ПАТРИК ПУАВР д`АРВОР (ТФ-1): Три года назад Вы избегали Францию: Париж оказался последней из европейских столиц, которую Вы посетили, когда вступили в Ваши полномочия. Сегодня складывается впечатление, что французско-российские отношения заметно потеплели.
В.Путин: Да, действительно, это так, и, мне кажется, это вполне естественно, потому что нас связывают общие интересы. Общие серьезные интересы, особенно геополитического характера.
Вопрос: Вчера Вы подписали совместно с Берлином и с Парижем общее заявление, важную декларацию, направленную на исследование всех путей сохранения мира, на то, чтобы продолжить поиски решения в Ираке. Как далеко готовы Вы зайти и как долго держаться? Ведь Вашингтон располагает средствами давления на крупные страны, в том числе и на Вашу страну, финансовыми в частности. Сможете ли Вы удержаться под натиском Соединенных Штатов?
В.Путин: Вы знаете, дело ведь не только в Ираке. Если я буду Вам говорить лакированными штампами дипломатов, то тогда я могу сказать, что позиции России и Франции практически совпадают, ибо очень близки. Но я считаю, что дело не только в Ираке, хотя это важный вопрос. Еще более важный вопрос: какой мир мы хотим построить и какой мир мы передадим будущим поколениям. Если мы посмотрим на проблему с этой точки зрения, тогда мы поймем, что если мы хотим, чтобы мир был более предсказуемым, более прогнозируемым, а значит, более безопасным, он должен быть многополярным, и все участники международного общения должны придерживаться определенных правил, а именно норм международного права. Вот, собственно говоря, на что направлены все наши усилия. Не на то, чтобы прикрыть багдадский режим или сделать для него ширму, а на то, чтобы решать проблемы исходя из общих интересов и в соответствии с нормами международного права.
Что касается мнения России по этому вопросу, то это отдельная большая тема. У России всегда было свое собственное мнение по ключевым вопросам развития международных отношений. За последнее время эти отношения претерпели существенную трансформацию. И хотя мы и имеем собственное мнение, оно не носит конфронтационного характера. Оно не ведет к дополнительным кризисам типа Карибского. И я абсолютно согласен с Президентом Соединенных Штатов, когда он говорит о том, что Россия и Соединенные Штаты перестали быть врагами и противниками, а стали партнерами. Я полностью к этому присоединяюсь и с удовлетворением могу назвать Президента Соединенных Штатов, который является очень серьезным политиком и очень приличным человеком, могу назвать своим другом.
Но когда мы высказываем свое мнение, даже отличное от других, это не вызывает такой бурной реакции, как мнение членов западного сообщества, если они начинают высказывать свое собственное мнение. Я думаю, что члены западного сообщества не только отстаивают свою позицию по Ираку, но и отстаивают свое право иметь собственную позицию. Но чем раньше мы осознаем глубину внешних изменений, тем лучше.
Вопрос: Поскольку Вы не любите дипломатическое косноязычие, позвольте задать Вам вопрос: готовы ли Вы воспользоваться правом вето в Совете Безопасности ООН?
В.Путин: Мы не видим необходимости использования права вето. Мы уверены, что договоримся со всеми членами Совета Безопасности. До сих пор это так и было. Мы очень дорожим единством Совета Безопасности. Если сегодня будет предпринято нечто такое, что должно привести к необоснованному применению силы, мы сделаем это с Францией или без нее.
Я бы обратил внимание на наше совместное заявление – Франции, России и Германии – по проблеме Ирака. На мой взгляд, не все еще поняли, что произошло. Мне кажется, что не все еще оценили этот шаг. Да, там речь идет об Ираке, о конкретной проблеме. Но я хочу обратить внимание на то, что это первая после Второй мировой войны попытка урегулировать острый, серьезный международный вопрос, острый кризис во внеблоковом режиме. Вне блока была предпринята попытка урегулировать проблему в сфере международной безопасности.
Я думаю, что такой документ – первый «кирпичик» в строительство того самого многополярного мира, о котором я говорил. Больше того, я думаю, что ни в одной другой европейской столице такой документ не мог возникнуть. В России он не мог возникнуть потому, что сразу было бы объявлено, что мы вбиваем клин между Америкой и Европой, а другие европейские страны к таким шагам не готовы. Поэтому, если это и могло случиться, то только во Франции. И, я думаю, что это огромная, даже, пожалуй, историческая, заслуга Президента Ширака.
Вопрос: А что если Америка вдруг решится действовать против блока Россия – Франция – Германия, если она начнет односторонние действия в обход Совета Безопасности? Будете ли Вы, Ваша страна, протестовать? Будете ли Вы это считать крупным международным кризисом?
