* * *
Смотрите также
Д.Медведев: Павел Алексеевич, год и четыре месяца Вы занимаетесь этой работой, и на самом деле довольно много разных результатов: Вы и мне докладывали, и докладывали на Государственном совете, на других общественных форматах.
Что важно? Важно то, что это имеет общественный отклик. Он разный: наверное, кто‑то доволен, кто‑то не очень доволен. Но в любом случае моя задача при учреждении соответствующей должности была именно в том, чтобы Вы старались, что называется, терзать некоторых наших государственных служащих, руководителей регионов, муниципальных образований, создавая необходимые условия для охраны детства. Как мне представляется, во многом это удаётся.
Вы мне коротко доложите о том, что было сделано за последнее время и какие планы на будущее.
П.Астахов: Планов достаточно много, Дмитрий Анатольевич. Вы совершенно правы, что институт, который был учреждён Вашим Указом, это действительно очень правильное было решение, потому что оно соответствует и международно-правовой позиции России, поскольку, в принципе, во всех развитых странах такие институты есть, и отвечает внутренним потребностям. За тот год с небольшим, что институт учреждён и я на этой должности, действительно он сформировался как независимый государственно-правовой институт, который в принципе смог объединить усилия всех федеральных ведомств, а у нас их 19, которые занимаются правами детей.
Координация работы в оперативном режиме позволила достичь определённых результатов. Они скромные, сразу скажу, но важна тенденция. Я подготовил доклад, это непосредственно сам проект доклада, в трёх форматах: это статистические таблицы, которые мы сводили на основании своих данных, по итогам своих проверок. Во многом этих данных ещё нет ни в Минобре, ни в Минздраве, ни в Прокуратуре.
И третий, самый интересный, на мой взгляд, формат (мы думали, как оформить наши инспекционные поездки). На сегодняшний день мы проверили уже 50 регионов с детским спецназом – это подразделение, которое сформировалось специально для оперативного реагирования на ЧП и для инспекционных поездок. Я лично побывал в 712 учреждениях. Это детские дома, дома ребёнка, колонии – то есть везде, где есть дети.
За вами высшая ценность – жизнь и здоровье ребёнка.
Д.Медведев: Мне кажется, что это самое главное, потому что Вы действительно ездите много, бываете в самых разных регионах: и на Северном Кавказе, где довольно тяжёлые условия, да и в других местах, где тоже не всё сладко, заходите практически во все учреждения: и в те, которые являются, что называется, парадными, которые обычно начальникам предъявляют как визитную карточку того, как нужно заботиться о детях, и в те, где разруха и всё весьма и весьма тускло и грустно. Это, может быть, самое главное. Так что нужно продолжать.
П.Астахов: Вот здесь я опираюсь больше всего даже не на тот график, который мне предлагают в том или ином регионе, а на жалобы, которые поступают. Мы за год рассмотрели около 5 тысяч жалоб, 4 с небольшим, – это жалобы, которые пришли в мой адрес. В основном все эти жалобы нам удалось разрешить, мои сотрудники выходят в суд, всё больше просят участвовать в суде, хотя у нас в Процессуальном кодексе не предусмотрено участие уполномоченного по правам ребёнка в процессе. Но надо отметить, что в основном суды идут навстречу и привлекают нас.
Д.Медведев: В качестве кого?
П.Астахов: В качестве третьей стороны, как правило, потому что самостоятельного участника просто нет в кодексе, хотя сейчас изменения, насколько я знаю, готовятся, Госдума готовит такие изменения.
Д.Медведев: С тем чтобы предусмотреть прямое участие?
П.Астахов: Да, как Уполномоченный по правам человека. Он предусмотрен, он может участвовать, а мы – пока нет. Это вопрос процессуальный, который, возможно, будет решён положительно.
Что важно. Уполномоченных в регионах сегодня 70. На тот момент, когда я заступал в должность, их было 18. Сегодня – 70. К сожалению, 13 регионов по‑прежнему отписываются, тянут и как‑то сомневаются, считают, что у них всё в порядке. Но чудес не бывает. Это самые проблемные регионы. Тыва, например, – лидер по суицидам. В Забайкальском крае огромное число проблем.
Д.Медведев: Там не создаются эти должности?
П.Астахов: Не создаются. Хакасия. Недавний случай – когда депутат расстрелял ребёнка из пистолета, депутат Законодательного Собрания! Причём это второй случай. Это говорит о том, что отношение власти к детям такое. А мне отписывает руководитель Хакасии: «У нас всё в порядке, у нас нет проблем с детьми, поэтому мы такую должность не будем вводить». Это их личное дело. Но я в первую очередь стараюсь проверять именно эти регионы.
Практика показала, что очень важно, чтобы был кто‑то, кто своим примером и активностью даёт ориентиры и руководителям регионов, и руководителям федеральных ведомств, старается их побудить к большей активности. И, как мне представляется, именно эта часть работы точно удалась.
Д.Медведев: Вы знаете, здесь ещё такой момент важен, чтобы все, кто занимает соответствующие позиции, аналогичные Вашей, в масштабах страны, в регионах, были всё‑таки людьми решительными и активными. Потому что я просто не знаю, как они работают. Вы, наверное, имеете данные. Все работают по‑разному, но важно, чтобы они тоже пробуждали всех, кто отвечает за соблюдение прав и законных интересов детей в их регионах, к активной позиции. В этом смысле это на самом деле важно. И конечно, не должно возникать какой‑то там вертикали, как принято говорить, во взаимоотношениях. Я надеюсь, у Вас нет в мыслях командовать этими самыми уполномоченными. Они сами должны искать себе работу, потому что её предостаточно, и сами должны стараться свои задачи решать.
