Вопрос: Господин Президент, что для Вас означает этот день – 9 мая 1945 года?
В.Путин: Это память о жертвах, которые понесла Россия, наш народ, да и народы всей Европы, в том числе и народ Германии, в результате Второй мировой войны. Это первое, и думаю, что самое главное.
Второе – это праздник победы над нацизмом и повод для всех нас подумать о том, что мы должны сделать для того, чтобы никогда больше в мире, в Европе ничего подобного не повторилось.
Ну и, наконец, это еще один очень серьезный повод подумать всем о том, что нам необходимо сделать для того, чтобы окончательно перевернуть эту тяжелую страницу европейской истории, связанную со Второй мировой войной, и построить отношения в Европе и в мире таким образом, чтобы от периода примирения, который, я считаю, все эти послевоенные годы развивался в Европе достаточно эффективно, перейти к позитивному и эффективному сотрудничеству на благо всех стран европейского континента.
Вопрос: Господин Президент, я хотела бы уточнить, почему некоторые соседние с Россией государства, бывшие республики Советского Союза, считают, что есть часть истории, которая должна быть пересмотрена?
В.Путин: Мне кажется, что здесь мы должны подумать о том, чтобы наш сегодняшний день и наше будущее были основаны на реалиях, с которыми столкнулись народы Европы во время Второй мировой войны.
Если Вас интересуют отношения с нашими ближайшими соседями, то у них есть свои проблемы и свои комплексы. Очевидным является то обстоятельство, что Красная Армия освободила Европу от нацизма, в том числе и немецкий народ. Но мы с вами знаем, как складывались послевоенные отношения в Европе. Они были основаны на послевоенных решениях союзников, в том числе и на ялтинских соглашениях. И, по сути, союзники как бы разделили сферы влияния – об этом нужно сказать прямо.
А что касается того, как построил свою политику Советский Союз в отношении своих ближайших соседей и своих союзников, то здесь нет ничего удивительного. Он строил ее по своему образу и подобию, а это была известная система – система, которая не была, к сожалению для нашего народа, построена на демократических принципах. Но таковы были реалии того времени, так же как реалией была колониальная политика достаточно большого количества стран Европы. И колониальная система тоже разрушилась где‑то только в 60–70-х годах прошлого века. Так что это всё проявления, на мой взгляд, развития европейской цивилизации, и таковы были, повторяю, реалии того времени. Слава богу, что мы от этих реалий того времени отошли и в интересах российского народа, и в интересах всех народов европейского континента.
Наша страна сделала свой выбор в начале 90-х годов и, собственно говоря, способствовала именно тому, чтобы страны Восточной Европы почувствовали себя свободными, вернулись в свое нормальное состояние. Советский Союз сделал все для того, чтобы была разрушена и Берлинская стена. Именно на этой демократической базе мы и намерены строить равноправные отношения со всеми нашими партнерами, со всей Европой, со всем миром.
Но, чтобы вас порадовать подробностями, я все‑таки позволю себе еще несколько секунд вашего внимания привлечь к тому, что я скажу в отношении Балтийских государств.
Особенно остро воспринимают результаты Второй мировой войны Прибалтийские государства. Напомню, как они приобрели свою независимость. По сути, в основу независимости Прибалтийских государств были положены договоренности между Россией и Германией в феврале 1918 года. Да-да – 1918 год. Это был так называемый, как его у нас называют, аннексионистский Брестский мир. А потом, в 1939 году, Россия и Германия решили по‑другому. И, по сути, Германия согласилась с тем, что эта часть Европы опять возвращается под крыло Советского Союза. Это были российско-германские договоренности как в первом, так и во втором случае.
По сути, Прибалтийские страны были как бы «разменной картой» в большой мировой политике. И это, конечно, трагедия этих народов – об этом нужно сказать прямо.
Во время войны, да и после войны, огромное количество людей столкнулось с большими проблемами. После войны это было переселение целых народов – и это была тоже трагедия.
Вспоминая об этом, мы не должны допускать, чтобы сегодня, в сегодняшнем мире, в сегодняшней Европе происходило что‑то подобное.
