Перед встречей с главой государства выпускники побывали на экскурсии в музеях Кремля.
* * *
Д.Медведев: Добрый день, ребята. Я всех приветствую и поздравляю с очень важным событием – с последним звонком.
Надо признаться, есть абсолютно понятная, простая вещь, но она не сразу осознаётся: последний звонок в жизни любого человека бывает только один раз. Это удовольствие нельзя ни продлить, ни растянуть, после этого у вас начинается новая жизнь. И сегодня последний звонок звучит ещё для 800 тысяч наших школьников.
Хотел бы сегодня, пользуясь тем, что мы в Кремле, просто пожелать вам больших жизненных успехов. Вы – ребята, девушки самостоятельные, так жизнь сложилась. Я уверен, что в этом смысле вам в чём‑то даже, может быть, будет проще адаптироваться к взрослой жизни, потому что вы – люди, которые привыкли сами за собой ухаживать, и, может быть, для того, чтобы начать новую, взрослую жизнь, это тоже очень важно.
Я хотел бы пожелать вам больших успехов в реализации ваших планов, потому что, я думаю, большинство из вас собирается поступать в институты, университеты. Надеюсь, что всё у всех получится так, как задумано. Но если вдруг у кого‑то не получится, а это тоже в жизни случается, я вам желаю не расстраиваться долго, а нацелиться на следующий удар: или выбрать другой университет, или попытаться поступить в следующем году, в общем, сделать так, чтобы все ваши планы исполнились.
Я надеюсь, вы уже смогли погулять по Кремлю. Здесь у нас присутствуют ребята из разных регионов, вы сейчас представитесь, расскажете, кто откуда приехал, как вам Москва, как вам Кремль.
Я на этом, наверное, пока успокоюсь и послушаю вас. Обсудим самые разные темы, которые вы хотите обсудить. Никакой предварительной повестки дня нет, я нотации вам читать не собираюсь. Просто хочу вас послушать и, может быть, что‑то прокомментировать. Пожалуйста.
Ю.Егорченков: Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич!
Я член детского общественного совета при Уполномоченном Российской Федерации. Наш совет поднимает и решает проблемы детей-сирот как в Москве, так и в регионах. У нас в Москве есть центры социального обеспечения. Это организации, которые помогают детям-сиротам после выпуска из детского дома или интерната найти себя как‑то в жизни, помогают им юридически, материально в чём‑то, в чём они нуждаются. Можно ли вот эту организацию распространить по всей Российской Федерации?
Спасибо.
Д.Медведев: Я считаю так. Её нужно не распространять, потому что, когда начинаешь что‑то навязывать, обычно толку немного. А сделать так, чтобы желание создать такие организации возникло во всех регионах. Я, конечно, поручение на эту тему могу дать, но это должно идти просто от осознания необходимости создать такую организацию не только в Москве, но и в самых разных местах нашей большой страны.
Я считаю, что это полезная штука, потому что она позволяет решать сложные проблемы, которые есть у детей-сирот, помогать им адаптироваться к новой жизни, в чём‑то, может, и материально помочь. Но самое главное – помочь каким‑то разумным советом. Потому что все вы в самом начале пути своей новой жизни, и от того, какое решение вы примете, в том числе юридическое решение, зависит ваша судьба. А большинство из присутствующих, конечно, ещё не так хорошо разбирается в законодательстве. Не только в законодательстве, которое касается детей-сирот и оставшихся без попечения родителей, а вообще в законодательстве. Может, кто‑то из вас и юристом будет, уверен, такие здесь есть и будут поступать на юридические факультеты, но пока вы ещё точно не специалисты. Поэтому это полезное начинание, я готов дать поручение губернаторам, но это должно идти, что называется, от души.
Ю.Егорченков: Спасибо большое.
О.Платонова: Меня зовут Платонова Оксана, я из Калужской области, посёлок Думиничи, Центр социальной помощи семье и детям.
