В.Путин: Добрый день, уважаемые дамы и господа!
Как вы знаете, в связи с уходом на летние каникулы, можно сказать, закончился и активный политический сезон первой половины текущего года. Вместе с тем в последнее время поступило очень много заявок от различных информационных агентств, от отдельных журналистов на встречи, интервью – их поступило более тысячи. Со многими из ваших коллег встретиться удалось, удалось поговорить. Но, разумеется, все эти заявки удовлетворить в индивидуальном режиме было невозможно. Поэтому мы с коллегами решили провести мероприятие подобного рода, встретиться со всеми желающими. И я хочу поблагодарить всех, кто собрался, за тот интерес, который все вы проявляете к политической жизни России и вообще к России. Постараюсь сделать все для того, чтобы по возможности максимально удовлетворить ваше любопытство, ответить на все вопросы, которые вы сочтете возможным задать.
Думаю, что будет правильно, если мы прямо перейдем к вопросам, чтобы не терять времени, поскольку его не так много.
Вопрос: Владимир Владимирович, только что закончилась, наверное, самая длинная в истории современной России сессия Госдумы. Как Вы оценили в общих чертах ее работу и какие из принятых законов Вы считаете важнейшими для хода наших реформ? Спасибо.
В.Путин: В целом я уже давал оценку работы парламента России в весеннюю сессию 2001 года. Но могу повторить. Думаю, что Государственная Дума России в новейшую историю так напряженно, целенаправленно и эффективно еще никогда не работала.
В самом деле достаточно посмотреть только статистику. Я сегодня встречался с Председателем Государственной Думы, и мы с ним вместе смотрели на результаты проделанной работы: четыре конституционных закона принято в стране, 155 обыкновенных федеральных законов, из них 53 закона обозначены были Правительством как законы первоочередной важности. Конечно, это была серьезная, напряженная работа. Можно сказать, что парламент страны в этом году реально приступил к модернизации экономики государства и внес существенный вклад в совершенствование политической системы страны.
Я очень высоко оцениваю и закон о партиях, который был принят парламентом, и целый ряд других основополагающих законов, которые годами, хочу это подчеркнуть, по три, по четыре года находились в Государственной Думе и либо практически не рассматривались, либо лежали там с пудом других бумаг. Но людям, которые следят за событиями, думаю, не надо объяснять, какое значение для страны имеют такие основополагающие документы, как Гражданский кодекс Российской Федерации, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, Административно-процессуальный кодекс России и так далее.
Это все то, что составляет правовую базу любой страны. Ну а что говорить о таких крупномасштабных вещах, как закон о земле – вечный основополагающий закон для любой страны, для России – вечный закон о земле. Впервые началось реальное движение в сторону создания и в этой сфере необходимых условий для развития рыночной экономики.
Возьмите налоговую сферу. Ну это просто революционные преобразования: 13 процентов подоходный налог с населения – самый низкий в Европе. Теперь мы переходим практически к самому низкому в Европе налогу на прибыль юридических лиц, предприятий – 24 процента. Сравним с любой развитой европейской страной, и мы поймем, в каком направлении движется Россия, – к либерализации экономики и исключению необоснованного вмешательства государства в экономику. Я хочу сказать: именно необоснованного. Не вообще устранения государства от регулирующих функций, а необоснованного вмешательства.
И не случайно, что все это шло в условиях достаточно острой политической борьбы. Это тоже хороший признак, говорящий о том, что политическое сознание, с одной стороны, растет и у депутатов, и у населения, которое они представляют. Слава богу, все баталии у нас идут главным образом в стенах парламента, что тоже очень важно, и это тоже очень хороший признак.
Вопрос: Владимир Владимирович, Вы неоднократно говорили о переменах в составе Правительства, но это решение было перенесено. Скажите, пожалуйста, когда их можно ожидать, эти перемены? Будут ли они существенны? И как будет выглядеть новый кабинет после такого решения?
В.Путин: Вот мне коллега подсказывает: Рейтеру вчера исполнилось 150 лет. Я хочу от имени российского руководства поздравить Вас и Ваших коллег с этой датой. Мы всегда с уважением и очень внимательно следим за вашей работой. Это одно из наиболее серьезных агентств мира. Так что я вас от души поздравляю.
Что касается российского Правительства, то должен сказать, что вы не очень внимательно все‑таки следили за нашими высказываниями, и сейчас объясню почему. Вы сформулировали свой вопрос следующим образом: почему перенесены сроки? А кто их называл? Сроков реформирования Правительства России никогда никто из официальных лиц не обозначал. И я тоже. Мы говорили, и я говорил, в частности, в своих публичных выступлениях о том, что российская бюрократия ничем не хуже бюрократии любой другой европейской либо североамериканской страны, но и не лучше. Это одна из проблем, которую мы должны решать.
Поэтому, конечно же, время предъявляет определенные требования так же, как, скажем, в сфере законодательства. Можно как угодно спорить о том, правильно либо неправильно мы делаем, принимая новый Кодекс законов о труде, но совершенно очевидно, что если тот, старый кодекс был создан в 1972 году и обслуживал интересы плановой экономики, где государство отвечало за все, то сегодня это невозможно. Государство не может сегодня отвечать за все, потому что оно не предоставляет всех услуг, которые предоставляет рыночная экономика. Так же как и административные органы власти, управления, в том числе и Правительство. Правительство должно соответствовать тем функциям, которые возложены на государство в современных условиях. Не думаю, что с точки зрения административной, с точки зрения подготовки, принятия и проведения в жизнь решений у нас все налажено идеальным образом. Абсолютно уверен в том, что многое нуждается здесь в совершенствовании, но не только Правительство, вообще вся административная система и на местах, и на региональном уровне.
Мы с руководством Правительства это неоднократно обсуждали. Здесь нет и не нужно ждать никаких революционных преобразований. Это будет спокойно, в плановом режиме готовиться. И когда мы сочтем, что этот вопрос подготовлен достаточным образом, проработан и подготовлен для принятия, мы его примем. Повторяю, без всякой спешки.
Поэтому здесь не нужно искать каких‑то сенсаций. Их просто нет. Это рабочий момент. И это не просто обсуждение для того, чтобы кого‑то напугать из Правительства, сказать, что кто‑то кого‑то куда‑то уволит. Вопрос содержательный, вопрос не в личностях: кого куда передвинуть или кого уволить. Вопрос в том, как сделать, чтобы главная административная структура России функционировала более эффективно. Мы привлекаем для этого не только чиновников из самого Правительства, но и экспертов в сфере управления. Я думаю, что обязательно будем советоваться и с депутатами Государственной Думы. В общем, как только это решение созреет, оно будет проведено в жизнь.
Вопрос: Господин Президент, будет ли ближневосточный кризис и положение в Персидском заливе включены в повестку дня в саммите в Генуе? И будете ли Вы выдвигать какие‑то российские инициативы на этом саммите?
В.Путин: Вы знаете, что основными темами, которые будут обсуждаться в Генуе, являются проблемы общечеловеческого характера. В принципе лидеры восьми стран договорились о том, чтобы сосредоточить свое внимание главным образом на неполитических вопросах – это борьба с бедностью, борьба с болезнями, – которые представляют особую угрозу для человечества. Это некоторые другие вопросы гуманитарного, технологического или техногенного характера: альтернативное топливо, продукты питания, их безопасность, геном человека и все, что с этим связано с точки зрения возможного клонирования отдельных тканей либо человека вообще, моральные аспекты этой проблемы.