Понимая чувства народов Прибалтийских стран, я тем не менее не могу согласиться с тем, чтобы сегодня – не по своей воле, а по воле судьбы – оказавшиеся там люди других национальностей, русскоязычное население не пользовалось в полном объеме правами, которые предоставляются всем людям, проживающим на европейском континенте; чтобы они чувствовали себя людьми «второго сорта», чтобы 450 тысяч русскоязычных граждан, проживающих в Латвии, допустим, имели какие‑то квазидокументы, в которых в разделе гражданство написано «не гражданин», а в некоторых документах пишут «чужак». Как это можно сопоставить с сегодняшними стандартами гуманитарного права?
Реплика: Но сначала, может быть, следовало бы извиниться перед ними?
В.Путин: Я понимаю логику того, что Вы сейчас сказали, и она была бы справедлива, если бы эти люди были гражданами Российской Федерации хоть когда‑нибудь. Они не были никогда гражданами нашей страны – Российской Федерации. Это отношение к ним по этническому принципу, а не по политическому и не по гражданскому. Они не были гражданами современной России, они были гражданами общего государства – Советского Союза. Это первое.
И второе. По поводу отношения в нашей стране к этим договоренностям в отношении Балтийских государств 39-го года. В 1989 году высший представительный орган Советского Союза осудил их. Прямо так и записал: осуждаем эти договоренности между Сталиным и Гитлером и считаем, что это личное, противоречащее интересам советского народа решение Сталина. Это все уже сделано, просто нужно посмотреть правде в глаза и прекратить спекуляции.
Но мы хотим строить отношения со всеми нашими соседями, со всеми странами мира, в том числе и с нашими ближайшими соседями, на принципах уважения их права на самоопределение, на уважении их национальных интересов. Вне зависимости от сегодняшней внутриполитической конъюнктуры в некоторых странах мы все равно будем это делать.
Вопрос: Господин Президент, мы не хотим оспаривать то, что Вы говорите… У нас создается впечатление, что Вы упускаете шанс начать новую политику с Балтийскими государствами. Это был бы для них шанс. Все, что Вы говорите, все, что Вы им приписываете, дискриминация… Вы бы открыли для них дорогу для того, чтобы решать и эти проблемы. Почему большая Россия не может сделать большой жест по отношению к маленьким балтийским народам?
В.Путин: Мы предложили им приехать, мы всем им предложили заключить соглашение по границе. Мы готовы на любое сотрудничество по любому вопросу. Мне представляется, что, исходя из внутриполитических соображений, некоторые силы пытаются спекулировать на этих проблемах для того, чтобы решать свои текущие внутриполитические задачи. Я, честно говоря, ничего другого здесь не вижу, потому что единственное, что мы слышим, это то, что наша страна должна признать неправомерность этих решений и осудить их. Я хочу еще раз повторить: мы это уже сделали. Мы что, должны это делать каждый день, каждый год? Это просто бессмысленное дело! Кто хочет услышать – тот услышал. Кроме всего прочего, ведь я еще раз хочу подчеркнуть, речь идет о тех 450 тысячах, которые живут, скажем, в Латвии, – они не были нашими гражданами. Получается, что их там дискриминируют по этническому принципу, поскольку они русскоговорящие. Это абсолютно неприемлемо для современных отношений в Европе и для современного гуманитарного права. Вот о чем идет речь.
Что касается нас, то мы считаем, что все государства мира должны быть равны вне зависимости от их размеров и величины. И если мы будем говорить все время о том, что там наши соседи очень маленькие, а мы такие очень большие, то у нас что получается: какие‑то преимущества – или, наоборот, мы несем какую‑то дополнительную нагрузку? Если мы все должны быть равны, то мы должны в равной степени исполнять общепризнанные мировые нормы, европейские нормы и стандарты. Ничего большего мы не хотим, в том числе и в отношении национальных меньшинств.
А что касается строительства межгосударственных отношений, то я здесь просто не вижу никаких проблем. У нас нет никаких ограничений. Мы не вводим никаких санкций. Мы никак не дискриминируем наше партнерство. Конечно, у нас есть некоторые политики, которые постоянно призывают руководство России вводить какие‑то санкции, надавить на наших партнеров именно в силу того, что, как у нас считается, они нарушают права человека, но мы этого не делаем. Разве это не жест доброй воли?
Давайте воспользуемся этим для некоторых обобщений, общеевропейских обобщений. В Южной Македонии, где проживает 20 процентов албанского населения, с помощью ОБСЕ, Совета Европы принято правило, что они имеют право представительствовать в органах власти и управления, в том числе и в полиции, – в размере 20 процентов. И это справедливо. В Риге проживает 60 процентов русских: давайте распространим тогда это правило на всю Европу. Или что, у некоторых разрез глаз другой, цвет волос неподходящий, – в чем дело? Почему одни в одной части Европы пользуются такой нормой, а другие люди, в другой части Европы, на это права не имеют?