Скажите, пожалуйста, у меня такой вопрос. За детьми, которые проживают в детских домах, интернатах, за ними закреплено жилище, где они раньше проживали, где проживала их семья и проживает. То есть я, например, хочу поступить в высшее заведение и обратно в деревню возвращаться не хочу, а за мной закреплено жилище в деревне. Как мне поступить? Будут ли какие‑то изменения?
Д.Медведев: Я вас понимаю, тех, кто не хочет возвращаться, а с другой стороны, знаешь, есть такое выражение: «Никогда не следует говорить «никогда». Потому что жизнь – она такая сложная и длинная, надеюсь, что всякое может быть, и сразу отказываться от того, что есть в деревне, неправильно. Чем старше становишься, тем, знаешь, больше в деревню хочется приехать. Но это я о своих личных ощущениях говорю, в том числе в те деревни, где никогда не бывал, но где жили, например, мои родственники, мои предки.
Последний звонок в жизни любого человека бывает только один раз. Это удовольствие нельзя ни продлить, ни растянуть, после этого у вас начинается новая жизнь.
Тем не менее эта проблема действительно есть, решать её сейчас можно только одним способом, насколько я понимаю, можно просто соответствующее жилище постараться реализовать, а после этого получить деньги, к сожалению, небольшие, как я понимаю, и уже постараться что‑то добавить и купить что‑то. Но, надеюсь, какие‑то дополнительные механизмы в этом плане появятся, которые смогут на эту ситуацию повлиять.
Это Калужская область?
О.Платонова: Да.
Д.Медведев: У вас губернатор толковый, можно просто подумать о создании какой‑то обменной схемы, при которой такого рода жильё попадает в обменный фонд, и предоставляется жильё, допустим, в городе. Но это сложно, потому что мы понимаем, это дополнительные деньги. В общем, если объективно смотреть на ситуацию, это именно так.
Пожалуйста, ребята. Можно не только вопросы задавать. Конечно, если хочется, и вопросы тоже. Можно просто какими‑то эмоциями своими поделиться, потому что место особенное. Не знаю, как вам: нравится, не нравится? Тут интересно.
В.Финашин: Меня зовут Финашин Василий. Я из того же учреждения, что эта девушка.
У меня такой вопрос: из тех, кто живёт с нами в Центре социальной помощи семье и детям, не все способны закончить 11 классов. Для некоторых даже 9 кажется как университет. Например, одна моя подруга уже второй раз сдаёт экзамены за 9-й класс.
Сейчас идёт реформа образования. Она может быть дисциплинарной и доступной каждому, независимо от способностей к обучению?
Д.Медведев: Не очень понял, что имеется в виду. Что ты имеешь в виду, когда говоришь «дисциплинарной». Кто кого дисциплинировать‑то должен? Ты просто своими словами скажи: в чём проблема‑то у этой девушки?
В.Финашин: Она не может никак сдать экзамены.
Д.Медведев: Ну пусть сдаёт дальше. Какие проблемы?
В.Финашин: Пытается ещё раз.
Д.Медведев: Конечно. А почему нет? Самый простой ответ: пусть сдаёт дальше и достигает результата, которого хочет. Конечно. Надо пробовать.
Я, кстати, недавно был в одном из центров, где проходят реабилитацию дети, у которых серьёзные заболевания, в том числе детский церебральный паралич. У них у всех непростая судьба, но надо отдать должное мужеству многих из них. Там один парень был, он с большим трудом, но заставил всех поверить в то, что он способен закончить школу, хотя вначале ему отказывали в этом, говорили: «У тебя нет ни способностей, ни возможностей это сделать». Тем не менее он превозмог и себя, и всех убедил в этом, и сейчас собирается поступать в университет. Ему ещё нужно досдать за два класса, но тяга огромная, он хочет всё это завершить, несмотря на то что ему и ходить трудно, он, по понятным причинам, с трудом передвигается, хотя занимается каждый день на тренажёрах. Вот это достойный пример, так что пусть сдаёт.
