В работе конференции принимают участие руководители федеральных министерств и ведомств, доверенные лица Президента, руководители региональных штабов ОНФ, представители экспертного сообщества и общественных организаций.
* * *
В.Путин: Добрый день, дорогие друзья!
Я рад приветствовать всех представителей Общероссийского народного фронта, которые собрались сегодня здесь в замечательном древнем, но в то же время молодом и активно развивающемся городе Ростове-на-Дону. И хочу попросить вас поблагодарить ростовчан за гостеприимство и за то, что они позволили нам собраться сегодня здесь.
Уважаемые коллеги! Приветствую вас на первой конференции Общероссийского народного фронта. И сразу, в начале нашей встречи и в начале нашей дискуссии хотел бы отметить, что, полагаю, мы в ближайшие месяцы должны будем продолжить нашу работу в таком широком формате, причём продолжить на регулярной основе, и вот для чего. Для того чтобы всё, о чём мы с вами говорили, всё, о чём мы с вами договаривались в ходе прошлогодней предвыборной кампании и что затем появилось в статьях и указах вашего покорного слуги в качестве нашей общей программы действий, чтобы ничего из этого, несмотря ни на какие проблемы и трудности, а их много, в том числе и очень много факторов неопределённости, связанных с мировой экономикой, но тем не менее, чтобы ничего из того, о чём мы договаривались и определили в качестве приоритетов развития нашего государства, страны, ничего не было забыто, заболтано и отправлено в корзину. Это чрезвычайно важная вещь! Жизнь, конечно, может и должна вносить коррективы в любые планы. Жизнь – она многообразнее и сложнее, чем любые планы, которые люди пишут. Но даже если мы с вами будем вносить какие‑то изменения, коррективы, это должно делаться публично, понятно для людей, абсолютно прозрачно, и только в этом случае это будет восприниматься и приниматься обществом. Это первая часть.
Вторая связана с тем, что многие из наших коллег, многие наши оппоненты, причём и справа, и слева, люди самых различных взглядов, – часто одни ставят вопрос и говорят о том, что всё то, что мы с вами наметили в качестве приоритетов, не может быть исполнено в силу большой нагрузки на экономику, а значит, если мы с вами будем это реализовывать, в социальной сфере прежде всего, это нашу экономику и наш бюджет разрушит и мы, в конечном счёте, не сделаем вообще ничего, окажемся, как известная бабушка, у разбитого корыта. Это первое. С другой стороны, есть люди, которые искренне хотят развития, искренне хотят помощи людям, но говорят, что то, что вы наметили, недостаточно, этого мало и нужно ещё. В этой связи сразу хотел бы определить свою позицию и просил бы вашей поддержки.
Во‑первых, как я уже сказал, жизнь, конечно, может и должна вносить какие‑то коррективы. Но это не значит, что по принципиальным позициям мы должны куда‑то сдвигаться. Почему? Потому что я считаю, что всё, что мы с вами наметили, несмотря ни на какие сложности и проблемы, реализуемо, это можно сделать. Но можно сделать только в том случае, если мы будем действовать настойчиво, инициативно и, что самое главное, творчески, потому что, если мы – извините меня за моветон – просто втупую будем выкачивать деньги из бюджета, тогда, да, тогда ничего не получится. Но если мы будем говорить о структуризации отдельных отраслей, об улучшении работы по тем или другим направлениям; если мы будем думать о том, как эффективно тратить государственные деньги, тогда у нас всё получится.
И в этой связи я призываю и своих коллег из Правительства, и руководителей регионов Российской Федерации и муниципалитетов подходить к решению этих проблем не прямолинейно, а стараться решить проблему, используя творческий подход. Но – и на это тоже обращаю внимание – нельзя делать вид, что мы только хотим решить проблему. Если мы говорим о реструктуризации каких‑то отраслей, нужно эту реструктуризацию проводить поэтапно, спокойно, без рывков, приемлемым для людей способом, соотнося эти изменения с реальным состоянием жизни наших граждан и с реальным, конечно, состоянием экономики. Но в то же время, и я это только что сказал, мы не можем ставить перед собой какие‑то другие масштабные задачи в социальной сфере, не решив ещё того, что мы наметили. Потому что если мы так будем делать, мы тогда не сделаем вообще ничего.