Вопрос: Еще раз посмотрим на Россию коротко. В российской истории были и темные стороны – преследование народов, людей. В последнее время складывается ощущение, что эти темные страницы не всегда вскрываются. Что бы Вы могли сказать на этот счет?
В.Путин: Вы знаете, это просто полная чушь. Абсолютно невозможно вернуть Россию в прежние времена. Никто этого не хочет и не собирается делать.
Когда мы говорим о развитии демократии, демократического процесса в России, мы должны понять, какие капитальные изменения произошли за последние 10–15 лет. По сути, ведь у нас не было ни нормального парламента, ни многопартийной системы, не было муниципальных образований, не было реального регионального уровня управления. Все это покрывалось только одним – монополией коммунистической партии на власть. Картина абсолютно поменялась.
Вместе с тем в ходе и распада Советского Союза, и строительства новой системы вы знаете, с какими трудностями и проблемами столкнулась Россия и в экономической сфере, и в социальной, и с точки зрения устойчивости самого государства. Рыночное хозяйство и демократия не должны ассоциироваться у населения с нищетой и с анархией, рыночное хозяйство не должно ассоциироваться со всевластием олигархов, которые обирают миллионы людей.
Государство должно поддерживать бизнес, должно развивать средства массовой информации, создавать для них собственную экономическую базу развития, строить многопартийную систему и гражданское общество. Все это делается, и мы будем это делать. Для этого мы, кстати говоря, и принимаем несколько законов, в том числе и по развитию муниципального уровня управления. Конечно, кому‑то это может не нравиться, кто‑то привык за последние десять лет подворовывать миллиарды и использовать в своих групповых интересах и средства массовой информации, и какие‑то гражданские институты. Но они должны понять, что в конечном итоге, если бы в России такая ситуация продолжалась, продолжалось бы развитие по олигархическому пути, то это привело бы к такому коллапсу, который и их бы похоронил.
Вопрос: Вы в Вашем послании Федеральному Собранию говорили о распаде Советского Союза как о большой геополитической катастрофе. Это нас удивляет, поскольку распад Советского Союза для его народов принес свободу, предоставил шанс к освобождению. Причем этот процесс прошел без насилия, без кровопролития.
В.Путин: Германия объединяется, а Советский Союз разваливается, и у Вас это вызывает удивление. Странно.
На мой взгляд, мы вместе с водой и ребенка выплеснули – вот в чем проблема. Освобождение от диктатуры необязательно должно было сопровождаться развалом государства.
Что касается трагедии, о которой я сказал, то она очевидна. Представьте себе, что в один прекрасный момент люди проснулись и узнали, что они с этого дня, оказывается, живут не в общем государстве, а оказались за границами Российской Федерации, хотя всегда идентифицировали себя как часть русского народа. И этих людей не пять, не десять человек и даже не тысяча, и не миллион. Их 25 миллионов человек. Только вдумайтесь в эту цифру! Вот это и есть совершенно очевидная трагедия, которая сопряжена с разрывом родственных, хозяйственных связей, с потерей всех накоплений, которые люди складывали в сберегательный банк на протяжении всей своей жизни, с рядом других тяжелых последствий. Разве это не трагедия для конкретных людей? Конечно, это трагедия!
Знаете, у нас говорят: те, кто не жалеет о крушении Советского Союза, у того нет сердца, а кто хочет вернуть его обратно – у того нет головы. Мы просто констатируем факт и знаем, что смотреть нужно не назад, а вперед. Мы не позволим прошлому хватать нас за рукава и не дать нам возможности идти вперед. Мы понимаем, куда мы должны двигаться. Но мы должны исходить из ясного понимания, что произошло.
Вопрос: Для нас распад Советского Союза – это одновременно и распад системы ценностей. А где сегодня находится Россия в новом мире, после распада Советского Союза? Каково ее место?
В.Путин: Безусловно, в том, что здесь только что прозвучало, и в предыдущем вопросе есть огромный смысл. Преобразования начала 90-х годов все‑таки освободили страну от монопольной власти одной политической силы. По сути, это первый шаг к свободе, к демократии. И, конечно, это дает нам шанс строить отношения как нормальной цивилизованной европейской нации со всеми нашими соседями в Европе и в мире. И самый главный результат этих изменений – это результат изменения внутреннего качества российского общества.