Ю.Советникова: Меня зовут Юля Советникова, я из 55-го интерната города Москвы.
Невозможно заставить воспитать в человеке родительские чувства. Можно восстановить юридическую ответственность, она существует и в форме ограничения родительских прав. Но юридических способов заставить человека почувствовать что‑то не существует.
Большинство детей попадают в детские дома, школы-интернаты для детей-сирот только по той причине, что их родители отказываются выполнять свои обязанности по содержанию и воспитанию детей. Что делается для того, чтобы дети не становились сиротами при живых родителях?
Д.Медведев: Такой вопрос задаёшь, на который очень сложно ответить однозначно. Я понимаю, конечно, что это для всех присутствующих, для тех, у кого родители живы, тема очень тонкая и сложная. Но по понятным причинам эти чувства должны быть внутри каждого человека, невозможно заставить воспитать в человеке родительские чувства, если по каким‑то причинам этот человек этих чувств лишён.
Можно восстановить юридическую ответственность, она есть, она существует и в форме лишения родительских прав, и ограничения родительских прав. Но эта мера направлена как раз на то, чтобы изолировать ребёнка от родителей, которые не должным образом себя ведут: просто не воспитывают его, или пьют, или ведут аморальный образ жизни, создают очень тяжёлые и невыносимые условия для жизни ребёнка. Но юридических способов заставить человека почувствовать что‑то – ты же понимаешь – их не существует.
К сожалению, очень разные ситуации бывают, точно так же, как есть случаи, когда человек, может быть, десятилетиями ничего не испытывает, а потом сам начинает болеть, становится старым и вспоминает о том, что у него есть дети. Очень легко всех в этой ситуации осуждать. Но я считаю, что по любым соображениям – и просто по нравственным, и по религиозным соображениям, неважно даже, кто в какой вере находится, – может быть, в этой ситуации нужно не осуждать, а стараться помочь человеку, чтобы он всё‑таки почувствовал, что у него на земле есть миссия. А для любого человека, нормального, создание семьи, дети – это высшая миссия, может быть, самая главная.
Говорю вам это, что называется, прочувствовав разные ситуации. Я работал на разных должностях и сейчас занимаю самую высокую должность в государстве. Но могу сказать простую вещь: важнее семьи нет ничего. Даже для Президента. Почему? Потому что, если Президент или кто‑либо другой, принимающий решения, игнорирует свою семью, он точно так же будет относиться к десяткам, к сотням, к тысячам других семей, ему наплевать, что происходит в семье, что происходит в стране. Но это всё соображения очень высокого, нравственного порядка, и, к сожалению, они правом не воспитываются, хотя право, закон должен создавать побудительные начала для того, чтобы всё‑таки люди вели себя правильно. Вот такой ответ у меня.
Ю.Советникова: Спасибо.
А.Харитонов: Дмитрий Анатольевич, здравствуйте.
Д.Медведев: Привет.
А.Харитонов: Харитонов Александр, город Киров, Калужская область.
По поводу Москвы. Это мой любимейший город. Мне нравится, я восхищаюсь архитектурой его, здоровские впечатления от экскурсии, которая была проведена. Мне очень понравилась Оружейная палата.
Д.Медведев: Понимаю, всем мальчишкам нравится Оружейная палата, это нормально.
А.Харитонов: Хотя я хочу поступить в военный институт – МВД Российской Федерации – в Санкт-Петербурге.
Д.Медведев: А почему в Петербурге, интересно?
А.Харитонов: А в Петербурге я не был.
Для любого нормального человека создание семьи, дети – это высшая миссия, может быть, самая главная.
Д.Медведев: Молодец! То есть «в Москве я уже всё посмотрел, а учиться буду в Питере».
А.Харитонов: Да, с детства мечта.
Но вопрос не о том, хотя он прост. Как Вы считаете, какими качествами должен обладать человек, чтобы стать руководителем Вашего уровня?
