В.Путин: Уважаемые коллеги, добрый день!
Мы по традиции с вами встречаемся по случаю Дня Конституции 12 декабря. Уже 22 года назад была принята Конституция, а на следующий год мы отмечаем 25-летие Конституционного Суда.
Мне нет необходимости ещё раз говорить о важности этого института – Конституционного Суда. Единственное, что сегодня хотел бы отметить, это то, что на том, как вы работаете, как трактуете Конституцию, строится всё здание российского законодательства, это чрезвычайно важная вещь.
Я сейчас не буду говорить о текущей вашей работе, по‑моему, 33 дела вы рассмотрели за текущий год, так что работа большая. Кроме всего прочего, вы ещё перешли на электронные заявки для рассмотрения, совершенствуетесь, идёте в ногу со временем, это открывает дополнительный доступ к возможностям Конституционного Суда для граждан страны.
Смотрите также
И весьма важная вещь – это решение законодателей России о праве Конституционного Суда принимать соответствующее решение по поводу деятельности ЕСПЧ в части, касающейся России, российского законодательства, это чрезвычайно важные вещи.
Мы с Вами знаем, что здесь мы ничего нового не придумали, многие европейские страны идут, по сути, по тому же пути. И очень приятно было услышать и узнать, что вы провели встречу с коллегами из Европейского суда по правам человека, конференцию. Хотелось бы сегодня от вас подробнее услышать, как прошла эта встреча, что обсуждалось и к каким общим решениям вы с европейскими коллегами в ходе этой работы пришли.
Я вас поздравляю с Днём Конституции и хочу пожелать вам всего самого доброго.
В.Зорькин: Владимир Владимирович, спасибо большое, что Вы нашли время в своей, конечно, очень занятой деятельности быть у нас, и более того, быть традиционно, можно сказать: мы в прошлый год в этом же зале были, встречались регулярно в Москве и здесь, в первый раз – в 2008 году, когда начал работу с Вашего благословения в этом здании. И действительно, мы перешли на электронное судопроизводство, более того, как это ни неожиданно, судьи тоже научились этому, так что мы можем это смело говорить.
Что касается нашей нагрузки, то, в общем‑то, она стабилизировалась. И Вы сказали совершенно точно, 33 постановления мы приняли, но, очевидно, будет 35 в этом году. Но это постановления, то есть это, можно сказать, самые значимые, «скоростные» решения, а всего в целом примерно 14 500 в этом году жалоб, стабилизировалось это число. Через пленум проходят примерно 150, не больше 200 решений, которые принимают судьи в виде постановлений и определений, которые очень приближаются к этим постановлениям. То есть они дают толкование закона, который способствует единообразному применению Конституции.
Конечно, наша деятельность находится не в вакууме, мы не в политическом холодильнике, вообще говоря, хотя решаем исключительно вопросы права. Но, очевидно, право можно решать по‑разному: есть, например, интернет или нет интернета – а много чего в нашей жизни есть хорошего и нехорошего тоже, к сожалению.
Но что я хотел бы сказать, пользуясь тем, что мы на этом совещании находимся. Конституционный Суд, который вырабатывал свои решения, например, в 90-х годах и вырабатывал правовые позиции по собственности, по защите личных прав, по политическим правам, и эти правовые позиции сохранились, мы практически, за редким исключением, корректируем чуть-чуть, потому что жизнь заставляет. Не так что чёрное назвать белым, а потому что время идёт вперёд, и, естественно, приходится считаться с новыми реалиями, новыми обстоятельствами.
Ещё один момент, который я хотел бы сказать, это вослед тому, что Вы уже отметили. Мы живём, конечно, не в безвоздушном изолированном пространстве на земном шаре. Ближайшим образом мы, конечно, связаны с нашими коллегами за рубежом. Конституционный Суд является членом Всемирной организации конституционных судов, которая работает уже несколько лет, а также Европейской ассоциации конституционных судов и Азиатской ассоциации конституционных судов. Что касается Европы, то ближайшим образом мы взаимодействуем со Страсбургским судом.
И, пользуясь здесь тем, что присутствуете Вы, и, конечно же, я вижу журналистов, хотел бы сказать, что мы, судьи, обсуждали вопрос, как интерпретируется наше решение по Страсбургу, когда мы сказали, что в некоторых случаях может быть это решение скорректировано в плане исполнения. Но, к сожалению, мне кажется, люди, которые комментируют, иногда просто не читали этого постановления.
Ведь Конституционный Суд что сказал? Мы можем сказать, насколько исполнимо в части это постановление тогда, когда, например, Конституция и основанное на ней законодательство лучше защищают права граждан. Вот это выбрасывается, а берётся так только: Конституционный Суд пошёл против Европы, перечеркнул всё европейское и так далее.
Я хотел бы этим критикам, пользуясь случаем, сказать словами, которые я не могу процитировать, у меня перед собой нет, это письмо Генерального секретаря Совета Европы, который был у нас на этой знаменитой Конференции и который прислал благодарственное письмо; сказал, что мы поняли, что означает это Постановление, и, таким образом, надеемся, что мост Страсбург – Конституционный Суд – это двустороннее движение.
