В.Путин: Здравствуйте!
Александра Николаевна, хочу поздравить Вас с вчерашним успешным юбилейным концертом. Но вроде традиция не позволяет заранее с юбилеем поздравлять…
А.Пахмутова: Ничего.
В.Путин: Но я всё равно поздравляю.
А.Пахмутова: Спасибо, Владимир Владимирович!
В.Путин: Вам спасибо большое за Ваше творчество, за Вашу любовь к стране, к музыке. Не скрою, я обычно дополнительный материал смотрю перед такими встречами. Как‑то обратил внимание, что Вы практически во всех музыкальных жанрах преуспели: и балет, и самые серьёзные симфонические произведения, и конечно, песни. Это здорово.
А.Пахмутова: Было время. Спасибо, Владимир Владимирович!
В.Путин: Вам спасибо за всё, что Вы сделали.
А.Пахмутова: Спасибо! А я хочу сказать, что мы Ваши болельщики. Спасибо Вам за Крым.
Н.Добронравов: Да. Вы знаете, очень многие сейчас люди – мы же много всё‑таки встречаемся с людьми, ездим – говорят спасибо Вам за это.
А.Пахмутова: Это замечается. Добро, к сожалению, не всегда замечается. А это такое замечательное событие, спасибо Вам.
В.Путин: Николай Николаевич, у Вас ведь тоже скоро день рождения.
А.Пахмутова: Через две недели.
В.Путин: У вас хороший месяц ноябрь. Весёлый.
Н.Добронравов: Мы Скорпионы. Хотя мне кто‑то сказал, что 22-е [ноября] – это что‑то среднее между Скорпионом и Стрельцом.
В.Путин: Ваш союз – не только человеческий, но и творческий – так много дал нашему народу красивых произведений, которые у миллионов людей на устах до сих пор. Вам спасибо!
А.Пахмутова: Стараемся.
Н.Добронравов: Жалко, что Вас вчера не было на концерте. Как‑нибудь ещё всё будет. Но его снимали, на телевидении [покажут].
В.Путин: Посмотрю.
А.Пахмутова: Вы знаете, у нас страна… Знаете, когда говорят: у нас нефть есть, и газ есть – есть, спасибо, что есть. Но я хочу сказать, что у нас редкая страна просто потому, что есть таланты. Были, есть и будут.
В.Путин: Да, конечно.
А.Пахмутова: Молодёжь интересная, с ними так интересно работать.
В.Путин: А как у вас так получилось, что Вы (обращаясь к Александре Пахмутовой), по‑моему, в 1943 году вернулись в Москву, а Вы (обращаясь к Николаю Добронравову) – в 1942 году, практически в разгар войны, под Москвой ещё непонятно что происходило…
А.Пахмутова: Вы знаете, в Москве были такие – Вы, наверно, видели в кино – окна, заклеенные на случай бомбёжки.
Н.Добронравов: Бомбёжки ещё продолжались.
А.Пахмутова: Но, Вы знаете, всегда, наверно, нужно учиться у своих отцов: продолжалась активная жизнь – институты, в театр трудно было попасть, и наша школа работала – Центральная музыкальная школа. Детей возили сначала в эвакуацию в Пензу.
Н.Добронравов: Она называлась тогда Школа одарённых детей.
А.Пахмутова: При консерватории. А заканчивали школу Коган и Ростропович. Так что ничего не прекращалось. За нами следили – мы получали рабочие [продовольственные] карточки высшей категории, как рабочие оборонных заводов.
Н.Добронравов: Представляете, дети! Я получал простую.
А.Пахмутова: Это скорее относится к роду Вашей деятельности. Смотрите как: дети – неизвестно что с ними будет – получали рабочие [карточки], потому что эти дети должны были вырасти и повести вперёд нашу музыкальную культуру. Просто потрясающе, да?
В.Путин: Государство думало об этом в самый трудный период своего существования.
А.Пахмутова: Причём у скрипачей были скрипки из коллекции – скрипки Амати, Страдивари, которые практически цены не имеют. У этих мальчишек были эти скрипки.
Н.Добронравов: Им давали эти скрипки, они учились на них играть, но не все стали потом лауреатами международных конкурсов. Это её одноклассники.
А.Пахмутова: Мы тогда не всё понимали, мы просто старались. Но если посмотреть на эту историю – вот это да!
В.Путин: Да, удивительно, это правда.
Н.Добронравов: Они работали, как она рассказывает, по 12 часов в день, играли.
А.Пахмутова: Нормально было.
В.Путин: Вы потом сразу и аспирантуру закончили?
А.Пахмутова: Да.
В.Путин: А Вы же вернулись ещё на год раньше, в 1942 году вернулись в Москву?
Н.Добронравов: Да. Но я же ленинградец, меня эвакуировали в Горький. Из Горького уже вернулся в Москву к дедушке и бабушке, потому что родители у меня были репрессированы. И я закончил малаховскую школу замечательную, это потрясающе – обыкновенная, рядовая школа…
В.Путин: Вы потом во МХАТ сразу поступили?
Н.Добронравов: Это было потом. У меня два высших образования – мхатовское и педагогическое. Но я считаю, что я всё, что имею, получил в школе. У меня был такой потрясающий директор школы – преподаватель русского языка и литературы. Он был очень старым человеком. Я считаю, что я всё получил от него. Когда он понял, что я пишу стихи, он вывел меня на улицу и сказал: «Коля, хочешь, я тебе сейчас объясню, почему поэт Пушкин лучше, чем Демьян Бедный?».
В.Путин: Он Вам говорил как человеку из семьи репрессированных. Так бы он, наверное, никому не сказал.
Н.Добронравов: Нет, ему что было – он уже пожилой был. Он говорит: «Понимаешь, у Пушкина словарный запас несколько тысяч слов, а у Демьяна бедного – пятьсот».
Представьте, война, мы сидим, класс пятый, наверно: «Коля, дай мне слово, что ты выполнишь то, что тебе сейчас скажу. Когда я умру, приди ко мне на могилу и прочти стихи, которые я больше всего люблю в жизни. Сегодня мы будем проходить Лермонтова». И он начинает читать:
«Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит».
Так нас учили. Думаю, что сейчас, во времена ЕГЭ – я боюсь, что такого нет.
В.Путин: Сочинения пишут теперь. Так что мы исправляемся потихонечку, Николай Николаевич.
А.Пахмутова: И хорошо. Дай бог Вам сил.
<…>