Что касается политических вопросов и тем более кризисных, то мне представляется, что в двухсторонних контактах, а может быть, и в свободной дискуссии вне рамок запланированного официального обсуждения эти проблемы, в том числе и вопросы Ближнего Востока, вопросы конфликтов на Ближнем Востоке, проблемы Ирака, наверняка будут обсуждаться.
Вы знаете нашу позицию по Ираку. Могу ее повторить еще раз. Мы считаем, что система санкций непродуктивна. Самое главное сегодня заключается в том, чтобы убедиться, занимается ли Ирак подготовкой к производству средств массового уничтожения, убедиться в том, что этого нет, и на этой почве, на этой базе строить свои отношения с Ираком. Нужно убедить иракское руководство допустить соответствующих наблюдателей для контроля за теми объектами, которые представляют интерес в вышеуказанном плане, и двигаться в направлении снятия санкций. Бесконечное продление санкций либо их модернизация, на наш взгляд, на данном этапе не достигнет той цели, которую мы перед собой ставим.
Что касается ближневосточного урегулирования и конфликта между Израилем и Палестиной, то нам очень жаль, что противостояние сегодня достигло такого высокого уровня. Очень жаль, что многие годы, затраченные прежним руководством Израиля и палестинским руководством, практически сведены на нет, и усилия международного сообщества практически сведены на нет. Я согласен с тем, что на сегодня нет другой, более важной задачи, чем остановить насилие с обеих сторон. И сделать это нужно незамедлительно. Только на этой базе можно решать все другие вопросы, а вопросы, которые стоят в регионе и между двумя этими государствами, очень острые. Но добиться этого, на мой взгляд, будет крайне сложно, если не учитывать интересы всех государств региона. Для этого нужно обратить внимание на справедливые требования и законные интересы, скажем, Сирии, прислушаться к тому, что говорит Египет, и так далее. Безусловно, нужно двигаться в направлении снижения противостояния на израильско-ливанском треке.
Мы знаем, какое влияние эти страны имеют на различные силы региона. И, повторяю, без учета законных интересов этих государств нам окончательного решения всех сложных проблем Ближнего Востока добиться не удастся. Россия готова вносить свой вклад в дело урегулирования. Причем хочу подчеркнуть, что мы будем стремиться к тому, чтобы в результате любых договоренностей никто из сторон, вовлеченных в конфликт, не пострадал. Это касается и Израиля, и наших палестинских друзей.
Вопрос: Во время недавней встречи с руководителем Китая Цзян Цзэминем Вы обсуждали проблему, связанную с созданием США системы национальной ПРО. Возможны ли совместные действия России и Китая, если планы США будут реализованы?
И еще вопрос. Господин Президент, я очень завидую тому, как Вы легко решили территориальные проблемы с Китаем. Подошла ли очередь Японии? Какой будет Ваша первая встреча с японским Премьер-министров Коидзуми?
В.Путин: Вы завидуете Китаю или России?
По порядку. Мы с Председателем Цзян Цзэминем действительно обсуждали и проблему возможного выхода Соединенных Штатов из Договора по противоракетной обороне 1972 года, но это не было центральным местом в ходе его визита. Мы говорили прежде всего о двусторонних отношениях, об отношениях между Китайской Народной Республикой и Российской Федерацией. Как вы знаете, мы подписали Договор о дружбе и сотрудничестве. И это действительно является очень хорошей базой строительства межгосударственных отношений.
Российскую Федерацию и Китай разделяет граница, которая насчитывает тысячи километров. Нам до сих пор пока не удалось урегулировать два участка этой границы. Я очень надеюсь, что в течение года – после консультаций, которые мы провели с Председателем Цзян Цзэминем в Пекине во время моей предыдущей поездки в Китай, и недавно в Шанхае, и сейчас в Москве, после того как наши министерства иностранных дел активизировали работу на этом направлении, – нам удастся договориться и об этих двух участках. Хотя это дело сложное, и я бы здесь категорично о сроках ничего не заявлял. Мы будем вести переговоры до тех пор, пока не достигнем состояния, которым будут удовлетворены обе стороны.
Что касается возможного совместного ответа России и Китая на выход Соединенных Штатов из Договора по ПРО 1972 года, каждое государство само определяет, что и как ему делать. Теоретически это возможно, но на практике Россия совместных действий в этой сфере с другими государствами, в том числе и с Китаем, не планирует.
Должен вам сказать, что у России на сегодняшний день достаточно собственных сил и средств для того, чтобы реагировать на любое изменение в сфере международной и стратегической стабильности. Мы готовы к любому развитию событий.
В отношении территориальных вопросов, которые есть между Россией и Японией, могу сказать следующее. На мой взгляд, за последние полтора-два года очень много сделано в этом направлении. Ведь в конечном итоге самым главным является состояние тех людей, которые считают эту территорию своей родиной. То есть тех, которые считают ее родиной после Второй мировой войны, и тех, которые считали ее родиной до Второй мировой войны. Нам нужно было сделать шаги, о которых десятилетиями руководители наших стран говорили, но, к сожалению, в этом направлении на практике мало что было сделано.
За последние полтора-два года ситуация качественно изменилась. Хочу это подчеркнуть. Вы знаете, что граждане Японии свободно могут въезжать на эту территорию. Там началась совместная экономическая деятельность, и это создает очень хорошую базу для окончательного решения всех территориальных вопросов. Как она будет решена, я пока вам не могу сказать. Но я уверен, что в ее решении абсолютно заинтересована как Япония, так и Российская Федерация, и мы будем стремиться к тому, чтобы решить и эту проблему.
Вопрос: Уважаемый Владимир Владимирович!
Я представляю газету «Правда Севера», город Архангельск. Буквально только что вернулся из Северодвинска. Это, как Вы знаете, российский государственный центр атомного судостроения. В лучшие годы там строилось до 2–3 атомных подводных лодок. Сегодня – одна в лучшем случае в один, два, три года. Вы как Президент и Верховный Главнокомандующий удовлетворены таким состоянием дел?
И второй связанный с этим вопрос: намерены ли Вы принять приглашение северодвинских корабелов и военных моряков и лично участвовать в сдаче нового российского атомного крейсера «Гепард» Военно-Морскому Флоту? Спасибо.
В.Путин: Вы сказали: в лучшие времена. Они для кого‑то были лучшими, для кого‑то не очень. Все ведь познается в сравнении. Да, был период времени, когда мы уделяли особенно много времени и вкладывали почти все имеющиеся у нас ресурсы в вооружение, в том числе и в Военно-Морской Флот. Я сейчас не буду давать оценку, хорошо это было или плохо. Во всяком случае, фактом является то, что эта гонка вооружений без оглядки на реальные экономические возможности государства в значительной степени являлась одной из причин, не единственной, но одной из причин, которая и подорвала и саму экономику, и как следствие доверие населения к государству. Мы это с вами знаем по событиям начала 1990 годов. Поэтому я с сожалением смотрел на это, когда вернулся из‑за границы. Понимал эмоциональный настрой населения, но с сожалением на все это смотрел.
Допустить повторения подобного развития событий в нашей истории мы, конечно, не можем. Поэтому мы должны сопоставлять наши экономические возможности с нашими потребностями. Именно поэтому мы разработали программу модернизации Вооруженных Сил, ее называют еще военной реформой, рассчитанную на 10 лет. В этой программе значительное внимание уделено и развитию Военно-Морского Флота.