Вопрос: А каковы сейчас отношения с бывшими «братьями» и «сестрами» по СССР? В последнем выступлении Вы упомянули о цивилизованных отношениях со странами Азии. А как сейчас Вы выстраиваете отношения с государствами бывшего Советского Союза?
В.Путин: Россия была, по сути, инициатором – если кто не знает, я могу об этом сказать, хотя кому‑то у нас в стране это может и не понравиться, такие оценки исторического характера, – но, по сути, Россия была одним из главных инициаторов распада Советского Союза. Поэтому то, что бывшие республики Советского Союза приобрели независимость – это то, чего Россия, собственно, сама пожелала. Изначально это было так, в начале 90-х годов. И говорить или намекать на то, что Россия хочет восстановить какое‑то величие сверхдержавы, – это просто чушь, не соответствующая абсолютно ни исторической правде последнего времени, ни сегодняшним реалиям.
Но у нас есть очевидные вещи, которые мы можем и должны использовать с точки зрения экономического и социального развития наших стран. Мы знаем, что сейчас происходит в мире. Мы живем в условиях глобализации. Об этом говорится почти каждый день во всех средствах массовой мировой информации. Эти процессы происходят на Американском континенте, в Азии, в Африке, в Европе. Вам не нужно рассказывать: Германия – один из локомотивов европейской интеграции.
Но мы‑то имеем очевидные, естественные преимущества на постсоветском пространстве, которые можно цивилизованным образом использовать для того, чтобы сокращать наши инфраструктурные издержки с точки зрения роста экономики и, повторяю, решения социальных вопросов.
Достаточно сказать, что, скажем, русским языком владеют почти 100 процентов населения всего постсоветского пространства – почти 100 процентов. У нас огромное количество взаимных экономических связей, очень глубокая кооперация между практически всеми экономиками республик бывшего Советского Союза. У нас единая энергетическая система, транспортная инфраструктура. Это все естественные преимущества, доставшиеся нам из прошлого. Не использовать это, думаю, было бы просто глупо. Но, конечно, это нужно делать на современном уровне, на основе уважения суверенитета, признания законных прав, интересов друг друга, на абсолютно современной, обновленной основе. И, конечно, у России здесь много возможностей повлиять на эти процессы, именно это и имелось в виду, когда говорилось в Послании о нашей роли на постсоветском пространстве.
Вопрос: Господин Президент, позвольте еще раз возвратиться к политическим реалиям. Что касается бывших республик Советского Союза, Вы всё время говорите об уважении суверенитета, но ведь Вы и сами лично вмешивались во внутренние дела многих бывших республик, например, на Украине во время предвыборной кампании.
В.Путин: Во‑первых, мы не делали ничего такого, что можно было бы квалифицировать как прямое вмешательство в дела республики. Назовите мне хоть один случай, когда я агитировал за одного из кандидатов? Такого не было.
Да, мы интенсифицировали контакты с действующей властью, прежде всего по их инициативе. Но отказать в этой интенсификации мы не могли. Вы только поставьте хоть на одну секунду себя на наше место, как это было возможно? Это первое.
Второе. На постсоветском пространстве мы не можем работать с оппозицией именно в силу тех обстоятельств, на которые Вы намекали выше. Стоит нам только за спиной действующей власти начать работать с оппозицией, мы сразу получим обвинения в каких‑то имперских амбициях. Это мгновенно произойдет в тот же час.
Но самое главное не в этом. Самое главное, что меня беспокоит, это то, что использование неправовых методов в политической борьбе на постсоветском пространстве считаю абсолютно недопустимым, потому что это приводит огромные территории в состояние неразберихи и дестабилизации.
Насчет наших отношений с Украиной. Вот первый президент Украины, он что, был меньше националистически настроен, чем действующее руководство? Я думаю, что больше даже. У нас с сегодняшним руководством Украины – я не преувеличиваю – может быть, ничуть не хуже отношения, чем с предыдущим руководством, которое возглавлял президент Леонид Кучма. Ничуть не хуже. Мы это знали заранее.
Нас беспокоит только дестабилизация на постсоветском пространстве. Нельзя этого допускать, потому что государства на постсоветском пространстве еще, знаете ли, довольно хрупкие, с неоформившимися как следует государственными структурами. Можно добиться такой ситуации, от которой вся Европа будет вздрагивать потом. Посмотрите, что в Киргизии происходило.
