Вопрос: Одна из самых обсуждаемых сейчас тем – Ваши инициативы по укреплению власти. Многие видят в этом очередное закручивание гаек. Вы сами какой хотели бы видеть власть в России?
В.Путин: Результативной, а значит, сильной. Иначе она не власть, а издевательство над народом. Другое дело, о какой силе идет речь и чему эта сила служит. Если власть держится только на том, чтобы «строить» общество на ограничениях и запретах, а нормальному человеку хочется держаться от нее подальше, – цена ей ноль. Если же власть открыта, предсказуема и использует свои рычаги, чтобы защитить достоинство граждан, их свободы, безопасность, право выбора, если она дает возможность стабильно и честно зарабатывать себе на хлеб – она по‑настоящему эффективна и сильна.
Вообще это очень в российской традиции – ругать власть, бояться ее и не ждать от нее ничего хорошего. Наша историческая память полна страхов. Но было бы упрощением говорить, что страх возвращения к прежним порядкам основан только на прошлом опыте. Довольно много молодых, только что вставших на ноги людей настороженно воспринимают слухи об очередном переделе собственности или пересмотре итогов приватизации. Я их понимаю. Бесконечная смена правил, нестабильность отношений собственности, противоречивые законы – все это никак не способствует нормальному развитию бизнеса в стране. С другой стороны, пока государство отпускало вожжи в экономике, уход от налогов и прочие злоупотребления стали массовыми и общепринятыми. Как результат – сегодня многие предприниматели оказались в зоне риска, в потенциально сложных отношениях с законом. Как же им не нервничать?
Возникает вопрос: что с этим делать? Вряд ли справедливо сваливать ответственность только на граждан и делать вид, что за такое положение дел государство не отвечает. Поэтому мы и начали с того, что пошли на меры, которые должны резко улучшить предпринимательский климат в стране. Я, прежде всего, имею в виду внесенные нами законопроекты по налогам и отчислениям во внебюджетные фонды. С их принятием в отношениях власти и бизнеса начнется кардинально новый этап – осознанной взаимной ответственности и взаимных обязательств. Государство идет на установление единой 13-процентной ставки подоходного налога, что делает бизнес крайне выгодным, дает максимум возможностей для его прозрачности. В ответ оно вправе рассчитывать на соблюдение правил игры и со стороны предпринимателей.
Вопрос: А как вписываются в эту логику президентские законопроекты по административной реформе?
В.Путин: Не надо путать административные реформы и реформы по укреплению федерации. Первые – лишь малая часть второго. Что касается так называемого федеративного пакета, то он полностью в логике установления правил, поскольку у каждого органа государственной или муниципальной власти должны быть не только права, но и четкая ответственность. Я готов доказать на множестве фактов, что мы живем в государстве, еще очень далеком от идеала федерации. Иначе чем объяснить, что в некоторых территориях принимаются акты, вводящие особый порядок въезда и пребывания граждан или запрещающие вывоз продукции в другие регионы? Были даже случаи, когда устанавливали особый статус коренных жителей по отношению к остальным гражданам России, проживающим в этом же регионе. И все это происходит не в средневековье и не в крепостнические времена. Надо срочно восстанавливать баланс и нормальное взаимодействие между различными уровнями власти.
Кроме того, хватит разводить политику внутри самой государственной системы, перетягивая одеяло от одной ветви власти к другой. Это не дело, когда отодвигаются государственные интересы и на первый план выходят корпоративные или личные амбиции. Особенно странно это выглядит, когда подобное происходит внутри одной из ветвей – как сейчас между Советом Федерации и Думой.
Я не вижу ничего плохого, если главы территорий ведут себя как большие политики. Но по‑настоящему ответственные политики не будут всеми способами отгораживаться от того, что написано в 77-й статье Конституции. А написано там о единой системе исполнительной власти. Да и сами главы региональных администраций имеют проблемы с мэрами городов, тоже избранными населением и не желающими уступать ни метра своей территории и свободы в обмен на эффективное взаимное сотрудничество в регионах.