Д.Медведев: Давайте я не буду о себе говорить, я просто скажу о тех качествах, которые, на мой взгляд, нужны для достижения успеха в жизни. Кем бы ты ни хотел быть: просто хорошим специалистом, инженером, гуманитарием, военным или государственным служащим, руководителем каким‑то, в бизнесе работать… Что нужно, на мой взгляд? Во‑первых, безусловно, нужна сила воли. Без этого в жизни ничего не получается. Как только начинаешь расслабляться, всё сразу же между пальцев протекает. У каждого человека в жизни бывают ситуации, когда он расслабляется. Не бывает так, чтобы человек всё время был как натянутая пружина. Человек есть человек. Но если такое состояние, когда ты не организован, длится долго, можно потерять способность принимать быстрые решения и перестать держать удар. А это очень важно для любого человека – и не только для молодого человека, но и для девушек тоже, – потому что жизнь всё время преподносит сюрпризы. И иногда это очень болезненные, неприятные события. Поэтому сила воли, безусловно, важна.
Во‑вторых, на мой взгляд, очень важно держать слово. Опять же, кем бы ты ни работал – учителем в школе, в бизнесе или руководителем каким‑то, – человека судят по его делам и по его обязанностям, по тому, как он держит слово. Если человек постоянно кого‑то обманывает, как иногда принято говорить, «кидает», совершает какие‑то поступки, которые дают основание сомневаться в его честности, вряд ли он чего‑то добьётся, потому что будут говорить: «Вот этот человек, с ним бессмысленно связываться. Он уже сто раз обещал, ничего не сделал». Опять же, ещё раз говорю: неважно, кто ты. Просто это тоже волочится за человеком как шлейф – такой негативный шлейф, если это человек совершает.
И, в‑третьих, знаете, это такое качество, которое приобретаешь не сразу. Вот я помню себя в ваши годы. Я тоже, как и, наверное, мои коллеги, которые постарше вас, был максималистом, сразу же выносил приговор людям: этот вот умный, этот – дурак, извините, с этим я буду разговаривать, с этим не хочу. Надо быть терпимым к людям и стараться понять их. Если ты научишься понимать людей, их устремления, желания, то научишься находить с ними общий язык, сможешь завоёвывать расположение людей, которые важны для тебя, приобретёшь друзей и, в конечном счёте, добьешься успеха.
Вот три таких качества я бы назвал. Есть, наверное, и другие.
Л.Токмакова: Добрый день, Дмитрий Анатольевич.
Меня зовут Токмакова Людмила. Я из Тамбовской области, из Татановского детского дома.
У меня к Вам следующий вопрос. По окончании учёбы ребёнок выпускается из детского дома или из интернатного учреждения. Законодательством предусматривается, что ребёнку положено жильё либо социальная выплата по окончании.
А если этого не происходит, и ситуация следующая: ребёнок выбирает такой тип учебного заведения, где не предусматривается общежитие, и просто ребёнку жить негде. И ещё по окончании учебного заведения ему всё‑таки не предоставляется жильё. Что в этой ситуации делать?
Д.Медведев: Вы знаете, такие ситуации, к сожалению, в нашей стране встречаются. И я неоднократно разговаривал на эту тему с губернаторами, с руководителями территорий. Очень разная везде ситуация: где‑то более или менее нормально с жильём для детей-сирот, и все эти обязанности исполняются, а где‑то плохо. На самом деле, если эти обязанности не выполнены, надо идти добиваться правды. Надо идти в суд, надо обращаться за защитой своих прав. Другого варианта нет. Мы все должны выбирать цивилизованные способы защиты. Можно обидеться, можно ещё что‑то придумать, но надо идти в суд и требовать исполнения тех обязательств, которые установило для такого рода ситуации государство. Другого варианта нет.
Л.Токмакова: То есть, это уже, получается, идти на крайние меры?
Кем бы ты ни хотел быть: просто хорошим специалистом, инженером, гуманитарием, военным или государственным служащим, руководителем, – во‑первых, безусловно, нужна сила воли. Без этого в жизни ничего не получается.