Я могу сказать, что сегодняшним состоянием Военно-Морского Флота не удовлетворен. Не удовлетворен и количеством боевых единиц в составе флота. Абсолютно уверен в том, что флоту должно быть уделено больше внимания, чем это имело место в последние годы. Больше внимания даже в сравнении с другими видами Вооруженных Сил. Но это не значит, что мы должны вернуться к объемам вооружений и производству вооружений, которые мы производили в советский период. Нам это не только не по карману, это просто излишняя трата ресурсов, сил, средств. Мы должны иметь такую армию, которая бы абсолютно обеспечивала нашу обороноспособность, была бы эффективной, компактной, но не затратной – минимально затратной, так скажем.
Что касается предложения участвовать в спуске «Гепарда», то сначала этот проект надо довести до конца, а после этого будет принято и соответствующее решение.
Вообще должен сказать, что я, еще работая в Администрации Президента, был назначен членом военного совета Военно-Морского Флота, меня пока оттуда никто не увольнял. Поэтому при любой возможности особое внимание со стороны руководства страны к военно-морским силам будет обеспечено.
Вопрос: Господин Президент, полтора года назад я спрашивала в Давосе, кто такой господин Путин, и никто не мог дать ответа. Я до сих пор хочу узнать ответ на свой вопрос. Скажите, пожалуйста, у Вас есть какой‑то политический ярлык, которым можете себя описать: социальный демократ, либерал или еще кто‑то?
И, во‑вторых, какая политическая и экономическая модель наиболее подходит для России? Есть ли особая российская модель и как она будет выглядеть? И как, по Вашему мнению, будут выглядеть российские экономические и политические институты к тому времени, когда Вы покинете свой нынешний пост?
В.Путин: Первая часть Вашего вопроса, который Вы задали, – кто такой господин Путин? Когда это было, год назад? Все‑таки я бы попросил Вас избавить меня от ответа на этот вопрос. Мне бы не хотелось давать самому себе характеристики и тем более приклеивать, как Вы просили, какие‑то ярлыки. Я думаю, вы и ваши коллеги сделаете это блестяще без моего участия. У людей талантливых, какими вы все являетесь, это очень хорошо получается.
А по сути, мне кажется, о человеке нужно судить не по тому, что он сам о себе говорит, а по тому, что он делает. Давайте посмотрим и проанализируем, что происходило в сфере политической, экономической, в сфере строительства государства.
У нас федеративное государство, федеративное устройство. В рамках действующей в стране Конституции происходят все процессы по стабилизации российской государственности. И я хочу это подчеркнуть: именно в рамках действующей в России Конституции. Если вы посмотрите в текст Конституции, вы согласитесь со мной в том, что это одна из наиболее демократичных конституций, действующих в цивилизованных странах.
И мы развиваем свою государственность на этой базе, не изменяя ее основных параметров. Совсем недавно, буквально вчера, я проводил первое заседание Комиссии по разграничению полномочий между федеральным центром, регионами и местным самоуправлением и еще раз подчеркнул, что работа комиссии должна строиться исключительно в рамках Основного закона страны. Это первое.
Второе. Ясно, что любое новое молодое государство, а поскольку у нас новая Конституция и совершенно другое устройство, чем было в Советском Союзе, современная Россия является государством новым, несмотря на свою тысячелетнюю историю, любые новые институты нуждаются в совершенствовании. И, разумеется, мы этим и занимаемся.
Я уже высказывался по этому поводу. Можно соглашаться, можно поспорить, но повторю свой тезис еще раз. Я считаю, что в течение 1990-х годов основные параметры Конституции не исполнялись. И это неисполнение заключалось в том, что значительное количество регионов страны в результате бездеятельности федерального центра перехватило часть федеральных функций. Для того чтобы восстановить справедливость в рамках Основного закона страны, мы провели некоторые преобразования: изменили формирование верхней палаты парламента, ввели федеральные округа и представителей Президента в федеральных округах, основной целью которых является возвращение федерации федеральных функций, которые, повторяю, в значительной степени были утрачены федеральным центром в регионах страны.
После того как была выполнена эта задача, мы перешли к реальной модернизации экономики и политической сферы. И, наверное, нет смысла особенно вдаваться в подробности, но я тем не менее напомню.
В политической сфере – это Закон о партиях. Здесь тоже можно поспорить, нужно это было или не нужно. Я убежден, что нужно. Если в развитых цивилизованных странах де-факто, хочу это подчеркнуть, де-факто функционирует двух-, трех-, четырехпартийная система, почему в России должно быть 350 или пять тысяч? Это вакханалия какая‑то, а не демократия. Это ведет только к тому, что население не может сориентироваться в своих политических симпатиях. Это ведет к тому, что у нас выбирают не между идеологиями, не между программами, а между лицами, между личностями. И так было бы в России всегда, если бы мы не перешли к строительству нормальной политической базы. Это в политической сфере.
В экономической сфере мы последовательно проводим разбюрокрачивание экономики. Должен сказать, что мне пришлось, к сожалению, – ничего здесь, правда, страшного нет, но тем не менее – звонить министру экономики прямо в парламент по некоторым вопросам, когда он представлял документы, в частности, в сфере разбюрокрачивания экономики, в сфере либерализации экономики, ограничения необоснованного, как я уже говорил в этой аудитории, вмешательства государства в экономику.
Вместо 500 с лишним случаев лицензирования мы перешли к 102, если я не ошибаюсь. Именно в этой части мне пришлось даже звонить министру экономики и поддерживать его усилия в этом направлении, потому что, как вы, наверное, догадываетесь, большое количество чиновников на различных уровнях, в том числе и в Правительстве, хотят продолжать командовать, выписывать бумажки, разрешения и так далее.
Мы проводим в настоящее время самую либеральную налоговую политику. Достаточно много сделали в разбюрокрачивании и в декриминализации таможенной сферы. Мы целиком и полностью выполняем свои обязательства перед нашими внешними кредиторами и проводим сбалансированную миролюбивую внешнюю политику. Мы хотим выстраивать добрососедские отношения с нашими странами-соседями и с нашими основными партнерами как в Азии, так и на Западе.
Все это реальные факты из российской политической действительности последних полутора лет, а из этого вы, пожалуйста, сделайте сами вывод: кто такой господин Путин.
И, наконец, что бы я хотел видеть через три с половиной года?
Я бы хотел, чтобы то, что мы сегодня начали, то, что мы сегодня самым активным образом продвигаем в жизнь, было реализовано и принесло бы реальные результаты, которые почувствовал бы каждый рядовой гражданин на своем кармане, чтобы граждане России чувствовали себя в безопасности, стали бы жить лучше и богаче, и чтобы у них постоянно росло чувство гордости за свою страну.
Вопрос: Господин Президент, один очень короткий вопрос. Это Ваша первая большая пресс-конференция. Я очень надеюсь, что она не будет последней. Вы можете сказать, что Вы несколько раз каждый год будете встречаться с нами?
И второй, существенный вопрос. Вы уже много раз выступали против расширения НАТО, и, по‑моему, не надо повторять Вашу позицию, мы уже много раз ее слышали. Но нам непонятно, что конкретно значит Ваш адекватный ответ? Мы много раз слышали, что из России будет адекватный ответ, если НАТО сделает этот шаг. Вы можете нам сказать более конкретно, как Россия может реагировать на это расширение?
В.Путин: Я лично никогда не говорил об адекватном ответе на возможное расширение НАТО. Вы спросите, пожалуйста, вот в лоб тех, кто так формулировал позицию Российской Федерации. Я ее таким образом никогда не формулировал.