Вопрос: Сегодня губернатор в своем регионе – царь и бог. Москва далеко, за разрешением любой проблемы все – от простых людей до крупных бизнесменов – идут на поклон в местную администрацию. Вы хотите этот порядок изменить. До каких пределов? И потом, Вы же не можете ежесекундно контролировать, что происходит в регионе, даже невзирая на наличие полпреда и его заместителей. Вы всех «построили», всех напугали. Что дальше? Это во‑первых. И, во‑вторых, Вы уверены, что сами полпреды будут себя достойно вести не только через несколько месяцев после назначения?
В.Путин: Сразу очень много вопросов. И, похоже, у Вас уже есть свой ответ на них. Что ж, давайте по порядку. Во‑первых, называть руководителей регионов «царями» – некорректно. Не надо забывать, что на их плечах – огромная ответственность и огромная каждодневная работа. И что люди обращаются прежде всего к ним, – это нормально. Но я действительно хочу изменить порядок, при котором россияне, живущие на территории того или иного субъекта федерации, сегодня больше похожи на региональных подданных, чем на граждан единой страны.
С этим мы сталкивались и сталкиваемся постоянно – от проблем с оформлением паспортов в отдельных национальных республиках до задержек с выплатами зарплаты бюджетникам. Больше того, разве мало примеров, даже за последний период, когда в регионах душится экономическая свобода? Региональный бизнес поделен между «своими», а пресса, как и «вольные» общественные организации, – гонима, находится под неусыпным оком местного руководства.
Не должно быть иллюзий: во всех подобных случаях местные власти «подправляют» или ограничивают не что иное, как конституционные права граждан, при этом умело переводя стрелки наверх. Поэтому, как только мы вплотную занялись упорядочением властных отношений, сразу раздались крики: как, вы хотите снова рулить всем из центра? Не хотим. Но не хотим и другого – произвола и полной бесконтрольности местных чиновников. Я недавно интересовался у Председателя Конституционного суда, почему с таким трудом принимаются и исполняются решения, касающиеся нарушений федерального законодательства в регионах. Он ответил, что нет механизмов реализации. В общем, правильно – зачем пытаться предпринимать какие‑то меры, зная заранее, что они все равно уйдут в песок. Но действовать надо – и действовать незамедлительно. Мы хотим исправить это совершенно недостойное положение и обеспечить неукоснительное выполнение принимаемых решений. В России существует дефицит эффективной государственной власти, это факт.
Теперь о полномочных представителях Президента. Вы правы, очень многое зависит от их личных качеств. От того, как они выстроят отношения с губернаторами, насколько будут твердыми в отстаивании интересов государства. На их пути будет еще немало подводных камней и открытых конфликтов. Что касается Ваших сомнений, будут ли полпреды вести себя достойно, то не вижу оснований для такого пессимизма. Если Вы имеете в виду, что они закусят удила, станут эдакими «держимордами», – этого не будет. Руководители регионов наделены по закону огромными полномочиями, на которые представители Президента не могут посягать по определению. У них сферы деятельности разграничены юридически. Главное здесь в другом: с созданием округов федеральная власть не удалилась, а приблизилась к территориям, к их проблемам. И, конечно, речь идет о возвращении в центр федеральных полномочий. Главы субъектов – люди многоопытные, тертые, пережившие много всяких конфликтов, с федеральными чиновниками в том числе. Поэтому в диалоге с ними полпредам придется оперировать накопленными знаниями и убедительными аргументами, что они, собственно, уже и делают. Но хочу еще раз подчеркнуть: все проблемы будем решать вместе. Ни Президент, ни губернатор, ни полпред по отдельности не исправят положения.
Вопрос: Усиливая чиновничий аппарат, наслаивая его на аппарат губернаторов, не подменяете ли Вы институты гражданского общества бюрократическими образованиями, которые задавят то немногое, что у нас есть от свободного цивилизованного государства? Откуда у Вас уверенность, что эти госструктуры не заиграются?
В.Путин: Почему обязательно «задавят» или «заиграются»? Вы всерьез считаете, что чиновник образца 1990 и чиновник 2000 года сильно похожи друг на друга? Знаю, иногда возникает опасение, что слишком ретивое исполнение задач по наведению порядка приведет к «закручиванию гаек». Так вот, построение сильного, эффективного государства не может и не должно ни в коем случае приводить к нарушениям гражданских свобод. Это не дело, когда курс на наведение порядка воспринимается как возможность для усиления бюрократического произвола – когда таможенники, налоговики или пограничники позволяют себе неуважительное отношение к гражданам, оскорбляют их человеческое достоинство, портят людям жизнь необоснованными придирками и подозрениями. Россия не должна быть и не будет полицейским государством.
