственность гражданского общества, потому что когда человек включается в проблемы, понимает их многообразную сложность и в ходе вашей собственной дискуссии вы приходите к каким‑то консенсусным решениям, то это повышает и ответственность гражданского общества, но в то же время заставляет людей, которые принимают решения, считаться с этим мнением. И всё это делает совместную работу, повторяю ещё раз, более легитимной, более эффективной и настроенной на конечный результат.
Хочу вас поблагодарить и заверить в том, что мы самым внимательным образом прислушаемся к вашим рекомендациям. Спасибо.