В.Путин: Вы сказали, что если блок сделает то‑то и то‑то… Я не хотел бы рассуждать в этой логике. Мы – Россия, Франция, Германия – сделали заявление не с целью создания какой‑то оси или блока. Мы работаем не против кого‑то, а за что‑то. В данном случае – за разрешение острого международного кризиса мирным путем. И мы очень рассчитываем, что к нашему мнению прислушиваются. Было бы большой ошибкой, если бы предпринимались односторонние действия вне рамок международного права.
Вопрос: Существует ли для Вас непосредственная связь между терроризмом «Аль-Каиды» и Ираком? Ведь недавно бен Ладен обратился с призывом к мусульманам всего мира поддержать дело Ирака. Устанавливаете ли Вы связь между международным терроризмом «Аль-Каиды» 11 сентября и иракской угрозой?
В.Путин: Вы знаете, мы получили информацию от наших американских коллег о такой связи между иракскими властями и «Аль-Каидой» только совсем недавно, на Совете Безопасности ООН, когда были сделаны соответствующие заявления наших американских друзей. Я в политике не так давно. До этого, Вы знаете, я работал в специальных органах, органах разведки, и считал, что я такой хитрый, умный, все понимаю. Я считал, что я все знаю изнутри. Но когда я пришел в политику, то понял, что и я, и мои российские коллеги, и мои французские коллеги, которые работают в специальных органах, – дети по сравнению с политиками. Потому что у нас все проще было в той среде, все прямее и более открыто, как это ни покажется странным. У нас с нашими американскими друзьями налажен хороший диалог между спецслужбами, но мы от них никогда не получали информации подобного рода. У нас у самих нет информации, подтверждающей связь Багдада с «Аль-Каидой». Но мы, разумеется, будем тщательно проверять всю информацию, которую мы получили в последнее время.
Вопрос: Вот уже четыре года в Чечне длится беспощадная война, которая терроризирует население. Вы оправдывали эту войну стремлением искоренить терроризм. Сегодня Вы его маргинализировали. Почему продолжаются действия против невиновных гражданских лиц?
В.Путин: Во‑первых, Вы абсолютно не точны в выражениях. Вы сказали, там идет непримиримая и жесткая война. Там нет никакой войны. Крупные формирования террористов уничтожены. Их инфрастуктура уничтожена. Они еще способны наносить отдельные удары, совершать террористические акты, но это все, на что они способны. И эта способность будет сходить на нет. То, что в Чечне орудует банда международных террористов, мне кажется, уже не подлежит дополнительному доказыванию. Лагерей «Аль-Каиды» там больше нет, но там есть деньги «Аль-Каиды», которые там работают. Там есть инструкторы, которые там работают. Там есть наемники из ряда мусульманских стран, которых вербуют радикалы. Там это все есть до сих пор. И, конечно, с этими людьми мы будем вести жесткую, непримиримую войну.
В то же время мы понимаем, что, провоцируя нас на жесткие действия, террористы подставляют мирное население. И я не хочу сказать, что там нет и не было проблем подобного рода. Конечно, когда идут боевые действия, иногда страдают и мирные граждане. И наша задача – минимизировать эти негативные последствия. И в этой части мы понимаем озабоченность наших партнеров, в том числе и во Франции. Кстати говоря, французское руководство уделило много внимания проблеме Чечни в наших переговорах.
Но повторяю, что террористы, которые там орудуют, связаны с «Аль-Каидой» и с международным терроризмом. Это очевидный факт, в том числе подтвержденный французскими специальными службами, когда во Франции, потом в Германии и Великобритании были задержаны террористы, готовившие теракты, в том числе с использованием биологического и химического оружия, и которые проходили соответствующую подготовку на территории Чечни.
Наша задача – не просто бороться с террористами. Наша задача – решить проблему мирными политическими средствами с мирным чеченским народом. Чтобы не использовали чеченский народ как инструмент для достижения целей, с интересами чеченского народа не имеющими ничего общего. Вы знаете, что проблема началась с сепаратизма, с борьбы за независимость Чечни. А чем закончилась? Закончилась тем, что мы предоставили эту независимость, причем предоставили целиком и полностью. Хочу напомнить Вам об этом.
Вопрос: Будет ли рассматриваться вопрос о независимости на референдуме, назначенном на следующий месяц?
В.Путин: Нет, мы не возвращаемся к этому вопросу, потому что для нас ясно, что независимость Чечня не получила: возникший силовой вакуум был тут же заполнен экстремистами из некоторых исламских государств. И они попытались использовать территорию Чечни как плацдарм для расширения этой агрессии. Речь уже пошла не о независимости Чечни, а об отторжении от России дополнительных территорий, всего юга России, с образованием нового квазигосударства – халифата. Как мы знаем, это первый шажок к созданию всемирного халифата.