Но есть и другая проблема. В результате того, что власть парализовала себя внутренними противоречиями, мы получили, наверное, самое свободное общество – к сожалению, свободное даже от закона, порядка и морали. Многих это устраивало – потому что было выгодно. Теперь, когда «сладкая жизнь» кончилась и от разговоров о порядке мы перешли к наведению этого самого порядка, понеслись крики – мол, это угроза свободе, угроза демократии! Но есть ли для этого основания? Уверен, что нет. Хотя еще недавно были серьезные основания опасаться за другое – за то, что свобода без границ в конце концов может раздавить и государство, и граждан и сведет на нет то самое свободное и демократическое общество, о необходимости которого говорили все кому не лень. Давайте исходить из реальности. Демократия в России была фактически спущена сверху – это раз. За кратчайший в масштабах истории период мы коренным образом поменяли всю политическую и социально- экономическую систему – это два. Сделали это быстро только потому, что свободу и демократию вводили в первую очередь – законами и даже указами. При этом порой стремительно опережали способность общества адаптироваться к этим свободам: историческая необходимость просто лишила нас возможности развиваться эволюционно. Не было ни времени, ни ресурсов растягивать реформы на десятилетия и ждать, пока произойдут кардинальные изменения в обществе, в умах людей. Такого подарка нам никто не дал и не даст. Других людей, другой экономики и других госслужащих у нас просто нет. Но есть явный ресурс для того, чтобы государство стало более эффективным, более работоспособным.
Вопрос: Да, в Послании Федеральному Собранию Вы тоже повторили мысль о сильном, эффективном государстве, которое вправе уже сейчас требовать выполнения установленных им новых правил. А с кого оно будет требовать – с граждан, чиновников, олигархов? И уверены ли Вы, что государство уже имеет такое моральное право?
В.Путин: Эти процессы могут развиваться только параллельно. Государство должно совершенствовать само себя, механизмы собственной работы и, если хотите, воспитывать чиновников, создавая им определенные возможности и при этом ставя в определенные рамки. Но одновременно – создавать условия, чтобы иметь право спрашивать со всех остальных исполнения правил, которые государство прописывает в законодательстве. Абсолютно убежден, что эти процессы должны развиваться параллельно и дополнять друг друга. Да, мне кажется, сегодня государство уже имеет моральное право повысить требовательность к себе и ко всем его гражданам. Некоторые обязательства – не хочется пока называть эти результаты достижениями – государство уже выполняет. Так, государство всегда заявляло о выполнении макропоказателей бюджета, которые составляют основу экономики, и оно этим параметрам четко следует. Мы впервые за все годы реформ ушли от дефицитного бюджета и работаем с превышением доходов над расходами. Государство обещало действовать более энергично в тех сферах, которые касаются бизнеса: налогообложении, наведении порядка в экономике – и делает это. Независимо от того, нравится это или не нравится, – добивается решения. Взять хотя бы нашу последовательную (и принципиальную) позицию по так называемым ЗАТО – закрытым административно-территориальным образованиям. В прошлом году мимо казны государства через ЗАТО прошло свыше 80 миллиардов рублей. Для сравнения: на оборону страны мы тратим в соответствии с бюджетом 140 миллиардов рублей. Из сорока двух ЗАТО мы оставили только два, причем сделали все в рамках закона, убедив депутатов согласиться с нашей позицией. Все это дает нам право рассчитывать, что и все другие участники процесса укрепления государства российского будут действовать таким же образом.
Вопрос: Но Вы сами в своем Послании признали, что такая благостная экономическая картина – это скорее результат внешних факторов: высоких цен на нефть и благоприятной мировой конъюнктуры. Стало быть, рано приписывать все эти достижения новому эффективному государству.