Вы спросили меня об Украине. А почему Вы меня о Грузии не спрашиваете? У нас точно такое же отношение было к ситуации и к событиям в Грузии, хотя господина Эдуарда Шеварднадзе никак нельзя было заподозрить в особых симпатиях к России. Наоборот, Запад его активно поддерживал в течение 10 лет. Больше того, его приводили в пример как образец демократии на постсоветском пространстве, в том числе это делали европейцы. Если его потребовалось свергать с помощью революции, спрашивается: а кого вы поддерживали? И если его нужно было свергать с помощью революции, то возникает вопрос: зачем вы его поддерживали?
Еще раз хочу повторить: самая главная наша озабоченность заключается в том, чтобы сохранить постсоветское пространство в нормальном состоянии, не дестабилизировать его, приучить всех граждан наших стран соблюдать закон. Демократия не может развиваться в отрыве от демократически принятых законов.
Вопрос: Кто же тогда дестабилизирует обстановку?
В.Путин: Я уже сказал, что государственные структуры и правовые системы стран являются очень молодыми, их легко разрушить. Внутренняя ситуация достаточно сложная, экономическая ситуация непростая. Поэтому нельзя поощрять внепарламентские методы борьбы. Кто деньги платит, тот и поддерживает.
Я еще раз хочу сказать: нельзя поощрять никого к внепарламентским формам борьбы. А кто это делает? Посмотрите, проанализируйте сводки основных мировых агентств, посмотрите программы основных мировых каналов – всё станет понятно.
Вы знаете, что я хочу сказать и на чем хочу заострить ваше внимание: у нас не должно быть противоречий между Россией и, скажем, остальной частью Европы по этим вопросам. У нас здесь общие интересы, и нам нужно понять происходящие там реалии и исходя из них выработать общие подходы, совместные действия в отношении всех стран, в том числе и постсоветского пространства.
Вопрос: На Украине Вы вступили в противоречия с Западом. Одна сторона поддерживала одни политические силы, а другая – совсем противоположные. Кто же тогда вмешивается в политическую ситуацию? Кого Вы обвиняете в том, что вмешивается во внутренние дела?
В.Путин: Во‑первых, это не обвинение, а упрек. И прежде всего в отношении тех, кто создал эту информационную картинку. Ведь это же не мы сделали, не из России впервые прозвучало: одни – пророссийские, другие – прозападные. Это же сделали западные средства массовой информации – не мы. Мы не говорили о таком разделении.
А что касается поддержки – это информационная, политическая и финансовая поддержка. Существует достаточно фондов, различных квазигуманитарных организаций, которые платят деньги. Спросите у БНД, они вам скажут, кто платит.
Но я хочу еще раз подчеркнуть: мы не стремимся к тому, чтобы разделить здесь какие‑то сферы влияния. Я хочу все‑таки довести до Ваших зрителей и слушателей нашу озабоченность по поводу того, что и на постсоветском пространстве так же, как и в любых других цивилизованных странах, нужно поощрять парламентские политические средства борьбы и не поощрять внепарламентские и неправовые. Это крайне важно.
Вопрос: Развиваются не только хорошие отношения с Федеральным канцлером, но и прежде всего экономические отношения между Россией и Германией. Германия – крупнейший инвестор, торгово-экономический партнер. Никогда еще объем инвестиций не был так высок. Но есть и проблемы, о которых вы говорили в своем Послании Федеральному Собранию. Я имею в виду улучшение инвестиционного климата, бюрократию и коррупцию.
В.Путин: Вы упомянули о наших отношениях с канцлером. У нас действительно сложились очень добрые, товарищеские отношения. Но я думаю, что Герхард на меня не обидится, если я скажу следующее.
Отношения между нашими государствами развиваются не потому, что у нас с канцлером сложились хорошие отношения, а у нас сложились с ним отношения потому, что отношения между народами развиваются в самом положительном ключе. И вообще в истории Европы мы всегда наблюдали периоды сотрудничества, расцвета, подъема, когда два огромных европейских народа – русский и немецкий – сотрудничали друг с другом и развивали между собой добрососедские отношения. Действительно, у нас сейчас торговый объем достиг рекордной цифры, по германским оценкам – более 31 миллиарда евро.