Д.Медведев: Крайние меры, на мой взгляд, другие. Нам не нужно бояться защищать свои права. Здесь коллеги сидят и юристы, мои товарищи. У нас исторически вообще в стране обращение в суд рассматривается как что‑то чрезвычайное, экстраординарное. Говорят: «Вот он в суд пошёл, сутяжник, как не стыдно!» На самом деле во всём мире это совершенно ординарная ситуация. Тебе что‑то не сделали – идёшь в суд, обращаешься с иском или к контрагенту по договору, или к государству на то, что тебя обидели, на то, что тебе что‑то не предоставили.
Есть государства, у которых нам бы стоило поучиться. Те же самые американцы. Они очень часто для защиты своих прав пользуются услугами юристов. И это правильно, потому что это цивилизованный способ разрешить ту или иную проблему. Да, это стоит денег иногда, а иногда ничего не стоит, потому что некоторые дела идут бесплатно. Но это цивилизованный способ, и это не крайняя мера. Крайние меры – это другие, но я о них говорить не буду, потому что это обычно незаконные меры.
Не надо стесняться. Ведь то, что положено тебе по праву, то, что положено тебе на основании закона, это твоё, и ничего нет плохого в том, что ты говоришь: «Моё право нарушено, я требую его защиты». Даже если ты обращаешься с иском к губернатору или даже к Президенту.
Л.Токмакова: Но всё‑таки это всё равно будут ещё проблемы, и проблемы, и проблемы.
Д.Медведев: Это проблема, это конфликт.
Л.Токмакова: То есть всё равно проблема вытекает из проблемы.
Д.Медведев: Да, это конфликт. Но я вот только что, отвечая на вопрос, говорил о том, что в жизни не нужно бояться конфликтов, иначе ничего не получится. Конфликты должны быть разумными, и не должно быть такой ситуации, когда вся жизнь превращается в сплошной конфликт, тогда это создаёт душевную травму. Но бояться конфликтов не надо.
И, к сожалению, вот та тема, о которой ты говоришь, реально в стране существует, это правда. Как и другая тема, о которой тоже вы все, ребята, знаете, когда, допустим, по тем или иным причинам жильё всё‑таки предоставляется, но потом им под самыми разными «благовидными» способами завладевают лица, которые не имеют на него права, а ребёнок право на него утрачивает. Это тоже очень плохая ситуация, и с ней тоже нужно бороться, причём по‑разному.
Вопрос: Существуют махинации, и в Москве есть такой закон №61, статья 13, где прописано, что дети-сироты получают жильё и подписывают договор на пять лет о безвозмездном найме. Если ребёнок выполняет все условия договора, то по истечении пяти лет квартира переходит в его собственность. Можно ли распространить опять‑таки этот договор, закон по другим субъектам? Это очень важно, потому что жильё – это начало, это фундамент.
Д.Медведев: Ты юристом хочешь быть, нет?
Реплика: Я экономистом хочу быть.
Д.Медведев: Экономистом. Ну это близкие вещи.
Я бы, конечно, сказал «можно», но вопрос ведь в чём. На самом деле это хороший закон, он правильным образом формулирует права и обязанности для такого ребёнка и последующие обязательства государства. Вопрос только в одном. Вопрос в том, что в Москве ситуация с жильём всё‑таки существенно лучше, чем в других местах, и в этом смысле такие законы должны приниматься в территориях, когда они способны исполняться. То есть это должны быть обеспеченные законы. Бессмысленно принимать декларации, но как пример это вполне можно порекомендовать и другим субъектам Федерации, чтобы они шли по московскому пути, потому что, мне кажется, это цивилизованный, нормальный, современный путь: пользуешься – потом приобретаешь право собственности, не подкопаешься. Главное, чтобы в этот период не утратить это право пользования.
Не нужно бояться защищать свои права. У нас в стране исторически обращение в суд рассматривается как что‑то чрезвычайное, экстраординарное. На самом деле во всем мире это совершенно обычная ситуация.