Я полагаю, что мы с вами выработали напряжённый, но реалистичный график работы по модернизации основных направлений нашей жизни и основных направлений нашего экономического развития. В этой связи считаю, что Народный фронт должен выполнить свою большую миссию, предназначенную для него, а именно миссию такой широкой платформы, где люди разных взглядов, разных подходов могли бы найти консенсус по решению ключевых проблем нашего развития. И именно поэтому предлагаю нам сделать такие встречи, как сегодня, регулярными. И более того, мы с вами договаривались, я хочу ещё раз подтвердить, что в этой связи Общероссийский народный фронт должен приобрести качество общественного движения. И предлагаю провести учредительный съезд этого движения, не откладывая в долгий ящик, 11–12 июня текущего года. Это первое.
Теперь что касается темы, ради которой и для обсуждения которой вы собрались вчера и сегодня продолжаете это обсуждение, – справедливость. На эту тему можно говорить бесконечно, это такое философское понятие, мы можем и пофилософствовать, но всё‑таки наша с вами задача заключается в том, чтобы перевести это обсуждение в практическую плоскость, связанную с жизнью наших граждан. Что такое справедливость? Это равный доступ к качественной и бесплатной медицине, качественному и бесплатному образованию, это забота о семьях с детьми, это поддержка материнства и детства вообще, поддержка сиротства, это уважительное отношение к труду, это достойная заработная плата за свой труд и так далее и тому подобное. Вот в практическом применении, в практическом преломлении эти вопросы не только можно, но и нужно обсуждать, это ключевое направление деятельности любого государства, и нашего в частности.
Знаю, что вы вчера уже в рамках «круглых столов» начали эту дискуссию, давайте сегодня обобщим то, о чём вы говорили. И если у вас будут какие‑то вопросы или предложения, я постараюсь на эти вопросы ответить, выслушать ваши предложения и затем постараюсь реализовать их в правительственных документах либо в законодательных актах.
Спасибо вам большое за внимание.
Мы должны будем продолжить нашу работу в таком широком формате, причём продолжить на регулярной основе, для того чтобы всё, о чём мы с вами договаривались в ходе предвыборной кампании и определили в качестве приоритетов развития нашего государства, ничего не было забыто, заболтано и отправлено в корзину. Это чрезвычайно важная вещь!.
В.Трапезников: Владимир Владимирович, добрый день!
Вчера на «круглом столе» у нас как раз тема была «Труд». У меня большой трудовой стаж – 50 лет у станка. Хочу сказать: Вы как‑то говорили о том, что звание Героя Труда или орден Трудовой Славы надо возродить. Тем более рядом со мной сидит Герой России, почему бы рядом не сел Герой Труда! Это первое. Но я не о себе думаю, а о моих коллегах.
Второе. Мы рассуждали о МРОТ: низкая ставка, конечно. Нужно подумать. Тем более на теме «золотых парашютов». Представляете, «Ростелеком» – 280 миллионов [рублей] при увольнении. Я думаю, россиянам это непонятно. Что, он – лауреат Нобелевской премии?
Я не против того, чтобы много получать, но не в таких же пределах! Надо над этой темой подумать.
Большое спасибо.
В.Путин: Давайте начнём с «золотых парашютов». Эта тема обсуждается не только в нашей стране, но практически во всех экономиках мира, особенно в так называемых развитых, где практика этих «золотых парашютов» применяется давно, и там вводятся определённые ограничения. И я с Вами абсолютно согласен: и мы такие ограничения должны продумать и ввести. Они не должны дестимулировать менеджмент высокого класса к активной, эффективной и полезной работе, но всё‑таки должны быть какие‑то здравые ограничения, я согласен с Вами. Давайте подумаем и внесём соответствующее предложение.
Что касается звания Героя Труда. У нас в Советском Союзе было звание Героя Социалистического Труда, и в целом, на мой взгляд, это себя оправдывало. Я знаю, что это не только позиция представителей тех, кто у станка работает, и вообще просто делает что‑то своими руками и своей головой. Это и позиция нашего ведущего профсоюзного объединения. Михаил Викторович [Шмаков], наверное, кивнёт головой. Мы с ним многократно говорили на этот счёт.