Одна из реальных проблем, которая стоит перед нами, это улучшение инвестиционного сотрудничества, а с нашей стороны, значит, улучшение инвестиционного климата. Конечно, существуют и негативные стороны для инвестиционного климата – это и коррупция, о которой я говорил в ежегодном Послании Федеральному Собранию, и засилье бюрократии.
Что касается бюрократии, то у вас, в Европе, ее не меньше, чем в России. В Брюссель поезжайте и поговорите там. Вам расскажут, что такое европейская бюрократия. Но, если говорить серьезно, для нас это в значительной степени наследие плановой экономики, когда чиновник решал все и за всех. И чиновники, наполненные этим «историческим содержанием», хотят такие привилегии за собой сохранить. Поэтому мы, конечно, должны проделать большую работу по укреплению институтов рыночной экономики, по развитию свободы прессы и гражданского общества, которые и только могут достаточно эффективно контролировать всю эту огромную государственную чиновничью машину. Но мы не можем вернуть назад под контроль олигархов ни средства массовой информации, ни отдельные институты гражданского общества – мы это уже проходили.
Мы проходили уже период, когда на одном из общенациональных каналов сидела вооруженная охрана конкретных людей, конкретной экономической группы, которая раздавала деньги всем сотрудникам общенационального телевидения в пакетах, «вчерную», от своего имени.
Можете себе представить, чтобы на АРД или ЦДФ пришли здоровые вооруженные ребята, в том числе с автоматическим оружием, с утра до вечера несли бы там службу, а Вам бы платили зарплату в конвертах, помимо кассы, платили бы, правда, прилично. Речь идет о тысячах и десятках тысяч долларов для ведущих журналистов.
Вопрос: А сегодня этого больше не происходит?
В.Путин: Мы до сих пор пока окончательно не можем от этого избавиться. Но повторяю еще раз: мы должны, чтобы покончить с этим – покончить с этим, может быть, невозможно никогда, – но, чтобы эффективно бороться и с бюрократией, и с коррупцией, мы, конечно, будем создавать, повторяю еще раз, институты гражданского общества и думать об обеспечении свободы прессы, об укреплении органов правопорядка и о совершенствовании законодательства. Для инвесторов, конечно, будем укреплять институты собственности и судебную систему.
Кстати говоря, норма прибыли для инвесторов из европейских стран у нас все‑таки очень высокая. Даже подчас больше, чем в азиатских странах. И пока никто из инвесторов на это не жаловался.
Но мы хотим строить отношения с нашими потенциальными партнерами – с действующими и будущими – таким образом, чтобы не вредить экономике Западной Европы, не сокращать там количество рабочих мест, не нарушать социальные стандарты. И мы в состоянии это сделать.
Вопрос: Есть и еще одна проблема, которая не идет на пользу российско-германским отношениям: это война в Чечне. Критика, которая слышна в Германии со стороны общественности, наталкивается на непонимание в России. Почему так происходит? Неужели Вам так тяжело воспринимать критику?
В.Путин: Я не вижу здесь никаких проблем и не считаю, что это для нас сложно. У нас только одна озабоченность – чтобы освещение тех событий, которые там происходят, было объективным. Я очень надеюсь, что то, что я сейчас скажу, Ваши зрители смогут услышать и увидеть.
В 96-м году мы практически полностью предоставили независимость Чечне. Там накопились силы международного терроризма, и в 99-м мы получили агрессию на соседнюю республику – Дагестан. При чем здесь проблемы независимости Чечни? Те люди, которые напали на Дагестан, поставили перед собой совсем другие задачи – построить новое исламское государство, фундаменталистское государство от Каспийского до Черного моря – халифат. Именно с этим мы и боремся. А разве Европа заинтересована в том, чтобы в этой ее части появилось фундаменталистское государство? И то, что мы боремся с этим, – тем самым мы решаем общеевропейскую задачу.
Когда идут военные действия, всегда страдают люди. Это всегда трагедия. И конечно, в условиях вот этого конфликта, не исключаю, мы сталкиваемся и с проблемой нарушения прав человека. Посмотрите, что в других регионах мира делается. И мы реагируем на это. У нас сотни уголовных дел возбуждены против российских военнослужащих, которых мы считаем людьми, преступившими закон. Мы создали там, в Чеченской Республике, полноценную, нормально функционирующую судебную систему, прокуратуру, министерство внутренних дел Чеченской Республики. Мы провели референдум по принятию Конституции, где чеченцы проголосовали за эту Конституцию, подтвердив свое намерение остаться в составе Российской Федерации, – 85 процентов проголосовали. Мы помогли народу Чечни избрать своего президента. Мы сейчас работаем над договором, распределяющим полномочия между Чеченской Республикой и федеральным центром. И поможем народу республики провести выборы в парламент в этом году.