Могу вам только сказать, что мы не рассматриваем НАТО как враждебную организацию и не видим трагедии в ее существовании, хотя потребности тоже не видим. Она же рождалась как антипод Варшавскому договору, как антипод гегемонии Советского Союза в Восточной Европе. Сейчас нет ни Варшавского договора, ни Советского Союза, а НАТО существует и успешно развивается. И когда нам говорят, что это политическая организация, что она трансформируется в политическую организацию из военного блока, то тогда, естественно, у нас вопрос возникает: а зачем Югославию бомбили? Политическая организация что ли этим занимается? Кто это сделал? Это сделала военная организация, и нас это не радует.
Другой тезис. Мы все время слышим о том, что все хотят уничтожить какие‑то барьеры и границы в Европе. Мы тоже за это. Но давайте вдумаемся в это. Что такое уничтожить границы и барьеры? Вдумаемся, что это такое. И если под этим понимается отодвинуть этот барьер к границам России, то нас это тоже не очень впечатляет. Ну да, у тех, кто будет включен в общее пространство, не будет границ, но перед нами‑то они возникают. Это ведет к разному уровню безопасности на континенте, и, на мой взгляд, это не соответствует реалиям сегодняшнего дня, не вызвано никакой политической и военной необходимостью.
Больше того, я с уверенностью вам могу сказать, что мы не добьемся единства в Европе, если не создадим единого пространства безопасности и обороны. Здесь возможны разные варианты. Самый простой – распустить НАТО. Но на повестке дня вопрос так не стоит.
Второй возможный вариант. Я не говорю, кстати говоря, что мы хотим этого варианта, я просто теоретизирую. Второй возможный вариант – включение России в НАТО. Это тоже создает единое пространство обороны и безопасности.
Третий вариант – создание другой, новой организации, которая ставила бы перед собой эти задачи и в которую была бы инкорпорирована Российская Федерация. В общем, это тоже возможный вариант. Вот такая задача в принципе была поставлена и перед ОБСЕ. Но сегодня те, кто, видимо, не очень хочет создания единой базы, единого пространства и безопасности в Европе, сдвигают постепенно деятельность ОБСЕ в другую сторону: в Центральную Азию, на Северный Кавказ, еще куда‑то, только бы она не приобрела тех возможностей и того потенциала, ради которого она создавалась. Но если мы этого когда‑то не сделаем, так и будет у нас разноуровневая система безопасности в Европе, так и будем мы продолжать не доверять друг другу. Хотя думаю, что уже всем понятно, что Россия никому не угрожает, никому не собирается угрожать. И Россия нуждается в остальном цивилизованном мире, в Европе так же, как, кстати говоря, и Европа нуждается в России. Когда мы поймем это и создадим соответствующие структуры, тогда кардинальным образом изменится и ситуация на континенте.
Теперь – первый вопрос. Я постараюсь это делать регулярно, но частить не будем, потому что вы сейчас все вопросы зададите, что же мы будем из пустого в порожнее переливать.
Вопрос: Считаете ли Вы, господин Президент, что Коммунистическая партия в ее нынешнем виде имеет будущее в России?
И второй вопрос: как Вы относитесь к идее захоронения тела Ленина?
В.Путин: Я считаю, что левое движение в России имеет будущее так же, как и создалась социал-демократическая идея вообще. Больше того, в России есть большая традиция социал-демократического движения, и коммунистического движения в том числе. Коммунистическая партия Российской Федерации – легально действующая партия страны. Я просто не имею права ни морального, ни юридического заявлять с этой трибуны о том, что одна из политических партий, легально действующих в государстве, не имеет будущего.
Дело в том, как лидеры партии выстроят деятельность этой организации. Я полагаю, что если они будут ориентироваться на современные ценности, если не будут цепляться за то, что уже эффективно не работает, и за то, что себя дискредитировало, то будущее у партии, безусловно, есть. Если же им этого не удастся вовремя понять, что времена изменились, изменились требования к политическим организациям, то тогда их ждут тяжелые времена.
В качестве первого шага я на одной из встреч с лидерами партии предложил восстановить историческую справедливость и вернуть партии первоначальное имя, которое было дано ей ее основателем Владимиром Ильичом Лениным, – Российская социал-демократическая рабочая партия. Это было бы хорошим знаком и движением в нужном направлении.
Да, по поводу захоронения Ленина. Я против, и скажу почему. У нас страна жила в условиях монопольной власти КПСС 70 лет. Это время жизни целого поколения. Многие люди связывают с именем Ленина свою собственную жизнь. Для них захоронение Ленина означает следующее. Для них это будет означать, что они поклонялись ложным ценностям, что ставили перед собой ложные задачи и что их жизнь прожита зря. Таких людей у нас много.
Я считаю, что самое главное достижение последнего времени – это стабилизация и известный консенсус в обществе. Именно он, я хочу это подчеркнуть, именно он помогает продвигать в жизнь решения, которые крайне нужны для модернизации политической сферы и экономики государства. Я очень этим дорожу и постараюсь не делать ничего, что нарушило бы это состояние известного гражданского спокойствия и консолидации общества. Я думаю, что действия подобного рода как раз могут привести к такому деструктивному состоянию, которое мы уже переживали, и будет мешать реальной модернизации России.
Но если мы это сделаем, если мы изменим экономику и политическую сферу, то неизбежно это приведет к изменению сознания подавляющего большинства населения, и тогда, опираясь на новые взгляды на жизнь, повторяю еще раз, подавляющего большинства населения, мы выполним волю народа России. А какая она будет, мы посмотрим в будущем.
Вопрос: Господин Президент, несмотря на то что лето в полном разгаре, людей в регионах, особенно в таких, как наш – Челябинская область, соседи – свердловчане, более всего беспокоит один вопрос. У нас очень много промышленных предприятий с замкнутым циклом производства, и людей беспокоит вопрос: какие меры федеральный центр примет для того, чтобы этой зимой не повторилась ситуация подобная той, что была в Приморье?
В.Путин: Вы знаете, проблема, которую Вы сейчас подняли, актуальна не только для Приморья, но и для очень многих регионов. Она не связана только с плохим состоянием техники. Это комплексная проблема административного, финансового и технического характера.
Административная проблематика заключается в том, что у нас, к сожалению, до сих пор не выстроена и достаточно эффективным образом не отмобилизована ответственность различных уровней управления за то, что они должны делать. Именно поэтому мы сейчас активно перешли к решению вопросов о разделении компетенций.
Формально что‑то отдано на уровень местных властей. Материальные ресурсы им не переданы. Материальные ресурсы остались в регионе, но они за это не отвечают, и так далее. В этих условиях, хотя формально эта ответственность и лежит на Правительстве, но Правительство не имеет права делать вид, что это его не касается. В настоящее время, хотя это и не является прямой прерогативой Правительства, повторяю, Правительство активно тем не менее этим занимается. Активнее, чем это было в прошлые годы.
Должен прямо сказать: я не удовлетворен тем, как это делается и сейчас. Фактически мы обсуждаем этот вопрос при каждой встрече с Правительством. Обсуждали это и три дня назад. К сожалению, РАО ЕЭС до сих пор не справилось с теми задачами по накоплению ресурсов и резервов энергоносителей, которые сама организация перед собой ставила. То же самое в меньшей степени касается, скажем, «Газпрома». Повторяю, здесь прежде всего проблемы финансового и организационного характера, ну и как вытекающие отсюда технические и технологические проблемы. Вместе с тем должен сказать, что работа идет напряженная. Думаю, что в этом сезоне будет сделано все, чтобы обеспечить людей теплом.