Понятно, что очевидно, мы не можем не сказать, если Страсбург принимает какое‑то решение, прямо идущее вразрез с Конституцией, но в этом нет ничего удивительного. Почему Германия может сказать, может сказать Италия, Великобритания, Франция? Как только сказала Россия – всё, тут же сказали: закрыто движение в Страсбург, никакого Страсбурга нет. Люди, не отчаивайтесь. Один комментатор недавно сказал: «Ну что, остаётся только бить головой об стенку российским гражданам». Как это можно?
Конституционный Суд, я выражаю наше общее впечатление от всей этой картины, которая за 25 лет, как Вы сказали, уже на нашем пути, я имею в виду Конституционного Суда, пройдена. Ни один такой орган в Европе из органов конституционного правосудия не способствовал тому, чтобы продвигались прогрессивные идеи по защите прав и свобод человека из Страсбургского суда в нашу российскую действительность. И мне кажется, что, таким образом, мы будем поступать не сгоряча, но если, конечно, наступит момент, когда возникнет проблема, наверное, мы будем решать её, в том числе и путём диалога. Я тут не вижу никакой проблемы, мне кажется, зря люди беспокоятся.
Но что касается наших внутренних проблем, то, конечно, прежде всего граждан интересуют их права и свободы. Это и понятно. В особенности, я бы сказал, наибольшее число жалоб связано с правом собственности, вообще имущественные, гражданские права, трудовые права, права, касающиеся уголовного процесса и уголовного права. Вот такой традиционный набор, он остаётся. Надо сказать, что с точки зрения политических прав они занимают одно из последних мест в спорах. Это не потому, что мы отказываем, я не об этом говорю, я говорю о статистике поступающих жалоб.
Я надеюсь, что при всей сложности ситуации, которая складывается, например, с точки зрения социальных прав, она видна по письмам и по жалобам, Конституционный Суд вносит свой определённый вклад. Мы не шарахаемся в сторону, мы исходим из того, что мы применяем конституционные критерии, конечно, учитывая и возможности государства. Но мне кажется, такой сбалансированный взгляд на это выработан во всей нашей модели. Мы не в отрыве от других судов идём, и я думаю, что находимся не на самом последнем месте: и Конституционный Суд, и вся судебная система.
Я приведу только один пример обобщённый. Вот все говорят: «Страсбург вообще нас спасает, Страсбург завален нашими жалобами». Как это – завален? Да, был завален, но наша судебная система стала намного лучше работать, и доказательством этого является как раз количество жалоб, обращённых в Европейский Суд. В 2014 году находилось 10 тысяч жалоб из России. Больше было из Италии и почти столько же было из Турции. Но если перечислить на коэффициент населения, то впереди нас, впереди по числу, оказывается, 23 страны.
В.Путин: На душу населения?
В.Зорькин: Да. Но я думаю, что этим нечего гордиться, мне кажется, что чем меньше, тем лучше, но оно получилось меньше. О чём это говорит? Граждане не стали менее апатичными, граждане, наоборот, жалуются, ищут свою правду перед лицом права и закона и идут в Страсбургский суд. Но это говорит о том, что судебная система Российской Федерации стала работать лучше. Я не хочу говорить о нас, судьёй в собственном деле трудно быть, но мне хотелось бы быть уверенным, что всё же не те правы, кто говорит…
Вот 12-го числа прошла некая конференция, или совещание, по Дню Конституции и нашей конституционной юстиции. Там один высокопоставленный депутат заявляет: «У нас нет Конституционного Суда. Да что такое Конституционный Суд? Это какой‑то факс, который принимает из Кремля и делает всё по указке оттуда». Но я думаю, что если бы, скажем, Конституционный Суд делал по указке «оттуда», то за все годы, если взять по 14 тысяч жалоб, вашей Администрации пришлось бы в 10 раз увеличить число работающих на этом поприще.
Но если говорить серьёзно, то мне кажется, когда такие речи звучат из уст депутатов и лиц, занимающих какое‑то место во власти, этому надо придавать не шутливое, а достаточно серьёзное значение. Потому что в нашей всё ещё не окрепшей правовой культуре, с теми негативными традициями, которые мы с трудом преодолеваем, это ведь питательная почва для тех, кто недоволен, и она разрастается. Если этот человек говорит, то там, действительно, что же оравы этих судей делают, что они там получают зарплату и так далее.
Но я прошу прощения, я как старый профессор начинаю уже говорить больше. Мне главный пресс-секретарь страны головой качает и говорит: хватит, хватит. Я шучу, конечно. Спасибо большое, Владимир Владимирович.
В.Путин: Спасибо Вам. То, что есть критика, она раздаётся и с точки зрения организации работы, и с точки зрения наших взаимоотношений с другими правовыми инстанциями, в том числе европейскими. Много критики у нас идёт и в адрес судов общей юрисдикции.
Это естественно, потому что проблем много и все они, к сожалению, не решаются ни на уровне исполнительной власти, ни на уровне судебной власти. Так что нам ещё есть над чем работать. Давайте об этом поговорим.
<…>