Если кто‑то считает, что мы еще что‑то должны сделать дополнительно, сформулируйте это нормальным, понятным нам языком, и мы рассмотрим. И если это будут здравые предложения, мы их реализуем.
Федеральный канцлер предложил некоторое время назад более активное участие Федеративной Республики, европейских структур по оказанию содействия и в социальной реабилитации, и по некоторым экономическим вопросам. Мы – за, мы согласны.
Реплика: Я как раз постараюсь выразить это нормальным языком. Вы сказали, что заведены сотни дел в Чечне в отношении тех, кто осуществлял насилие в Чечне. Вы говорите о референдуме, во время которого большинство высказалось за то, чтобы Чечня осталась в составе Российской Федерации. И я не думаю, что многие осуждают это.
В.Путин: Свыше 50 человек приговорены – им вынесены обвинительные приговоры. Слушайте, в Ираке сейчас американцы застрелили своего союзника, и они не виновны, а мы свыше 50 человек приговорили к различным срокам заключения. И Вы сейчас мне хотите сказать, что этого мало? А сколько нужно, Вы знаете? Это знает только прокуратура и суд Чеченской Республики.
Реплика: Мы говорим о том, что есть правовое решение, есть нарушения прав человека, и они продолжают нарушаться. Люди боятся просто за свою судьбу в Чеченской Республике и по‑разному относятся к правительству, которое там сформировано и действует в настоящее время.
В.Путин: Вы знаете, во‑первых, до сих пор, к сожалению, на территорию Российской Федерации через практически незащищенную границу с Грузией и с некоторыми другими странами Закавказья проникают и международные террористы. Поступают денежные средства, оружие – это всё продолжается. В условиях массовой безработицы люди готовы за 10 долларов поставить мину или фугас. Уверяю Вас, ни у вас, ни у нас нет волшебной таблетки, которую можно проглотить, и с сегодня на завтра там всё будет хорошо – мир, порядок и шоколад. Это требует терпения, времени, серьезных экономических, финансовых ресурсов и доброй воли по созданию институтов, нормальных институтов государственного управления в самой Чеченской Республике. Мы этим и занимаемся. И я уже сказал: парламент будем помогать избирать чеченцам. Мы там раза три уже объявляли амнистию. Нужно развивать социальную сферу, экономическую, создавать рабочие места. Все это будем делать.
Вопрос: Если позволите личный вопрос: как Ваша семья пережила войну, какой опыт у Вашей семьи в том, что касается военных лет?
В.Путин: Конечно, и со стороны отца, и со стороны мамы очень много потерь было в семье. Почти половина их братьев и сестер погибли. У моих родителей погиб ребенок в блокадном Ленинграде, умер. Отец остался жив только потому, что получил увечье: ранение на фронте. И несмотря на все это, никогда ни у нас в семье и у них в сердце не осталось никакой злобы в отношении самого немецкого народа.
Вы знаете, мама моя вспоминала еще времена Первой мировой. Ее отец воевал на фронтах Первой мировой войны. Он рассказывал ей эпизод – там же была окопная война: когда он увидел, что в него целится солдат напротив, он выстрелил первым и ранил его. Потом посмотрел: что он лежит, пополз к нему, достал свой медицинский пакет, перевязал ему рану и пополз назад в свой окоп (в этом месте они воевали с австрийской армией, это был австриец). Но перед тем, как он пополз, этот австриец его обнял и расцеловал. И мои родители, мама прежде всего, все время говорила о том, что простые люди вынуждены подчиняться своим правителям. Но именно простые граждане любых стран всегда оказываются и первыми жертвами.
Так что, конечно, в нашей семье 9 Мая – это был всегда праздник, но это был праздник, основанный не на ненависти, а на уважении и памяти к погибшим. Конечно, гордость за то, что наш народ смог выдержать это испытание и победить. Всегда была радость по поводу того, что они сами смогли это пережить и выжить. И всегда это был какой‑то праздник, связанный с надеждой на будущее.
Спасибо.