Хотя давайте откровенно скажем: то, что было в Приморье в прошлом году, оно достаточно активно было освещено средствами массовой информации и поэтому так нам запомнилось. На самом деле в течение всех этих лет подобные ситуации складывались в разных регионах страны достаточно часто. Для того чтобы уйти от этого, нам нужно провести огромную работу в сфере жилищно-коммунального хозяйства и реорганизации этой сферы, которая фактически осталась нетронутой с советских времен и не функционирует уже в условиях рыночного хозяйства. Но на эту тему, наверное, сейчас говорить не нужно, потому что этому вопросу мы уделяли достаточно много внимания, и в прессе это было хорошо освещено.
Вопрос: Владимир Владимирович, когда Вы были исполняющим обязанности Президента, по телевизору, по‑моему, показывали, что Вы играете дома с белой собачкой. А вот недавно показывали фильм, в котором Вы уже играете с черной собачкой. Так вот куда исчезла белая? Скажите откровенно, что бы это значило?
В.Путин: Она покрасилась. Девушки же красятся постоянно, масть меняют. Но это совсем другая собачка, могу Вам сказать честно. Она никуда не делась, она жива и здорова. Это собака жены и детей. У нас даже еще одна такая же появилась. Тоже такая же беленькая, такая же маленькая. А лабрадора мне подарил Сергей Кужугетович Шойгу во время посещения одного из объектов МЧС. Вот он тоже у нас живет. У нас целая псарня теперь. Но это уже моя собака, поэтому я с ней больше провожу времени.
Вопрос: Господин Президент, возвращаясь к теме «Россия и мир». Уже в общем‑то действительно видно, что что‑то происходит в области экономической интеграции, хотя, может быть, и не идеально. О внешних политических вещах Вы говорили сегодня подробно, но, касаясь информационной сферы, создается впечатление, что ситуация здесь иная и что сохраняются барьеры в этом взаимодействии. В качестве одного из примеров я вспомнил бы доктрину об информационной безопасности. Вы наверняка знаете, что большинство моих коллег, аккредитованных в Москве иностранных журналистов, сочли это, скажем так, зловещим документом. Согласны ли Вы с какими‑либо аспектами этих критических оценок? И если да, то будет ли что‑то меняться?
В.Путин: Вы эту «зловещность» на себе как‑то ощутили? Как‑то это Вам мешает? Ну принята доктрина об информационной безопасности. Это повлияло на реальную деятельность средств массовой информации? Думаю, нет.
Вообще любое государство на эту сферу смотрит с особым вниманием. Особенно должны смотреть такие страны, как Россия, в силу неустойчивости политической системы. У нас очень легко влиять на население через средства массовой информации, потому что у населения очень мало ориентиров. Нормально действующих политических партий‑то раз-два и обчелся. Кроме Компартии, наверное, крупномасштабных общенациональных партий‑то и нет больше пока. Есть группы по интересам. И члены этой группы перетекают постоянно туда-сюда, как броуновское движение.
Но сфера крайне важная. Мне бы не хотелось, чтобы любые действия государства объяснялись необходимостью обеспечить безопасность. Вообще, лучше этим словом не спекулировать. Не думаю, что все совсем было удачно и в концепции информационной безопасности. Сейчас не буду критиковать своих коллег, но некоторые вещи и формулировки могли бы выглядеть, наверное, иначе.
Что же касается информационных барьеров с нашими основными партнерами, прежде всего с западными странами, то я их просто не вижу, их не существует. Этих барьеров просто нет. Как мы видим, сегодня здесь представлены ведущие информационные агентства, ведущие журналисты, известные ваши коллеги и не только в России, но и во всем мире.
Напротив, я бы сказал, что мы уж совсем открыты, полностью, а вот нам самим иногда создают некоторые препятствия. Вот, допустим, наверняка здесь есть представители радио «Свобода». Радио «Свобода» действует здесь у нас как национальное средство массовой информации. Но когда наше Министерство по делам печати обратилось к официальным властям Соединенных Штатов с просьбой предоставить такую же возможность, на таких же условиях работать «Радио России» либо радио «Маяк», нам отказали. Поэтому если барьеры и создаются, но только не нами. Это во‑первых.
Во‑вторых, должен вас порадовать. Не знаю, насколько это широко известно, но ВГТРК стала соучредителем одной из крупнейших европейских компаний в сфере информации – «Евроньюс». Группа наших специалистов выезжает в Лион. И с сентября на Россию будет идти русская версия «Евроньюс» в реальном режиме времени. Наши зрители и слушатели смогут в полном объеме получать информацию в рамках этой информационной программы. Но, разумеется, все, кто смотрит ее в мире, будут знакомиться и с информационными блоками, посвященными России. Я думаю, что это очень хороший шаг вперед с точки зрения интеграции России в европейское и мировое информационное пространство.
Представитель Радио «Свобода»: Уважаемый Владимир Владимирович, Вы действительно много сказали интересного. Я с Вами не буду полемизировать относительно возможности вещания российских радиостанций в Соединенных Штатах. Насколько я знаю, официально такой просьбы не было, но я думаю, что все будет замечательно.
В.Путин: Это можно считать как Ваш официальный ответ?
Представитель Радио «Свобода»: По крайней мере, желание такое.
В.Путин: Желание – да. У нас тоже есть такое желание.
Вопрос: Хорошо. Я бы хотел задать вопрос о Чечне. В связи с большим количеством сообщений о нарушениях прав человека, о фактах неправомерных действий военнослужащих не считаете ли Вы необходимым изменить свой подход к урегулированию чеченской проблемы? Это первое.
И второе. Как Вы оцениваете усилия Бориса Березовского по созданию оппозиции Вам и его прогноза о том, что Вас в Вашем кресле скоро не будет?
В.Путин: Борис Березовский – это кто? (Оживление в зале. Аплодисменты.) Вы все время говорили, что он бывший секретарь Совета Безопасности, потом бывший кто‑то еще. Сейчас он бывший кто? Бывший депутат Государственной Думы. Это тоже вроде как‑то подзабылось.
Я Бориса Абрамовича знаю давно. Он неуемный и неугомонный человек, он всегда кого‑то назначает и кого‑то свергает. Пусть трудится. Вообще это неплохо. Знаете про рыб всяких, которые, чтобы одни не дремали, другие должны их тревожить. Вообще неплохо, если он чего‑то будет выискивать такое, что мы делаем неправильно, и предъявлять общественности, мы ему должны быть только благодарны, потому что это должно корректировать наше собственное поведение, неплохо. Он человек неглупый, может, чего и накопает.
Что касается Чечни. Здесь вопрос гораздо более серьезный, и я постараюсь на него серьезно и ответить. Вы знаете, я много говорил на эту тему, наверняка вы знакомы с этим. Я немножко с другой стороны сейчас зайду.
Представители средств массовой информации из арабских стран знают, что мы являемся свидетелями известной радикализации мусульманского мира. И это очень тревожит многих руководителей мусульманских стран и стран бывшего Советского Союза, и более дальних наших коллег и друзей. Одна из метастаз этой радикализации проникла на Северный Кавказ.
Вот Вы сейчас сказали о Чечне. А что, собственно говоря, не устраивало Чечню в 1999 году? Ведь де-факто ей была предоставлена полная государственная независимость. Что, собственно, заставило неких людей с оружием в руках ворваться на территорию Дагестана и потребовать отторжения от Российской Федерации дополнительных территорий от Каспийского до Черного моря и образования соединенных штатов ислама? Разве на это толкнула необходимость борьбы за независимость Чечни? Мы же понимаем с вами, что это чушь, бред, это ничего общего не имеет с интересами чеченского народа.
