В.Путин: Я прошу прощения, перед тем как председательствующий объявит перерыв и я уйду, я бы все‑таки хотел вас поблагодарить за то, что вы все здесь собрались – именно здесь, именно в России. Я считаю это крайне важным и вижу здесь два важных элемента. Первое. Это пребывание в Москве, уверен, даст вам возможность в ходе дискуссии с российскими коллегами лучше и глубже понять, что все‑таки у нас происходит. Россия играет заметную роль в мировых делах. Уверен, что эта встреча пойдет на пользу и нам, и вам. Вот прозвучал вопрос – по‑моему, представителя Дании – о демократии и стабильности, ведь здесь есть и подтекст: что происходит, чем вызваны предложения, связанные с некоторыми изменениями в настройке политической системы. Я хочу обратить внимание – ничего такого, чего не было бы в демократических странах мира, мы не собираемся делать.
Мы предложили пока две вещи: формирование парламента по партийному принципу и изменение системы выборов глав российских регионов. Избрание парламента по партийному принципу применяется в огромном количестве стран, в том числе, насколько мне не изменяет память, и в Дании тоже, причем этот принцип используется как в однопалатных парламентах, так и в двухпалатных парламентах. При этом хочу отметить, что мажоритарная система во многих странах мира считается архаичной, и от нее постепенно отходят, потому что человек, который избран по одномандатному округу в высший представительный орган страны, может в ходе избирательной кампании обещать много всего, но один абсолютно не в состоянии провести ни одной своей идеи и не выполнит ни одного обещания – он вынужден сразу же примыкать к какой‑либо партии.
Для нас крайне важно канализировать политическую деятельность в партийное русло, что, по моему глубокому убеждению, будет толчком к развитию многопартийной системы. И это крайне важно для сегодняшней России – с точки зрения развития институтов демократии.
Что касается возможного нового способа избрания руководителей российских регионов, то и здесь есть вещи, на которые мы можем обратить свое внимание, учитывая опыт других стран. Всем известно, что руководители регионов – вернее, вот этот уровень власти – формируется тремя способами: это прямые и тайные выборы, как, скажем, в США и Мексике; это выборы через представительные органы, то есть через систему выборщиков, по сути, – и это мы наблюдаем в Австрии и ФРГ, в Италии например; или прямое назначение руководителей регионов – как мы знаем, это происходит в Великобритании, где назначаются министры кабинета по Шотландии и по Северной Ирландии, то же самое мы наблюдаем во многих других странах.
Мы предлагаем нечто подобное, ничего необычного здесь нет. Для нас, для Российской Федерации, с огромной территорией и с таким многообразием этносов и культур, которые живут на этой территории, мне кажется, что предлагаемая система является наиболее оптимальной, Учитывая, что некоторые республики, некоторые автономии в составе Российской Федерации являются многонациональными, и по традиции, которая сложилась десятилетиями – а может, даже столетиями – высшие исполнительные и представительные органы власти формируются по ротационному принципу, имея в виду так называемые основные национальности, которые проживают в той или иной республике. Вот такое избрание через представительные органы власти в ходе консультаций между главой российского государства и представительным органом власти субъекта Российской Федерации, на мой взгляд, является оптимальным, учитывающим и интересы региона, и интересы федерального центра, создающим единую систему исполнительной власти.
Второе. Но это не все проблемы, с которыми сталкивается Россия и в которые, мне бы хотелось, чтобы вы погрузились глубже, поняли, что происходит в моей стране.
Второе, что мне кажется очень важным, уже чисто профессионально, что важно и для средств массовой информации, и для политики, – нужно выработать в конце концов единый понятийный аппарат, которым мы пользуемся. Генеральный директор сейчас говорил об образе мира, над которым работает ЮНЕСКО, мы все работаем над образом мира, но наибольшее влияние на этот мир, в создании его образа имеете вы. Невозможно создать полноценный образ мира, говоря на разных языках – не в прямом, а в переносном смысле этого слова, мы должны иметь единый понятийный аппарат.
У нас есть слово «терроризм», происхождение его имеет латинские корни, оно во всех словарях – я вчера специально посмотрел – имеет одинаковое значение. Террорист – это тот, кто прибегает к актам террора, а террор – это подавление политических противников насильственными методами. В английских, французских и русских словарях дается одинаковая трактовка этого термина.
Ну почему же мы используем этот термин так, как заблагорассудится применительно к политической ситуации конкретных групп в той или иной стране – даже не целой страны – конкретных групп? Как можно ужасную трагедию в Беслане, расстрел ни в чем неповинных детей называть «осадой», как сделали это некоторые средства массовой информации, «осадой Беслана»? Это, кстати, ответ на вопрос, как освещаются события в нашей стране.