В.Путин: Да, есть благоприятная внешняя конъюнктура, которой мы пользуемся, и я об этом сказал открыто. Но есть и другое – последовательные, настойчивые и осознанные действия государства. В частности, по социальным обязательствам. Мы их беспрекословно выполняем. Но одновременно стараемся их и бездумно не расширять. А ведь можно было бы – в силу того, что сейчас у государства есть определенные доходы. Мы не стараемся завоевать дешевую, но кратковременную популярность. Мы стараемся сформулировать условия хозяйственной деятельности так, чтобы создать благоприятные условия для развития промышленности и экономики в целом.
Вопрос: Проблема в том, что существует огромный зазор между пониманием необходимости построить эффективное государство, которое есть у Президента и о котором он говорит в своем Послании, и тем реальным государством, с которым ежедневно сталкиваются граждане в лице сотрудников ГИБДД, проверяющих из санэпидемстанции или чиновника, выдающего лицензии.
В.Путин: Абсолютно согласен. В Послании действительно определены задачи, к решению которых надо стремиться. Ведь можно было и сейчас ничего не делать. Можно не растрачивать политический ресурс, не вступать в конфронтацию, а быть приятным для всех. Но я полагаю, что это неверно. Тогда нужно было вообще не приходить в Кремль, а заняться другими видами деятельности… Бездействовать, сохраняя политическую «невинность», – для кого и для чего? Если я в чем‑то сомневаюсь, то готов не только семь, а семьдесят раз отмерить, прежде чем принять решение. Но если я уверен в обоснованности своих шагов, то буду действовать энергично. Поговорите со специалистами в области экономики. На протяжении многих лет они говорили: в целом ясно, что нужно делать. Нужно только, чтобы была воля к тому, чтобы это делать. В Послании я говорил о развитии экономической свободы. Что здесь непонятного? Надо ее защищать – не просто рекламировать те или иные постулаты, а реально защищать их. Если мы говорим о снижении налогового бремени, значит, мы должны доказывать свою правоту депутатам Государственной Думы, членам Совета Федерации. У нас был совершенно неэффективный налог с оборота, два с половиной процента которого шли в так называемый Дорожный фонд. Знаете, сколько составляет Дорожный фонд страны? 150 миллиардов рублей – 5 миллиардов долларов. И так каждый год на протяжении шести лет. То есть всего 30 миллиардов долларов. Я уверен: если бы все эти пять миллиардов долларов действительно были истрачены на строительство дорог, в России были бы сейчас одни высокоскоростные трассы, «хайвэи» и «автобаны». А тем не менее две известные беды России все еще сохраняются… Что это означает? Что государственные деньги тратятся неэффективно. Значит, нужно бороться с подобной неэффективной системой. И нам уже удалось снизить налог с оборота с 4,5 до 1 процента. Или таможенная сфера. На одном из совещаний мы обсуждали вопрос унификации таможенных ставок. Я спросил тех, кто настаивал на резком сокращении числа ставок, как будем защищать некоторые отрасли нашей экономики. Они ответили: «А мы их и сейчас не защищаем». Любую продукцию завозят в Россию по самым низким тарифам. И при современном уровне коррупции в таможенной системе бессмысленно сохранять большое количество таможенных ставок – потому что и государство не получает тех доходов, на которые оно рассчитывает при таких ставках, и экономика не защищается. К примеру, если мы хотим помочь сельскохозяйственному производителю, то должны прежде всего признать, что окорочков завозят столько, сколько нужно, независимо от того, что написано в таможенных документах. Еще раз хочу подтвердить – сегодня ясно, что надо делать. Надо только действовать. И по тому, что Вы сейчас видите, мы действуем аккуратно, но все же идем вперед.
Вопрос: А насколько сильно противодействие?
В.Путин: Противодействие огромное. Мы же не идем неконституционным путем. Если сами можем, если это в компетенции исполнительной власти – принимаем указ Президента или постановление Правительства, но значительную часть вопросов невозможно урегулировать вне рамок уже действующих законов. Значит, нужно идти в Думу.
Вопрос: У Вас есть уверенность, что все эти проблемы Вы преодолеете?
В.Путин: Я уверен, что значительную часть стоящих перед страной задач мы выполним.
Вопрос: Каковы социальные силы, которые Вас поддерживают?