Но, поняв это один раз, поняв, что эта территория может быть использована в качестве плацдарма для нападения на Российскую Федерацию, для раскачивания Российской Федерации, Россия второй раз в эту речку уже не войдет. Во всяком случае, это было бы абсолютно непростительной ошибкой.
Мы, без всяких сомнений, должны уважать мнение и настроение чеченского народа. Но мы не должны позволить обманывать себя, как это пытаются делать радикалы. Они свои собственные фундаменталистские устремления и цели пытаются подменить интересами чеченского народа. И когда мы боремся против них, они утверждают, что мы боремся против Чечни и ее населения, а кто‑то это подхватывает или сознательно, или не понимая сути происходящих событий.
Мой подход заключается в этом, и я его менять не намерен.
ВОПРОС (выкрик из зала без микрофона; не слышно.)
В.Путин: А что, собственно, Вы не поняли в моем ответе?
ВОПРОС (без микрофона; не слышно.)
В.Путин: Меня спросили: буду ли менять свои подходы или нет. Я сказал: нет. Что же Вас не устраивает в этом ответе?
Дайте, пожалуйста, микрофон. Пусть коллега сформулирует так, как она считает нужным сформулировать. Пожалуйста, прошу Вас.
Вопрос: Вы сможете объяснить мне, пожалуйста, почему произошли такие зачистки недавно в Чечне: в Ассиновской и Серноводске? Вы сможете объяснить, как это помогает, зачем это нужно?
В.Путин: Смогу. Одна из тактик радикально настроенных фундаменталистов, которые еще пытаются оперировать на территории Чечни, заключается в нанесении террористических ударов по федеральным силам, с одной стороны, и с другой стороны, заключается в попытке вызвать ответный удар, подставив при этом под удар мирное население, с тем чтобы возбудить мирное население против федеральных властей.
Так называемые зачистки, о которых Вы говорите, по сути это проверка паспортного режима и выяснение личности тех людей, которые находятся в федеральном розыске. Я не уверен, что федеральным властям всегда удается не поддаваться на эти провокации боевиков.
Я неоднократно говорил и могу повторить еще раз: все, что делается против закона, против мирных граждан, должно быть выявлено, а виновные в этом должны быть наказаны. В Чеченской Республике, как вы знаете, до 1999 года царил полный произвол: расстрелы на площадях и обезглавливание людей. И вам это должно быть хорошо известно. Слава богу или слава аллаху, мы это там прекратили. Скажите нам хотя бы за это спасибо. Это первое.
Второе. Там почти полностью восстановлена правовая система: там действуют суды, действует прокуратура, начал действовать нотариат и другие службы Министерства юстиции. Конечно, после стольких лет вакханалии и в условиях продолжающихся террористических актов навести там порядок и создать эффективно функционирующую систему с сегодня на завтра практически невозможно, но мы настойчиво будем это делать. Мы будем привлекать к ответственности как боевиков, которые убивают, в том числе и своих собственных граждан.
Вы знаете о том, что год назад нам говорили: «Вы никогда на территории Чечни не найдите ни одного чеченца, который поддержал бы усилия федеральных властей!» А вы знаете, что глав районных администраций и имамов, стариков уже, 40 человек убили боевики? Почему Вы меня об этом не спрашиваете? Почему Вы не спрашиваете, как мы боремся с этими преступниками?
Если их убивают, то, значит, есть люди, которые нас поддерживают из числа чеченского населения. Вам эта логика в голову не приходила? Я предлагаю подумать на этот счет.
Я вам еще раз говорю: с сегодня на завтра, к сожалению, в условиях, когда выросло целое поколение при отсутствии всякого закона, привести ситуацию в божеский вид и порядок достаточно сложно. Но мы будем настойчиво, еще раз повторяю, действовать как по пути борьбы с теми, кто нарушает закон со стороны боевиков, так и со стороны тех, кто поддается на их провокации.
Вы знаете, что там возбуждено большое количество уголовных дел, в том числе и в отношении военнослужащих, некоторые из них освещаются в средствах массовой информации достаточно широко, и об этом тоже хорошо известно. Вот, собственно, и ответ.
Вопрос: Владимир Владимирович, Вы уже встречались и скоро встретитесь второй раз с господином Бушем. Когда Вы встретились с ним, что Вы увидели, с Вашей точки зрения? Кто такой Джордж Буш? Каково Ваше впечатление?
В.Путин: Вы знаете, для Штатов это нормально. У нас как бы не очень для нашего слуха этот штамп работает. Все время, когда говорят о Президенте Буше, говорят Джордж Буш-младший. Для меня он не младший. Я 1952 года, он, по‑моему, 1946 года рождения. Для меня он прежде всего коллега по работе в регионе.
Вы знаете, я его как бы в этом смысле очень хорошо чувствую. Я сам семь лет работал в одном из крупнейших регионов Российской Федерации, был заместителем мэра Петербурга, а он возглавлял один из крупнейших штатов в Соединенных Штатах. Может быть, поэтому мне с ним достаточно легко было разговаривать. Это во‑первых.
Во‑вторых, должен сказать, что я не разделяю мнения тех, кто полагает, что у него в чем‑то не хватает опыта. Я все‑таки за полтора года, будучи Президентом России, во многих вещах старался разобраться сам и старался сделать это как можно глубже. Должен сказать, что в этом плане он вполне компетентный собеседник, с которым можно говорить на одном языке, понимая, о чем идет речь. Это второе. И это тоже такой элемент позитивный, потому что разговаривать с человеком, который в чем‑то не разбирается, сложно. В этом у меня не было никаких проблем, повторяю. Он хорошо, очень хорошо подготовлен.
И третье. В человеческом плане, наверное, тоже важная вещь, важный элемент, не знаю, понравится ему это или нет, но мне показалось, что он такой достаточно душевный человек. Приятный в общении, я бы сказал, даже несколько, повторяю, не знаю, может быть, не следовало этого говорить, но мне показалось, он даже немножко сентиментальный, но для меня это тоже хороший знак. Хотя в то же самое время он жестко отстаивает свою позицию, особенно по вопросам международной безопасности. Здесь мне добавить нечего.
Вы знаете, что мы и не пытались с ним договориться по некоторым вопросам, которые обсуждали, а только излагали свои позиции. Все это очень хорошая база, для того чтобы выстраивать и личные отношения и попытаться найти развязки сложных вопросов, о решении которых нам пока договориться не удалось.
И.Теркина: Я представляю телерадиокомпанию «Петербург», и мой вопрос будет, естественно, о северной столице России.
В.Путин: Василий Теркин не Ваш родственник?
И.Теркина: Нет, папу зовут Александром. Владимир Владимирович, Вы давно переехали работать в Москву, но достаточно часто бываете в нашем городе, в своем городе, особенно последнее время. И все изменения, происходящие в Петербурге, положительные либо отрицательные, по сути, происходят у Вас на глазах. Как Вы оцениваете все те изменения, которые произошли в нашем городе не за последние год-два, а, скажем, лет за восемь–десять?
И попутно вопрос: каким бы Вы хотели видеть Петербург к его 300-летию?
В.Путин: Вы знаете, в целом мне кажется, что ситуация в городе развивается в позитивном ключе, хотя, конечно, наверное, жители далеко не всегда довольны коммунальным хозяйством, состоянием улиц, дорог, фасадов зданий. Думаю, что здесь действительно городским властям есть над чем поработать.