Я с Вами согласен, и не только согласен, но думаю, что Ваши предложения будут реализованы сегодня до конца дня.
И.Ильичёва: Владимир Владимирович, если позволите. «Круглый стол» «Традиции и качество образования», директор московской школы – центра образования № 1409 Ильичёва Ирина Викторовна.
Мы работаем над модернизацией российского образования, и вчера на заседании «круглого стола», безусловно, поднималось очень много вопросов, в том числе обсуждались ещё раз федеральные образовательные стандарты. И наиболее острый вопрос, которого коснулись вчера, – это вопрос, конечно же, с учебниками по истории России.
И если позволите, я предоставлю слово своему коллеге.
В.Маленков: Маленков Виктор Васильевич, Южно-Сахалинск. Преподаю историю России с 1982 года.
Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!
Я считаю, единый учебник истории – это и есть социальная справедливость для школьников. Не должно быть так, чтобы в Южно-Сахалинске учили одну историю, в Москве – другую, в Ростове, например, – третью историю. Так же, как не должно быть, чтобы школьники из одних населённых пунктов, изучая одну историю, приезжали в другие города, и там принимали совершенно по другим требованиям.
Все школьники должны иметь равные возможности – вот она, социальная справедливость. А для этого нужно вводить единые требования для преподавания истории, в частности, в виде единого учебника истории.
Я думаю, Вам следует поручить специалистам разработать базовый модуль вот этого учебника.
Хочу добавить, что в моей логике получается, что в принципе все учебные дисциплины, которые входят в школьный стандарт, тоже должны быть унифицированы.
Спасибо большое.
В.Путин: Вы знаете, я, насколько мог, следил за дискуссией, которая в обществе разворачивается по этому вопросу, и слышал разные точки зрения на этот счёт. Вы как специалист их знаете даже лучше, чем я. Во всяком случае, для тех коллег, которые далеки от этих проблем, позволю себе сказать, что спор идёт вокруг того, чтобы не было единообразия в преподавании истории. Но с другой стороны, как и наш коллега здесь, некоторые специалисты говорят о том, что должны быть какие‑то общие стандарты.
Вы знаете, как ни странно, по этому вопросу я согласен и с теми, и с другими. И эти точки зрения, на мой взгляд, вполне могут быть примиримы между собой.
Всё, что мы с вами наметили, несмотря ни на какие сложности и проблемы, реализуемо, это можно сделать. Но можно сделать только в том случае, если мы будем действовать настойчиво, инициативно и, что самое главное, творчески.
Каким образом? Во‑первых, я полностью согласен с тем, что должна быть какая‑то каноническая версия нашей истории. Если, действительно, мы будем на Востоке изучать одну историю, на Урале – вторую, в Европейской части – третью, это в целом может разрушать, и наверняка будет разрушать, единое гуманитарное пространство нашей многонациональной нации, если позволите так выразиться. И какой‑то единый канонический подход к основным, фундаментальным, жизненно важным для нашей страны историческим эпохам должен быть. И это должно найти отражение в этом едином учебнике. Ничего здесь плохого не вижу.
Но это совсем не значит, что учитель, тем более учитель с таким стажем, как наш коллега, не должен (а, на мой взгляд, – даже обязан) в ходе изучения школьного материала доносить до учеников разные точки зрения по трактовкам в отношении конкретных событий нашей истории.
Здесь нет ничего плохого. Ведь мы всегда говорили, что не только по истории, но и по другим дисциплинам нужно учить ученика учиться, учить думать. Вот ректор университета [В.Садовничий] согласен со мной. Ведь гуманитарная наука – это не математика, которой Виктор Антонович занимается всю жизнь, но это тоже наука, которая требует творческого подхода.
И я на самом деле противоречий между первым и вторым подходом не вижу, а такой единый стандарт всё‑таки должен быть.
И.Ильичёва: И в связи с этим, в продолжение этой темы – концепция математического образования. Если можно, несколько слов. (обращаясь к А.Семёнову) Ваше мнение?
А.Семёнов: Семёнов Алексей Львович – ректор Московского института открытого образования, академик Российской академии наук.