Я думаю, что никто не требует от России капитуляции, тем более перед террористами. Наоборот, все заинтересованы, чтобы терроризму был положен конец. Но с самим чеченским народом мы должны и можем решить проблемы только мирным путем и только политическими средствами. Именно поэтому мы поддержали политическую инициативу чеченской общественности и будем переходить к процессам мирного урегулирования. Как мирный этап, как начало этого процесса мы планируем провести референдум по принятию конституции Чеченской Республики.
Вопрос: Осуждаете ли Вы те преступления, которые там были совершены? В частности, все эти казни и пытки. Когда слышишь эти рассказы, от них холод по спине идет… о так называемом приеме «вязанки хвороста», когда связывают вместе человек двадцать и заставляют их скакать, избивая прутьями… Принимаются ли какие‑нибудь санкции против военных, ведь это солдаты Вашего Правительства, которые занимаются этим?
В.Путин: Что касается казней и пыток, то могу Вам сказать, что казни и пытки применялись прежним преступным режимом. Если Вы знаете, там не было никакой судебной системы в современном смысле этого слова. Не было ни прокуратуры, ни судов, людей подвергали квазисуду и расстреливали на площадях, публично, в том числе и женщин, в том числе иностранных представителей.
Что касается сегодняшней ситуации, то мы воссоздали систему полиции, прокуратуры, судов и адвокатуры. Мы не собираемся покрывать никого, кто бы совершал преступления в Чеченской Республике, в том числе и военнослужащих российской армии. У нас возбуждено более 127 уголовных дел против военнослужащих, которые нарушили закон. Свыше 25 человек привлечены к уголовной ответственности и осуждены, обвинительные приговоры судов вступили в законную силу. Мы дальше будем действовать подобным способом.
Вопрос: Легко ли избавиться от наследия коммунизма длиной в три четверти века? Двенадцать лет прошло с того времени, как Россия уже не коммунистическая страна. Считаете ли Вы, что она стала сегодня демократической страной или страной на пути демократии?
В.Путин: То, что Россия идет по пути демократического развития, в этом не возникает сомнения уже давно – и по пути развития рыночной экономики, по пути развития демократических институтов. Больше того: состояние общества таково, что обратного пути просто нет. Это самая лучшая гарантия стабильного развития России. Общество России по‑другому не мыслит развития своей страны.
Что касается вопроса, легко это или тяжело: это, конечно, сложно, и сложность, главным образом в сознании. Потому что социалистическое сознание, не в лучшем, а в худшем проявлении, конечно, очень многим присуще. Все хотят очень много, максимум, что можно получить от государства, не задумываясь о том, откуда в условиях рыночной экономики государство получает ресурсы для решения тех или иных социальных проблем. Но действуем мы очень аккуратно, очень осторожно. Я считаю, самой большой ошибкой было бы подорвать доверие к действиям Правительства и Президента. Доверие государству – самый большой ресурс, который может и должен быть аккуратно использован для проведения реформ. Реформы должны вести к улучшению жизни людей, а не к ухудшению. Мы стараемся действовать таким образом.
Вопрос: Я продолжу в том же направлении: считаете ли Вы Россию европейской страной? Имеете ли Вы намерение когда‑нибудь подать заявку на вступление России в Европейский союз?
В.Путин: Россия, конечно, является европейским государством и по географии, и по ментальности. Что такое Европа? Это культура Древнего Рима, это культура Древней Греции, это культура Византии, то есть восточного христианства. Россия целиком и полностью инкорпорирована во все эти три составляющие и не мыслит своего развития без Европы. Мы приветствуем развитие интеграционных процессов в Европе. Не могу сказать, что нас все там устраивает. Нас беспокоят некоторые вещи. Например, мы часто слышим, что необходимо избавиться от разделительных линий, но мы не хотим, чтобы появились новые разделительные линии. У нас с Европой почти 50 процентов товарооборота. С приемом новых членов в Европейское сообщество, где действуют определенные жесткие правила, наши особые отношения, политические отношения могут подвергнуться серьезным испытаниям. Это первое.
Второе. Наши граждане могли свободно ездить в безвизовом порядке в государства Центральной и Восточной Европы. Теперь и этого Россия будет лишена. Иногда создается впечатление, что Россию сдвигают на обочину европейской политики. В то же время мы все время слышим о том, что все хотят развивать отношения с Россией. Есть такие озабоченности, но есть и предложения, исходящие от европейских политиков, как предотвратить такое опасное развитие. Мы заинтересованы в сотрудничестве и надеемся, что ситуация будет развиваться в позитивном ключе.