Что касается 300-летия Петербурга, то мне кажется, что мы могли бы отметить это событие не только как региональное и городское, а как общереспубликанское, и вот почему. Не только потому, что люблю Петербург, естественно, а потому что в свое время и Петр I создавал его, как мы помним, в качестве «окна в Европу». Тогда просто употребили этот термин. На самом деле это что такое? Это связь России с цивилизованным миром, связь России с Европой. И мне кажется, что 300-летие основания Петербурга можно вполне рассматривать как 300-летие единения России с Европой в целом.
Если мы сможем придать этому юбилею такое звучание, мне кажется, от этого мы все выиграем. Разумеется, очень бы хотелось, чтобы город подготовился к этому, выглядел празднично. Вы знаете, что предполагается выделить соответствующие ресурсы. Но, разумеется, это все должно быть в пределах разумного, не ущемляя другие регионы России.
Вопрос: Спустя год после гибели лодки «Курск» сейчас начинается операция по подъему. Сейчас за это время можно было бы без эмоций, у Вас было достаточно время, чтобы подумать о том, что произошло, и как сейчас, спустя год, Вы оцениваете действия военных, действия Правительства, может быть, какие‑то свои действия? Спасибо.
В.Путин: Действительно, прошел год. Очень тяжелый моральный удар был и для Вооруженных Сил, и для страны в целом, и для меня тоже. Вы знаете, моя оценка тех событий не изменилась качественно.
Я думаю, что спасатели сделали все, что могли сделать. Если мы сейчас возьмем и с секундомером в руках посмотрим, что происходило, то можно твердо и абсолютно уверенно сказать: даже если бы в первую же секунду, хотя это невозможно было сделать, поскольку непонятно было, что происходит, военные не сразу поняли, что происходит, но даже если бы в первую секунду обратились бы к своим зарубежным коллегам, помощь бы все равно не успела. Это покажет просто элементарный хронометраж событий.
Можно ли было вообще спасти экипаж? Можно. Но только если бы конструкторы, которые разрабатывали этот тип лодок в 80-х годах, предусмотрели такой вариант развития катастрофы и соответствующие средства спасения. Это просто конструкционно не было предусмотрено. То, что было на вооружении в качестве средств спасения, было в наличии, было в нормальном состоянии и использовалось. Но, повторяю, если бы они все с самого начала использовали все, что есть, и в эту же секунду обратились к зарубежным коллегам, помощь бы все равно не успела. Поэтому мы должны сделать из этого определенные выводы: технические, технологические, организационные. Это само собой разумеется. Но то, что я вам сказал, это факт.
Что касается моих действий, то в пиаровском плане, наверное, нужно было вернуться в Москву. С точки зрения содержательной, никакого смысла в этом тоже не было, потому что я что в Сочи, что в Москве – на одинаковом количестве связи нахожусь, на одинаковой связи. В полном объеме получал всю информацию и мог реагировать на все, что мне представляли.
Поэтому содержательно, к сожалению, ничего изменить было нельзя. С точки зрения освещения события можно было бы продемонстрировать как‑то особенное рвение. Но, повторяю, к сожалению, содержательно бы это ничего не изменило.
Но сегодня я, во‑первых, обещал это на встрече в Видяеве, что мы поднимем лодку. И думаю, что нам нужно это сделать, и вот почему. У нас одна из проблем, которая возникла за последние годы в стране, – недоверие к деятельности руководства. Это доверие может быть восстановлено, только если то, что мы говорим и обещаем, будет исполняться. В экономике, в финансах, в политической сфере – везде. Если сказал – должно быть сделано. И это очень важно для внутреннего состояния общества.
Второе – по экологическим соображениям. Если есть возможность поднять на поверхность реактор, то нужно это сделать. Специалисты говорят, что это возможно. Многократные анализы ситуации, в том числе с привлечением иностранных коллег, показывают, что это реализуемо. Это второе.
И, наконец, третье – не менее важное для Военно-Морского Флота, для Вооруженных Сил. Мы надеемся, что после подъема и в период обследования лодки на дне будут получены дополнительные данные, которые позволят приблизить нас к разгадке причины катастрофы, что, повторяю, на мой взгляд, крайне важно.
Руководствуясь всеми этими соображениями, было принято окончательное решение о подъеме, который, как вы знаете, начался.
Давайте еще два-три вопроса, и потом будем заканчивать.
Вопрос: Вы говорили, Владимир Владимирович, о том, что государство сейчас будет разбюрокрачивать свою экономику, и о том, что вмешательство государства в экономику будет дифференцированным.
И в этой связи вот какой вопрос: как будет жить геологическая отрасль Ямала, которая с 1991 года, собственно говоря, существует только потому, что региональная власть в этом отношении что‑то пытается делать? И как будет восстанавливаться сырьевая база страны на Севере?
Для присутствующих: 93 процента природного газа и 12 процентов нефти добывается в Ямало-Ненецком автономном округе. Греетесь за счет наших газодобытчиков.
В.Путин: Вы знаете, восстановление материально-сырьевой базы, а я занимался этим вопросом специально несколько лет назад и достаточно глубоко, это ведь что такое? Ресурсы сами восстановить невозможно, они невосполнимы, а материально-сырьевая база – это, собственно говоря, оборудование. Это все, что связано с добычей. Если добычу осуществляет частная компания, то она и должна вкладывать соответствующие ресурсы. Государство только должно создать условия, которые позволили бы ей отвлекать эти ресурсы на эту сферу деятельности.
Ведь у нас что до сих пор происходило? Государство брало средства откуда? Из бюджета. Отнимая их от пенсионеров, врачей, учителей, от армии и так далее, вкладывало в восстановление этой сырьевой базы, а потом результатами этой работы пользовались акционерные общества. Не думаю, что это справедливо.
Мы, конечно, самое главное, не должны нарушить технологических каких‑то цепочек, что может привести к неблагоприятным экономическим либо экологическим последствиям. Но мы должны думать в этом направлении. Но с какой стати? Это же акционерные общества. Пусть они думают над этим. Это процесс воспроизводства, которым они должны заниматься.
Повторяю, наше дело будет заключаться в том, чтобы создать условия, в том числе финансовые и экономические для этих компаний. Вот, собственно говоря, и ответ на Ваш вопрос. Мы в этом направлении будем двигаться, но никаких резких движений не будет. Когда я говорил о необходимости исключения необоснованного вмешательства государства в дела экономики, я имел в виду прежде всего бюрократическую сторону этого дела, различного рода разрешения, лицензии, подписи различных чиновников. Если вы возьмете листочек бумажки и посмотрите, что нужно сделать, скажем, в Германии для регистрации предприятия, там будет три-четыре линии. Если посмотрите, что в России, это вот так будет, непонятно даже, куда идти. Вот, собственно, о чем идет речь.
Поэтому Вас не должно беспокоить мое заявление о разбюрокрачивании. Оно не связано с той темой, которую Вы подняли.
А что касается Вашего региона, то он действительно является одним из уникальных. В плане работы над законом о налогообложении недр мы, конечно, должны учитывать и интересы регионов, основных добытчиков этого сырья.
Правда, сразу же хотел сказать. Ведь у нас в Советском Союзе больше здесь было проблем, чем плюсов, что мы в свое время открыли самотлорскую нефть, газ и начали жить за счет энергоресурсов. Мы с этого момента решили, что на нас боженька заснул, что нам все можно, что мы можем туда-сюда миллиарды разбрасывать и вообще можем не развивать свою экономику. Так, к сожалению, и получилось. Мы начали жить за счет этих ресурсов.