П.Астахов: Единственное, что я им всё время говорю, – они должны каждого ребёнка, особенно детей-сирот, которые в регионе находятся, знать в лицо. Вот это они обязаны делать и регулярно бывать во всех учреждениях.
Мы провели три съезда за это время. На всех трёх съездах ориентировал я уполномоченных на то, чтобы они как раз самостоятельно, невзирая на личности и ведомственные интересы, внедрялись в эту среду, разбирались с каждым случаем, потому что уполномоченный сегодня – это, по факту уже говорю, самый близкий из государственно-правовых органов, который стоит к людям. Потому что люди сегодня поняли, что можно идти к уполномоченному, даже по случаям изъятия детей, о которых сейчас очень много говорят. Мы с первого дня существования этого института поставили задачу не способствовать этому изъятию, а наоборот, разбираться с каждым случаем. И нам удалось за этот год, статистика подтверждение тому, снизить число лишений родительских прав. Оно не очень большое: по статистике прокурорской и органов опеки, на 14,4 процента.
Д.Медведев: А сколько у нас всего в год происходит лишений родительских прав?
П.Астахов: Лишений родительских прав? Порядка 56–60 тысяч. Если взять 2008 год – это 74 тысячи, 2009 год – это 63 тысячи, 2010 год – 56 тысяч.
Д.Медведев: Статистика налицо. Хотя, если разобраться по‑серьёзному, это всё равно экстремальные происшествия. Вы же хорошо знаете, наверное, иностранное законодательство.
П.Астахов: Конечно.
Д.Медведев: Там в большинстве стран вообще такого института нет. Есть отобрание ребёнка, но собственно лишение родительских прав далеко не везде практикуется, потому что это всегда драма. Иногда и родителям нельзя ребёнка оставить, и в то же время прекращать существующие легальные связи между родителями и детьми – это всегда большая проблема и большое испытание для детей.
П.Астахов: У нас есть страшные случаи. В Хабаровске я видел двухлетнюю девочку, которую трижды возвращали матери, то есть пытались восстановить семью, шли навстречу матери, опека возвращала ребёнка, пока она наконец ей голову не пробила, и двухлетняя девочка живёт с этой незаживающей раной, её невозможно так просто закрыть, нужна специальная операция.
Но тем не менее всегда по тем же делам в Колпино, в Нижнем Новгороде я сам выезжал, разбирался, и всегда говорю о том, что семью, если её возможно восстановить, надо восстанавливать. Но когда идёт разрушение и уничтожение ребёнка, мы должны действовать по закону.
Д.Медведев: Конечно.
П.Астахов: Единственное, в этой связи требуется, конечно, уточнение формулировки – мы этим сейчас занимаемся – в Семейном кодексе, потому что сама по себе формула непосредственной угрозы жизни и здоровью слишком лаконична. Надо, конечно, более детально прописывать этот механизм.
Д.Медведев: Чтобы суд просто понимал, каким образом толковать ту или иную ситуацию.
П.Астахов: Конечно.
С другой стороны, всё‑таки все эти вопросы всё равно решаются в суде, потому что окончательная инстанция, которая принимает законные решения, – это суд. Каждый имеет право адвоката даже бесплатного пригласить. Поэтому защищайте свои права. Право любит недремлющих, как говорили древние. Поэтому здесь вопрос того, что у нас, дескать, массовые изъятия, и уполномоченные этому способствуют, – это неправда, это ложь абсолютная. И те факты, которые мы имеем, как раз говорят об этом. Наоборот, сейчас чаще стали применять ограничение родительских прав.
Д.Медведев: Я, собственно говоря, к этому и клоню. Потому что у нас раньше не было ограничения родительских прав, если я правильно вспоминаю.
П.Астахов: Оно вообще не применялось практически.
Д.Медведев: Насколько я помню, в советском законодательстве его даже и не было.
П.Астахов: Не было.
Д.Медведев: А значит, этот институт, ограничение родительских прав, появился уже в российском законодательстве, и он как раз должен использоваться действительно, может быть, шире, чем институт лишения. Но, конечно, здесь должна и практика меняться. И, собственно говоря, Вы этой практике способствуете, когда защищаете ребёнка и его законные интересы.
Вообще, я Вам скажу прямо, когда я принимал решение о создании Уполномоченного по правам ребёнка, у меня были определённые сомнения в части эффективности такого рода институтов. Потому что у нас есть Уполномоченный по правам человека, прокуратура есть, наконец, масса других правозащитных организаций.
П.Астахов: Инспекции по делам несовершеннолетних.
Д.Медведев: Инспекции по делам несовершеннолетних, наконец. Но практика показала, что действительно очень важно, чтобы был кто‑то, кто своим примером и своей активностью даёт ориентиры и руководителям регионов, и руководителям федеральных ведомств, старается их побудить к большей активности. И, как мне представляется, именно эта часть работы точно удалась. Так что я надеюсь, что Вы и дальше будете столь же активно этим заниматься.
П.Астахов: Я буду стараться. У нас, конечно, есть результаты. Они не всегда весёлые для некоторых, потому что больше 68 уголовных дел возбуждено по материалам только наших проверок, 50 должностных лиц просто уволены.
Д.Медведев: Это нормально, это означает, что институт действует.
П.Астахов: То есть мы, невзирая на лица и ни на какие внутриведомственные интересы, стараемся всё‑таки эту работу доводить до конца.
Д.Медведев: За вами высшая ценность – жизнь и здоровье ребёнка.
<…>