О.Овешкова: Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич! Я выпускница Муромского детского дома №1 Владимирской области. У меня к Вам есть небольшой вопрос. Вот Вы говорили, сироты с живыми родителями. Если у них нет социального статуса ребёнка из детского дома, а они там уже много лет проживают, с детства, лет семь, то у них не будет льгот, не будет социальных выплат, повышенной стипендии, что делать в таком случае?
Д.Медведев: То есть если родители юридически существуют, они не лишены родительских прав, и, соответственно, ребёнок…
О.Овешкова: Да. Когда они не могут содержать ребёнка.
Д.Медведев: И, соответственно, ребёнок не является сиротой, на него не распространяются льготы.
О.Овешкова: Да, родители – инвалиды, то есть не могут содержать ребёнка, но лишить их родительских прав нельзя.
Д.Медведев: Ну нельзя, и это, наверное, было бы и несправедливо по понятным причинам. Это на самом деле проблема, потому что, исходя из таких высоких соображений, неправильно их лишать родительских прав. Я не знаю, о какой конкретно ты говоришь ситуации, но, мне кажется, просто неправильно таких родителей лишать родительских прав только ради того, чтобы ребёнок получил статус ребёнка-сироты и на него распространялись льготы. Это проблема, которой должны озаботиться местные власти в таких ситуациях. Знаете, все они всё‑таки люди, которые занимаются этими вопросами, я имею в виду региональные власти, муниципальные власти. Просто нужно обращаться с тем, чтобы по базовым моментам такой ребёнок был приравнен к ребёнку, у которых нет родителей. Но все права на него распространить невозможно в силу того, что это просто разная ситуация, к сожалению.
Реплика: Очень рад нашей встрече здесь вместе с ребятами разных областей и округов. Прекрасная погода, и сад красивый очень, ухоженный. Всегда, когда приходишь в Кремль, восторгаешься.
Д.Медведев: Ты не первый раз здесь?
Реплика: Не первый раз, но каждый раз, когда приходишь, всё равно восторгаешься красотой, архитектурой и богатством культурного наследия, которого у нас очень много, к счастью.
Дмитрий Анатольевич, хотелось бы такой вопрос задать – по образованию: я буду сдавать физику по единому государственному экзамену дополнительно с русским и алгеброй.
И хотелось спросить: можно ли увеличить часы точных наук, например физики? Физики – особенно, потому что мало часов.
Д.Медведев: Понятно. Очень хороший вопрос. И я уверен, все его услышали, здесь присутствующие.
Дело вот в чём. Каждый, конечно, хочет заниматься тем, что ему нужно в жизни. Физика – сложный предмет. Помню это по школе. Поэтому, конечно, количество часов, посвящённых физике, алгебре, геометрии, точным наукам, должно быть необходимым и достаточным.
Но если ты говоришь, что не хватает этих часов, это повод призадуматься. У нас тут Министр спрятался, сидит…
Что думаете, Андрей Александрович?
А.Фурсенко: Сейчас одно из направлений развития образования – это создание профильной школы. Создать так, чтобы на все предметы было очень много часов, невозможно, потому что есть физические ограничения. Есть ограничения…
Ситуация с жильем для детей-сирот очень разная: где‑то более или менее нормально и все эти обязанности исполняются, а где‑то плохо. Если эти обязанности не выполнены, надо идти в суд, надо обращаться за защитой своих прав. Другого варианта нет.
Д.Медведев(обращаясь к выпускнику): А сколько нужно, ты мне скажи просто, на твой взгляд?
Реплика: Ну хотя бы четыре часа в неделю.
Д.Медведев: А сейчас сколько?
Реплика: Сейчас у нас два урока по 45 минут.
А.Фурсенко: Нет, в профильных школах есть четыре часа.