В.Путин: Многонациональный российский народ. А те, кто сопротивляется, будут использовать все возможности, чтобы дискредитировать наши действия. Больше того, сегодня бизнес пытается выяснять отношения друг с другом, используя структуры государства, правоохранительные органы. С этим надо кончать. Иначе такими действиями ущерб будет наноситься и дальше. Ясно также и то, что никто не застрахован от ошибок, и они тоже могут сокращать базу поддержки. Но я никогда не забываю, что сказал при вступлении в должность: работать открыто и честно. Самый главный способ защиты – объяснять все свои действия. Чтобы они были понятны каждому гражданину. Что люди могут не разобраться, сильно сомневаюсь – более того, уверен, что поймут. Люди, знаете, не на Марсе живут, а в России. И тогда можно рассчитывать, что база поддержки будет сохраняться.
Вопрос: Для общества, пожалуй, сейчас самая тяжелая или спорная проблема – это Чечня. Какова, на Ваш взгляд, будет скорость решения этой проблемы?
В.Путин: Скорость нужна только при ловле блох. При решении таких крупномасштабных проблем, которые мы имеем на Северном Кавказе, нужно набраться терпения, действовать аккуратно и взвешенно. Каждая ошибка может очень дорого стоить. Для меня, как и для большого числа людей, с которыми я разговаривал в Чечне, ясно одно: вне России Чечня не становится самостоятельной. Она становится объектом экспансии со стороны экстремистских сил. Для России это неприемлемо потому, что, став объектом экспансии, Чечня сразу становится плацдармом для нападения на Россию. Стоит нам только ослабить свое влияние и действия, мы тут же увидим этот эффект, многократно умноженный. Это мы уже проходили. Поэтому я абсолютно убежден в том, что эту проблему мы должны решать там, где она возникла. Если позволим ей разрастись, мы не только погубим государство, но нанесем прямой и непоправимый ущерб всем народам, живущим в Российской Федерации. Поэтому, как бы тяжело ни было, надо решать проблему там. Это потребует определенного времени. Надо признать, что за последние 10 лет в Чечне почти целое поколение выросло в условиях насилия. И решение этой проблемы требует не только боевых действий, но и крупномасштабной социальной реабилитации, эффективного политического процесса, ресурсов и определенных жертв. Нужно, чтобы все окончательно поняли: либо мы решим эту задачу сейчас, либо опять дрогнем, уйдем и скоро опять столкнемся с теми же проблемами, а жертв будет – многократно больше.
Вопрос: Возвращаясь к вопросу о социальных силах, которые Вас поддерживают. Помимо дорог, у России есть другая вечная проблема. Проблема на самом деле более широкая и серьезная – кадровый ресурс. Есть ли достаточно людей, которые будут реализовывать решения, адекватно понимать новые задачи, которые Вы ставите как лидер страны?
В.Путин: Мне кажется, что Россия никогда не оскудевала талантами, людьми одаренными, деятельными, с государственным мышлением. Одно из огромных преимуществ нашей страны, которое сохраняет ее в разряде великих государств, – высокий уровень образования населения. Поэтому наличие базы для пополнения кадров есть. Проблема – в другом: надо сделать эту работу привлекательной – и с точки зрения материального обеспечения, и с точки зрения отношения к чиновнику всего общества. Эта задача весьма актуальна. В мире идет информационная революция, мы не можем отставать. Поэтому будут востребованы люди, которые умеют пользоваться этими новейшими инструментами. Есть и проблема адаптации управленцев к быстро меняющимся условиям государственной деятельности. В этой области нужны соответствующие программы, повышающие профессиональный уровень государственных служащих. Они предлагаются, некоторые – уже действуют.
Вопрос: Между тем многие прокурорские работники и сотрудники правоохранительных органов до сих пор пренебрежительно называют бизнесменов кооператорами. Навыки, знания, отношение, заложенные в «развитом социализме», до сих пор не вытеснены. Именно поэтому возникают опасения, особенно в свете последних событий, которые разворачиваются вокруг бизнеса: выемки, обыски, уголовные дела, «переписка», – не перейдет ли государство эту незримую грань? Эти опасения – одна из причин, почему апеллируют к Вам как к высшей инстанции. Вы сможете уловить эту грань и очертить ее?
В.Путин: Мы все хотим жить в правовом государстве. Есть функциональные обязанности и права каждого должностного лица, в том числе и Президента. Почему Вы считаете, что я намерен действовать за рамками правового поля и руководить прокуратурой, которая у нас независима? Я не имею права давать такие указания по закону.