Я хотел бы сказать вначале, что нам кажется, что математика – это и гуманитарные знания тоже, что это наука о человеке, о том, как он мыслит, рассуждает, доказывает, обосновывает. И в этом смысле мы так и представляем себе задачу единой концепции развития математического образования в России.
Многое уже сделано. В этом принимают участие специалисты, учителя школы, учёные из Московского государственного университета, Российской академии наук, из многих городов: Екатеринбурга, Новосибирска, Уфы, Петербурга. Помогает здесь очень участие Андрея Александровича Фурсенко и Виктора Антоновича Садовничего.
Математика, действительно, – это культура мышления, которая воспитывается внутри математики, а применяется во всех областях жизни. И как общекультурный феномен, свойственный именно России: мы считаем, что 300 лет развития российской математики – это предмет нашей национальной гордости, важнейший элемент национальной культуры, национальной идеи и социальной справедливости. А технология невозможна сегодня без математики.
И мы уверены, что математическое знание, включая широкие области приложений и информатики, станут основой для выхода России на лидирующие позиции в мире современных технологий, в том числе информационных, то есть математических.
А массовое математическое образование является основой для всего этого. Нет детей, не способных к математике. Я думаю, что это станет принципом деятельности наших школ общего образования и понимания всего общества.
Математическое развитие в игре и исследовании начинается уже в детском саду. В начальной школе сегодня мы ведём преподавание математики и информатики по федеральному стандарту. Мониторинг в информационной среде помогает нам отслеживать рост математической грамотности каждого ученика. Мы учим детей применять математику, развивать реальную математику, использовать компьютеры. И здесь мы выходим на передовые позиции в мире.
Важно, что у нас есть единый открытый банк заданий по математике. Это аналог того самого банка исторических данных, о которых сегодня говорилось. Он формирует нам будущее математического образования.
Сейчас мы делаем общий открытый банк, начали делать с Ассоциацией Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества. И это тоже очень важно. Мы знаем, что лидеры математического образования – это Корея, Япония, Сингапур. Мы сейчас идём непосредственно за ними, ещё не дышим ноздря в ноздрю, но уверен, что это будет происходить.
А олимпиада помогает нам выбирать самых талантливых, это дополнение к ЕГЭ. И важно, что олимпиады напрямую связаны с вузами, что их курирует Российский союз ректоров. Из шести российских участников последней международной олимпиады есть четыре золотые медали и две серебряные.
Что можно сделать, какие у нас в развитие концепции появились предложения? Мы считаем, что государство может дать каждому возможность бесплатного освоения любых областей математики, если это освоение даёт результаты. То есть не просто что‑то выучить, а показать, что ты это знаешь.
Нельзя делать вид, что мы только хотим решить проблему. Если мы говорим о реструктуризации каких‑то отраслей, нужно эту реструктуризацию приемлемым для людей способом, соотнося эти изменения с реальным состоянием жизни наших граждан и с реальным состоянием экономики.
Нужно компенсировать дополнительные затраты на повышение качества математического образования, его индивидуализации. Математические инструменты и математическая литература должны быть бесплатно доступны всем в российском интернете. Нужно поддержать лидеров, создать институт высших исследований образования имени Эйлера в Петербурге, который будет концентрировать мировой математический потенциал для развития нашего, российского. Нужно поддержать лучшие математические школы, педагогов, дать им федеральный статус.
Учитель – ключевая фигура в развитии образования. Сейчас идёт работа над перспективным профессиональным стандартом учителя математики. Нужно отбирать выпускников школ на специальные потоки подготовки учителей, куда будут входить самые сильные студенты педагогических и других вузов. Учителя старшего возраста, у которых есть трудности с новыми школьными программами, могут работать тьюторами, помогать отстающим. Это опять к тому, что у нас не будет отстающих по математике.
И последнее, важнейшее, что сейчас происходит в стране, – это то, что инженерные кадры становятся всё более востребованными, формируется система реальных целей высшего образования. Математические кадры вузов усилятся работающими математиками. Нужно ввести конкурсное звание федерального профессора как лидера этого образования.
Я думаю, что в результате реализации концепции задача, чтобы через десять лет в России было лучшее в мире математическое образование, может быть выполнена.
Спасибо.
В.Путин: Федеральный профессор – это что? Поясните, пожалуйста.