Просто вопрос такой: 36 часов – это общее ограничение. Больше 36 часов это просто для здоровья уже сложно и опасно. Поэтому сразу надо сказать: а за счёт чего? Что надо убрать? Поэтому мы сейчас смотрим возможность создания более чёткой профильной школы, с тем чтобы действительно ребята могли выбирать те предметы, которые им наиболее интересны, но при этом есть базовый предмет: есть русский язык, есть история, и совсем их сводить к нулю тоже нельзя.
Д.Медведев: Нет, конечно, нельзя. Здесь есть два варианта, на мой взгляд, если перевести то, что Андрей Александрович сказал, на обычный русский язык. Варианта два.
Вариант первый заключается в том, чтобы всё‑таки раздвинуть учебный день, хотя это тяжело для здоровья, но потенциально возможно, и сделать либо в основном курсе, либо дополнительные занятия, допустим, по физике или каким‑то другим предметам.
Ну а второй вариант – это вариант, может быть, более сложный, я просто не думал, насколько сейчас мы к этому готовы, но сделать таким образом, чтобы сами ученики выбирали количество часов, как студенты иногда выбирают, по тому или иному предмету. Но при этом всё равно нужно, чтобы общее количество часов по главным учебным дисциплинам всё‑таки сохранялось, потому что иначе будешь неполноценным выпускником.
Реплика: У нас в школе к этой проблеме очень подошли серьёзно. Наша школа-интернат связалась с благотворительным фондом «Большая перемена», и там нам предоставили курсы по предметам, которые мы желаем сдавать.
Д.Медведев: Эти курсы как выглядят? Просто приходит учитель, помогает или что это?
Реплика: У них там своя система. Они приглашают учителей за отдельный заработок.
Д.Медведев: То есть просто можно ходить туда на дополнительные занятия. Тоже возможный вариант, конечно.
Обычно просят увеличить число часов по физкультуре, очень приятно, что ты попросил увеличить число часов по физике, потому что это не самый популярный предмет всё‑таки, он сложный.
О.Цыбаков: Здравствуйте, меня зовут Олег Цыбаков, я ученик школы-интерната №55. Меня волнует вот такой вопрос: будут ли рассматривать вопрос насчёт армии? Ученикам исполняется 18–19 лет, они учатся в школе, и весной их призывают в армию, после сдачи экзамена, и они не успевают поступать в колледж.
Д.Медведев: Ты имеешь в виду ситуацию, когда ученик не закончил курс общеобразовательной школы до 18 лет?
О.Цыбаков: Да. В моём случае, мне сейчас 20 лет, я ученик 11-го класса, я пошёл поздно в школу и сдаю экзамены, не успеваю поступить в вуз, меня забирают после единого государственного экзамена. Хотелось получить отсрочку, чтобы подать документы в вуз.
Д.Медведев: На самом деле реальная проблема. Надо подумать, как в такой ситуации быть. Хочет Министр что‑то сказать. Передай трубочку ему.
А.Фурсенко: В принципе, у нас немножко разная трактовка с Министерством обороны.
Когда бы человек ни заканчивал школу, ему должна быть гарантирована хотя бы одна попытка поступления в университет. Но создавать такую ситуацию, когда по семейным причинам или по соображениям здоровья человек не смог закончить школу в тот период, когда все дети заканчивают, и у него нет никаких шансов поступать в университет, – несправедливо.
Д.Медведев: Это как водится.
А.Фурсенко: Мы считаем, что каникулы входят в состав учебного года, это наша точка зрения, потому что учебный год – это год полный, и каникулы – это часть учебного года.
Д.Медведев: То есть они дают возможность поступить в вуз?
А.Фурсенко: Мы считаем, что школа, и мы даже письмо такое посылали, мы считаем, что школа заканчивается 31 августа.