Вопрос: Вы назначаете руководителей правоохранительных органов и представляете кандидатуру Генпрокурора. Стало быть, несете ответственность за действия, которые совершаются этими ведомствами.
В.Путин: Я назначаю членов Правительства. Что касается Генерального прокурора, я представляю его Совету Федерации, который, в свою очередь, его назначает. С этого момента, в отличие от других должностных лиц, Генеральный прокурор мне не подчиняется. Я могу давать указания Министру внутренних дел, юстиции, директору Федеральной службы налоговой полиции. Но в отношении Генеральной прокуратуры это не так. По сути, Генеральная прокуратура находится в особом положении. Но Президент как гарант Конституции должен следить за общей ситуацией в этой сфере. И если я увижу, что органы правопорядка в силу профессиональных, кастовых или иных интересов любой ценой добиваются положительного с их точки зрения результата, но результата, который наносит вред тем задачам, которые государство перед собой ставит в сфере экономики или развития институтов демократии, то я буду стараться использовать все доступные мне средства, чтобы изменить ситуацию. Но повторяю: действовать считаю себя вправе только в рамках конституционного поля. Что касается бизнеса, готов повторить: те его представители, кто пытается узурпировать функции государства или добиться привилегий благодаря «особым» отношениям с властью, будут вынуждены отказаться от этой затеи. Закон для всех един. Недопустимо, когда объем прав прямо пропорционален объему капитала и имеющихся имущественных благ.
Вопрос: Вы рассказали уже, по сути, про первые три ветви власти. В демократических странах есть еще четвертая – СМИ. Этот принцип укладывается в Ваше представление об эффективном государстве? Воспринимаете ли Вы СМИ как четвертую власть?
В.Путин: Как власть в ее классическом понимании – нет. Как важнейший элемент демократического общества – да.
Вопрос: Тогда что для Вас СМИ: канал для передачи информации от государства к обществу или все же возможность общества выражать и доносить свое мнение?
В.Путин: Возможность граждан свободно излагать свои мысли, проводить идеи и добиваться их реализации. Это важнейшая функция средств массовой информации. Конфликт в отношениях между властью и СМИ – надуманный. Нам его усиленно пытаются навязать, уводя от юридической стороны дела. Думаю, здесь во многом проявились подсознательные страхи хозяев информационных империй как представителей российской олигархии: они больше борются за сохранение своего влияния на государство, чем за свободу слова и печати. В сфере СМИ есть талантливые, самобытные люди – я бы сказал, с искрой Божией. Государство виновато в том, что не создало механизмов, которые сделали бы этот бизнес самодостаточным. Теперь оно должно создать такие условия, чтобы люди могли работать независимо. Я считаю, если государство хочет, чтобы СМИ были действительно независимым, демократическим инструментом развития общества, оно должно дать определенные преференции этому сегменту рынка. Сегодня мы видим, что это не такой уж высокоприбыльный бизнес: весьма высоки затраты и на бумагу, и на издательско-полиграфические работы. Многие до сих пор вынуждены печатать свою продукцию не в России, а например, в Финляндии или Германии. Это нужно менять, делать СМИ реально независимыми. Тогда СМИ начнут отражать реальную жизнь, а не ту, которую хотелось бы видеть заказчикам информации.
Вопрос: В Послании Вы сказали, что у нас есть «общие ценности, которые сплачивают». Будете внедрять в общество новую национальную идею?
В.Путин: «Внедряют» только рационализаторы и разведчики. А если серьезно, то по поводу национальной идеи было сломано немало копий. Для этого есть объективные причины: 10 лет страна жила в условиях жесткой политической борьбы, и национальная идея многим казалась панацеей от бесконечных споров и раздоров. Власть так и не смогла внятно объяснить людям, в чем смысл происшедших перемен – и для страны, и для каждого конкретного человека. Все слова были сказаны: свобода, демократия, рынок. А что за ними стоит? Копии рекламных роликов из западных СМИ или, может быть, сияющие витрины магазинов? Или что‑то другое? Очень долго массовое сознание имело дело только с такой вот «рекламно-оберточной» пропагандой. Написание национальной идеи, или, как вы выразились, ее внедрение, считаю делом пустым и совершенно бессмысленным. Ее нельзя нарочно выдумать. Моральные и нравственные ценности народа складываются веками. В России, как в любом уважающем себя государстве, есть база, на которой мы можем строить свое, если можно так сказать, нравственное здание. Но для этого нам нужно укреплять государство, экономику, институты демократии. В том числе и свободную прессу. Наше общество уже сильно повзрослело. Меняются люди, их понимание жизни. И я убежден, что сейчас контуры новой общенациональной идеологии уже определяются. Если общество, сами люди будут готовы следовать базовым общим целям – это и будет означать успех реформ, которые сейчас идут.
