В.Путин: Юрий Петрович, здравствуйте!
Хочу от всех Ваших почитателей, ценителей Вашего таланта, всех, кто Вас любит, еще раз поздравить Вас с днем рождения!
Ю.Любимов: Благодарю.
В.Путин: Пожелать Вам всего самого доброго. У Вас и орденов много, Вы –
почетный гражданин многих городов, лауреат Государственной премии Советского Союза и Российской Федерации, но все‑таки это такое мероприятие серьезное, необычное – это большой юбилей, — и я хочу Вас проинформировать, что мною подписан указ о награждении вас орденом «За заслуги перед Отечеством» [II степени]. Поздравляю Вас.
Ю.Любимов: Спасибо.
В.Путин: Юрий Петрович, Вы в одном из последних интервью сравнили представителей власти с орлами. Вот здесь эта композиция, которую я хочу Вам на память подарить. Из нее видно, что орлы не всегда побеждают. Так что дискуссия может быть продолжена.
Ю.Любимов: Я думаю, да. Но иногда, правда, они все‑таки сверху высмотрят и кого‑то клюнут, кто им нужен.
В.Путин: Но здесь орел внизу, кстати. Бывает и такое.
Ю.Любимов: Бывает. Бывает многое, не говорите. Важно все‑таки – своя основа.
В.Путин: Это правда.
Ю.Любимов: Без своей основы как‑то заблудишься. Это трудно – жизнь сложная штуковина.
В.Путин: Как у Вас обстановка в театре?
Ю.Любимов: Обстановка‑то была ничего, по‑моему. И потом меня так порадовали: и моя старая знакомая [Президент Финляндии Тарья Халонен], она меня девять раз целовала с перерывами. Но мы действительно старые знакомые. Она же и приглашала театр и еще раз пригласила. Но она запоздала, но по уважительной причине. И Лавров, конечно, замечательный. Мне прям такую привез… Это редкая очень премия, и я очень люблю Моцарта, и ставил ряд опер. И поэтому это связало все мои воспоминания о жизни. Когда я ставил «Дон Джованни» Моцарта в Будапеште, действительно я наслаждался. И они потом ездили с этим спектаклем по многим странам. Но ставить было очень трудно, ибо у них традиция – петь по‑венгерски. Но Моцарт написал по‑итальянски. Но я при поддержке моих хороших друзей, которые были у власти (конечно, все‑таки они тоже за меня были), говорил, что надо спеть по‑итальянски, а там – посмотрим.
В.Путин: Моцарта, наверное, вообще очень сложно ставить, потому что он сложный был человек.
Ю.Любимов: Он – сложный господин. Когда ему сказали очень высокие господа, самый главный господин: «Не кажется ли Вам, господин Моцарт, что нот слишком много?», — он говорит: «Не беспокойтесь, Ваше Величество, нот столько, сколько нужно». Тот говорит: «Ну, пожалуйста, раз Вы считаете, то оставляйте».
В.Путин: Да, он был человеком с характером. Это самое главное.
Ю.Любимов: Он сложный был господин. Видите, даже могилу до сих пор все ищут. Он же в братской могиле.
В.Путин: Да, я знаю.
Ю.Любимов: Есть книга очень хорошая, венгерская (если хотите, я добуду) — «Ах, если бы Моцарт вел дневник!». И она в документах. Это очень интересно.
В.Путин: Потом, там же есть семейная драма. Как он не захотел отцу подчиниться в конце концов.
Ю.Любимов: Да, он не хотел допускать его в квартет. Они музицировали, но он был старых закостенелых музыкальных представлений (но это очень музыкальная семья). Но как‑то кто‑то опоздал из квартета, и маленький Моцарт сам взял и начал за него играть. И когда отец рявкнул на него: «Положи сейчас же!», — то заступились все музыканты в квартете и сказали: «Да оставь ты сына в покое!». Как он импровизировал! Он же украсил все!
В.Путин: Последние исследования показывают, что вина родителей, в том числе отца, есть также в том, что Моцарт не был полностью здоровым человеком. Он его маленьким ребенком таскал по европейским городам, и тот заработал много проблем.
Ю.Любимов: Потому что ребенок действительно гениальный, и его таскали, как вундеркинда, и мешали ему нормально развиваться. Я это очень хорошо знаю.
В.Путин: Но Вы в Хельсинки‑то не ставили, Вы в Стокгольме ставили спектакли?
Ю.Любимов: Ставил в Будапеште.
В.Путин: В Будапеште… А, вообще, в Скандинавии Вы работали в Стокгольме, да?
Ю.Любимов: Я работал с Бергманом. Бергман на первых порах очень помогал Тарковскому снять фильм…
<…>