Д.Медведев: Я сейчас тоже попробую порассуждать, естественно, готов поручение дать и Вам, и Министру обороны. Всё‑таки когда бы человек ни заканчивал школу (в силу разных причин – просто по семейным обстоятельствам, по здоровью – это может длиться дольше, чем обычно), мне кажется, ему должна быть гарантирована хотя бы одна попытка поступления в университет. Если не получилось, соответственно, после армии. Ничего в этом тоже страшного нет. Но создавать такую ситуацию, когда по семейным причинам или действительно по соображениям здоровья человек не смог закончить в тот период, когда все дети заканчивают, и у него нет никаких шансов поступать в университет, это несправедливо. Я даже не знаю, как это правильно и точно сформулировать сейчас с формальной точки зрения, с юридической точки зрения, но это несправедливо. Одну попытку нужно как‑то установить. Вы подумайте с Сердюковым. Может быть, действительно речь идёт о том, чтобы квалифицировать учебный год как год, включающий каникулы, может быть, ещё как‑то. Но мне кажется, на это должен быть ответ дан. Особенно когда есть уважительные причины, потому что разные же ситуации бывают. Кто‑то школу не заканчивает из‑за того, что не хотел учиться, бегал там, а кто‑то просто по здоровью или по каким‑то семейным причинам, тоже бывает.
Вопрос: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! В этом году первый раз проходит такая встреча – съезд выпускников интернатных учреждений и детских домов. Скажите, в дальнейшем Вы планируете каждый год собирать детей из таких учреждений?
Д.Медведев: Если вам понравилось, давайте проводить каждый год. Мне кажется, это правильно, это хорошая была бы традиция. И потом, это всё‑таки даёт возможность познакомиться с Москвой или с каким‑то другим городом, если съезд выпускников детских домов, интернатных учреждений будет проходить в других местах. Мне кажется, это можно было бы сделать традицией в разных городах, потому что Москва прекрасный город, это столица, мы все её очень любим, но у нас страна большая и, наверное, было бы интересно это проводить и в других частях нашей страны. Вы все из разных мест приехали. Я – за!
* * *
Д.Медведев: Ребята, я на самом деле хотел бы вам всем пожелать удачи, помимо тех качеств, о которых мы говорили. Вас, может быть, действительно судьба с детства не очень жалела, и мне бы хотелось, чтобы вам в жизни улыбнулась удача, а удача – это всегда не только провидение, то, что положено нам свыше, но это всё‑таки ещё и упорство, и ваше желание добиваться поставленных целей. Вот только в этом случае всё получается. Люди вы уже практически взрослые, я хотел бы, чтобы у всех у вас всё получилось, чтобы вы поступили в университеты или в другие учебные заведения, где хотели бы учиться, чтобы у вас были хорошие семьи и чтобы вы никогда не забывали вашу дружбу, которая возникла в тот период, когда вы вместе учились, не забывали своих педагогов, которые в непростых условиях вкладывали в вас знания, помогали вам. Учителя в жизни любого человека очень многое значат. Так что давайте их тоже ещё раз поблагодарим за всё, что они для вас сделали. Ну а я надеюсь, что это посещение Кремля для вас тоже будет запоминающимся просто потому, что сегодня у вас особенный день, а это особенное место. Здесь история нашей страны складывалась, и до сих пор она продолжается в самых разных направлениях. И здесь любому гражданину нашей страны, да и иностранцу тоже, всегда очень интересно. Я надеюсь, вам рассказали о Кремле. Хотел бы, чтобы вам этот день тоже очень запомнился.
Вопрос: Можно ещё вопрос, он адресован Министру образования?
Д.Медведев: Если это необходимо, то пожалуйста.
Вопрос: Скажите, пожалуйста, сейчас много говорится о том, что сдача ЕГЭ может быть только по тем предметам, которые будут нужны выпускнику для поступления. Скажите, это возможно? Это будет так в будущем?
А.Фурсенко: Есть два очень важных базовых экзамена. Это русский язык, наш государственный язык, и это математика. Математика – это, в общем, тоже язык. Мы живём в век цифр, мы все знаем, что для того чтобы быть грамотным человеком, надо знать математику. А все остальные действительно можно выбирать. Но если Вам нравится, например, можно сдать все экзамены: не просто для того, чтобы поступить куда‑то, а просто для того, чтобы показать, что ты действительно все эти предметы хорошо знаешь.