Мы фиксировали разговоры по переговорному устройству террористов между собой, не хочется сейчас говорить это на камеры, но мы знаем, что они между собой говорили и как они обменивались информацией, что они там творили: звери так не поступают – и это мы называем «осадой», людей, которые творят такие зверства, называем «повстанцы»?!
Если человек добивается политических целей вот такими средствами, у всех у нас должно быть одно определение – убийца и террорист. Если мы не научимся говорить на одном языке, то мы не добьемся общих целей и не защитим наших людей – наших, ваших, всех людей на планете – от этой угрозы, от этой чумы XXI века, от терроризма, мы не выработаем единых подходов к формированию эффективной системы международной безопасности в XXI веке. Это касается не только терроризма – мы должны выработать единые подходы и в вопросах нераспространения, в вопросах наркоугрозы, в вопросах торговли людьми, в вопросах создания эффективной и взвешенной, обоснованной, сбалансированной системы экономического развития – огромная работа. Я желаю вам успехов. Спасибо вам большое.
Вопрос: Извините, пожалуйста, у меня еще вопрос. Какова позиция Москвы в отношении конфликта в Ираке и в отношении ядерного статуса Ирана? Не произойдет ли изменения политики России в случае «смены караула» в Белом доме в США?
В.Путин: Отношения строятся не на хороших, добрых или плохих связях с лидерами государств, а на понимании философии развития международных отношений и на определенных принципах, которые основаны на международном праве. Поэтому никакого изменения в нашей позиции в связи с предвыборной ситуацией в США не произойдет и произойти не может.
Мы глубоко убеждены, что решение и развязка наступят только тогда, когда иракский народ полностью и целиком возьмет в руки судьбу своей страны во всех аспектах этой проблемы. Как добиться достижения этой цели – это отдельный вопрос, и здесь мы готовы сотрудничать со всеми заинтересованными странами, прежде всего с Ираком. У нас с Ираком давние глубокие и многогранные отношения, и мы будем развивать эти отношения. Будем работать со всеми заинтересованными странами в ООН.
Уверен, что настало время, чтобы международное сообщество в лице ООН сыграло более значительную роль в решении иракской проблемы. ООН сможет это сделать только в том случае, если ей будут предоставлены соответствующие возможности. Нужно изменить роль и возможности ООН в Ираке. Мы будем сотрудничать, конечно, и с США. Я глубоко убежден, что Президент Соединенных Штатов Буш делает все для того, чтобы выйти из той ситуации, которая сложилась. Есть понимание необходимости сотрудничать со всеми странами, в том числе и с Россией. Только вчера мы говорили об этом с Президентом Джорджем Бушем по телефону, и я уверен, что мы будем двигаться по этому направлению и добьемся результатов. Конечно, хотелось бы, чтобы это произошло быстрее.
И второй Ваш вопрос был в отношении Ирана? Мы категорически против расширения клуба ядерных держав и считаем, что Иран должен пойти навстречу требованиям МАГАТЭ по всем позициям, которые МАГАТЭ сформулировало. Я многократно встречался с Президентом Ирана – мы в контакте. Это страна, с которой у нас традиционно глубокие, партнерские связи. Мы и дальше будем сотрудничать с Ираном. Я многократно слышал от иранских руководителей тезис о том, что их страна не стремится к обладанию ядерным оружием. Мы приветствуем такую позицию, но она нуждается в подкреплении. Международное сообщество должно быть уверено, что это есть на самом деле. Вопрос в том, чтобы работать вместе с иранской стороной и со всем международным сообществом и создать ситуацию, при которой мы в одночасье не столкнемся с проблемой возникновения новой ядерной державы.
Я глубоко убежден в том, что Ирану не нужно ядерное оружие. Это не решит ни одной из проблем, перед которыми Иран стоит, в том числе и проблем безопасности в регионе. Представьте себе, Иран получит ядерное оружие. Ну и что он будет применять его? Только ситуация будет напряжена до предела и будет очень взрывоопасной. Другими путями нужно идти, чтобы обеспечить безопасность в регионе, и для того, чтобы добиться справедливости в решении ряда региональных проблем, в том числе и проблем Ближнего Востока, нужно терпение и настойчивость.
Россия готова содействовать в решении всех этих проблем, работая вместе с нашими партнерами во всех регионах мира и в Организации Объединенных Наций. Спасибо.