Вопрос: Кем Вы теперь себя ощущаете – например, «отцом нации», ответственным почти за 150 миллионов человек?
В.Путин: Я себя ощущаю отцом своих детей: у меня две дочери. В Кремле я ощущаю себя должностным лицом очень высокого ранга, от решений которого зависят ключевые вопросы жизнедеятельности государства и в данный момент, и на длительную перспективу. Я испытываю огромное чувство ответственности за эти решения и очень хочу, чтобы исполнялись задачи, которые я перед собой ставил, когда принимал решение баллотироваться в Президенты. Я очень люблю нашу страну. Особенно острым это чувство стало после того, как я поездил по регионам. Наш народ заслуживает гораздо лучшей судьбы, чем та, которую он до сих пор имеет. Второе. Начиная с работы в Совете Безопасности я все больше и больше убеждаюсь в том, что мир развивается очень интенсивно. Россия в этой конкурентной борьбе пока отстает. Темпы развития у нас пока ниже, чем в развитых и даже некоторых развивающихся странах. И это еще больше увеличивает ответственность за принимаемые решения. И обязывает действовать решительно, без оглядки на возможные негативные последствия для себя лично.
Вопрос: Вы говорите о своих поездках по регионам. Их интенсивность такова, что даже вызывает опасения по поводу того, не отразится ли это на здоровье. Избиратели переживают…
В.Путин: Я думал об этом. Действительно, это серьезные физические нагрузки. Но я буду работать в таком режиме до тех пор, пока смогу.
Вопрос: Когда Вы отдыхаете?
В.Путин: Отдыхаю я мало. Вот сейчас, например, намерен был отдохнуть. Меня ждут друзья, которые приехали из Петербурга. Думаю, шашлыки уже сгорели… Но я привык к такой интенсивности. Думаю, все зависит от внутренней самоорганизации. Можно находиться на работе до двух часов ночи, но эффективность самой работы будет падать. Поэтому я ежедневно стараюсь заниматься спортом, утром – 30–40 минут. Иногда удается сходить в театр, покататься на лыжах, встретиться с друзьями. Люблю смотреть фильмы, с удовольствием читаю историческую литературу.
Вопрос: А дочери?
В.Путин: Конечно, я им мало уделяю внимания. Но они уже с этим смирились. Они у меня хорошие.
* * *
В.Путин: Специально для этой встречи я решил привести Вам несколько цифр. Экономический рост в первом квартале составляет 7 с лишним процентов. Мы наблюдаем рост почти во всех отраслях и регионах страны, за исключением семи регионов: это Дальний Восток и Чукотка. Общий профицит федерального бюджета в первом полугодии – 1,6 процента ВВП. Экспорт вырос – на 43,5 процента. Валютные резервы страны на сегодняшний день достигли отметки 21,7 миллиарда. Все это позволило усилить социальную направленность экономики. Что касается федеральных долгов, то мы погасили всю задолженность в бюджетной сфере, а в целом по стране сократили ее с 15 миллиардов до 6. Пенсии повышались с августа прошлого года 4 раза – таким образом, суммарно на 77 процентов. К концу этого года мы запланировали выйти на среднюю пенсию в 713 рублей. Но уже к августу выйдем на 885. Мы выплачиваем долги и практически не получаем поддержки от МВФ. В этом году ничего не получили, а выплатили 4,3 миллиарда долларов. И существенно сократилась безработица – с полутора миллионов человек до 1 миллиона 69 тысяч.
Вопрос: Какую долю записываете в заслуги себе как премьеру, затем как Президенту?
В.Путин: Это результат командной работы.