Галоши «Красного треугольника», моя землячка знает, что такое предприятие «Красный треугольник», делали миллиардами, наверное. Кому они нужны? А их штамповали и штамповали, а жили, покупали все в большем и большем количестве продукты питания, предметы широкого потребления на нефтяные и газовые деньги. Собственную экономику опустили до безобразия низко. Но мы жили за этот счет, так сложилось, к сожалению.
После того как мы передали это акционерным обществам, у государства остались обязательства, а возможности реализовать эти обязательства исчезли в значительной степени. Значит, нам что нужно делать? Либо национализировать все, либо заставить платить их налоги. Самый цивилизованный, естественный способ, нормальный, в котором заинтересованы и участники рынка, в том числе и наши нефте- и газодобывающие компании, – это второй, конечно. И мы готовы, и хотим по нему пойти, мы его предложили. Вот именно поэтому был предложен новый закон о налогообложении недр. Они должны в полном объеме вернуть государству то, что государству по праву принадлежит.
Мы, конечно, со своей стороны должны подумать об интересах регионов-добытчиков, и – второе – должны создать экономические условия для компаний, которые могли бы вкладывать деньги и в разведку, и в добычу, и в создание необходимой материально-технической базы.
Вопрос: Владимир Владимирович, Вы в ходе этой пресс-конференции уже несколько раз говорили о том, что совершенствование политической системы является главной целью Вашей деятельности. А Вы можете как‑то определить, какую роль играет в этой системе так называемая политтехнология, о которой дискуссия явно усилилась после Вашего избрания? Что это для Вас – политтехнология? Это какая‑то имитация бурной политической жизни или какой‑то вспомогательный инструмент политики, или все‑таки что‑то другое?
В.Путин: Вы знаете, политтехнология и совершенствование политической структуры общества – это совершенно разные вещи в моем понимании. Политическая реформа, реформа политической жизни – это прежде всего создание реально функционирующей многопартийной системы. А политтехнология – это только средство для достижения каких‑то политических целей, это инструмент для достижения политических целей.
В ходе реформы политической сферы в качестве задачи, которую можно легко объяснить несколькими словами, можно было бы сформулировать следующим образом, я об этом здесь тоже говорил. Мне бы хотелось, чтобы в конечном итоге люди выбирали не между конкретными личностями, а между идеями, предложениями, партийными программами. Но для этого нужно сначала, чтобы партии функционировали, чтобы они были созданы и влияли бы на политическую жизнь страны, чтобы они определяли политическую жизнь страны и политический ландшафт государства.
Вот это то, что я вижу в качестве цели в ходе преобразования в политической сфере. Политтехнология – это только инструмент для достижения каких‑то тактических целей тех или других политических сил, причем эти инструменты могут быть цивилизованными или совсем другого свойства. А то, что эти политтехнологии не являются детищем Российской Федерации, вы это прекрасно знаете. Вот туда Ваш вопрос и адресуйте.
Вопрос: Спасибо за вопрос и спасибо за добавочное время. Я бы хотел поэтому коснуться, может быть, более подробно того вопроса, о котором мы говорили вскользь, – российско-американский диалог по ПРО, по стратегической стабильности. Диалог идет трудный. В какой форме, с каких позиций Россия готова его вести? И такой опять же маленький добавочный вопрос. В какой степени Ваши личные отношения с Президентом Бушем могут зависеть от успеха или неудачи этих консультаций?
В.Путин: Вы знаете, я уже тоже говорил на этот счет. Мне кажется, что личные отношения между руководителями таких стран, как Соединенные Штаты и Россия, очень важны хотя бы потому, что мы накопили самое большое количество ядерного оружия, и для меня небезразлично вообще, с кем мы имеем дело. Очень важны чувства этого человека. Знаете, даже в разговоре по телефону чувствуете вы интонацию его голоса. Это само по себе уже имеет определенное значение.
Поэтому‑то я оцениваю очень положительно, что у нас с Президентом складываются нормальные личные взаимоотношения.
Что же касается наших подходов к проблемам ПРО, вы об этом хорошо знаете, я буду сейчас повторяться, мне бы не хотелось этого делать. Но само собой разумеется, что главным критерием, вот в этом можете не сомневаться ни на секунду, будут интересы национальной безопасности России. Из этого мы будем исходить прежде всего. Но, разумеется, это будет такое решение, с нашей стороны будут такие предложения, которые не нарушали бы международной стабильности и не подрывали бы сложившуюся за последние 20 с лишним лет систему международных обязательств в сфере ограничения стратегических вооружений.
Вот такое будет наше движение по этому направлению.
Давайте так: кто считает, что у него самый-самый важный вопрос? Давайте выберем даму какую‑нибудь.
Вопрос: Спасибо. У меня вопрос такой. В последнее время из регионов и из Москвы, от московских политиков звучат призывы изменить существующую систему и отказаться от избрания губернаторов, перейти к назначению глав регионов. Вы за или против назначения глав регионов?
В.Путин: Вы знаете, когда было принято решение о создании федеральных округов и о назначении полномочных представителей Президента, то почему‑то возникло опасение, что сейчас мы вернемся к суперцентрализации. В России есть, конечно, своя история строительства государства, своя история административных органов, и, разумеется, к сожалению, у нас нет большого опыта избрания руководителей. Вы знаете, наверное, на каком‑то этапе, может быть, с этим поспешили, может быть, и не следовало спешить и переходить к избранию руководителей регионов. Но если уж это сделали, то возвращаться назад, я считаю, было бы еще большей ошибкой.
Во‑первых, население привыкло к тому, что оно у себя в регионе само определяет, кто будет на этой территории первым лицом.
Второе. Избранный руководитель, хочет он или не хочет, несет огромную моральную ответственность лично перед избирателями, и это очень важный фактор.
И, наконец, третье. Российская Федерация – многонациональное государство. В составе России много национальных образований: республик, округов и так далее. Мы должны учитывать это обстоятельство, мы должны думать об этом. Я не уверен, что в некоторых национальных республиках население так легко уйдет от права избирать своего руководителя, а создавать разноуровневые органы власти где‑то назначаемые, а где‑то избираемые – уже совсем плохо. Это уже совсем некачественно. Не учитывать этого всего мы не можем.
Больше того, на мой взгляд, с учетом многонациональности Российского государства мы должны сделать все, что от нас зависит, для того чтобы представитель каждого народа, каждой национальности, каждой нации, даже очень маленькой, чувствовал себя здесь предельно комфортно. Чувствовал и понимал, что то место, где он живет, и Россия в целом – его Родина, и лучше, чем здесь, ему нигде не будет.
То есть должен быть такой набор конкретных вопросов, которые не могут быть решены без представителей, повторю, даже самого маленького народа. Набор этот вопросов не должен быть очень большим и таким, который мешает развиваться всей стране в целом как единому государству, но такие вопросы должны быть. Я думаю, что право избирать своего руководителя относится к этой категории проблем.
Наконец, последнее и, на мой взгляд, не менее важное: мы не должны стремиться к суперцентрализации советского образца. Я думаю, что это неэффективная система управления, а мы должны совершенствовать ту систему, которая у нас создана. Исхожу из того, что еще очень многое нужно сделать, для того чтобы разграничить ответственность и полномочия и обеспечить эти полномочия финансовыми ресурсами. Вот в этом направлении мы и будем действовать.
Большое вам спасибо за внимание.