А.Семёнов: Это общий федеральный конкурс. У нас есть звание федерального университета, мы даём его тому университету, который вышел на мировой уровень. Я думаю, что есть объективные критерии, в том числе и с использованием международных экспертов, которые позволяют быть федеральным профессором. И для кого‑то это звание может стать даже пожизненным, потому что математический талант уже не пропьёшь.
В.Путин: Вы когда начали говорить про математику, я сразу вспомнил известную шутку советских времён: урок математики в школе. «Гиви, сколько будет дважды два?» – «А мы продаём или покупаем?».
Гибкость нам нужна, но не такая, в сфере математики – это точно. Безусловно, математика – это предмет нашей национальной гордости, это всегда было так. На этом, собственно, основаны все наши успехи предыдущих десятилетий: и ядерная программа, и космическая программа, и металловедение, а это значит – судостроение, атомный подводный флот, наши достижения в космосе. Всё в конечном итоге – это математика.
Я знаю, что у специалистов есть определённые озабоченности. Виктор Антонович мне говорил об этом, Осипов Юрий Сергеевич, Алфёров Жорес Иванович мне говорил и другие специалисты. Очень жаль, что у нас исчезли некоторые специализированные школы, которые искали талантливых ребят по всей стране и готовили их по особой программе.
Собственно говоря, то, что Вы сказали, – это не вопросы, это предложения. Должен Вам сказать, что я с ними полностью согласен. Повторяю, мы с коллегами это уже обсуждали. Договорились о том, что мы будем возрождать и специальные учебные учреждения, в том числе в среднем звене, и, конечно, нужно думать о придании нового дыхания преподаванию математики в общеобразовательных школах.
Я сейчас не буду повторяться. Всё то, что Вы сказали, полностью разделяю. Нужно просто это структурировать и подумать, какими этапами и что вводить.
Спасибо большое.
А.Бречалов: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги! Добрый день! Александр Бречалов, президент «ОПОРА России».
Владимир Владимирович, страховые взносы для индивидуальных предпринимателей. Вчера практически на всех «круглых столах» эта тема звучала. Звучала остро, и, что самое главное, звучала примерно в одной тональности.
В.Путин: Не говорите про тональность, я догадываюсь.
А.Бречалов: Я не хочу здесь лишних эмоций, эмоций было достаточно в это время. Хотел бы о конкретике. В течение последнего месяца на площадке Общероссийского народного фронта в формате рабочей группы по данной проблеме была проведена огромная работа и очень качественная работа. Мы привлекли более 100 глав муниципальных образований, «ОПОРА России» собрала более 135 тысяч подписей в поддержку нашего предложения. Но это не процесс ради процесса, это очень важный качественный процесс: мы получили обратную связь.
Смотрите, что получается. На наш взгляд, очевидно, что фискальная политика государства по отношению к микро- и малому бизнесу должна быть дифференцирована. Индивидуальные предприниматели, у нас есть те, кто трудится на селе, в деревнях, в малых городах, где объём потребления изначально ограничен и у них ограниченные возможности, но при этом они не идут на биржу труда, при этом они работают в правовом поле, они стараются что‑то создавать сами и платят налоги. Такие предприниматели – у них оборот 100–150 тысяч рублей в год. Для кого‑то, может быть, это удивительно, но это так, и они чувствуют себя вполне комфортно. Ещё и приусадебное хозяйство, что‑то своё, и нормально. Это непосильная ноша для них. При этом есть индивидуальные предприниматели, которые зарабатывают миллионы рублей в год.
Народный фронт должен выполнить свою большую миссию, предназначенную для него, а именно миссию такой широкой платформы, где люди разных взглядов, разных подходов могли бы найти консенсус по решению ключевых проблем нашего развития.
В.Путин: Непосильная ноша – какая?
А.Бречалов: Страховой взнос, который с 1 января 2013 года установлен в России, он сейчас составляет более 35 тысяч рублей.
В.Путин: 37, совокупно.
А.Бречалов: Да.
Те 350 тысяч предпринимателей, которые снялись с регистрационного учёта, они в прошлом году страховой взнос платили. Смотрите, что получилось. Мы оцениваем тот период, который был с 2005 года как минимум по 2010 год как позитивный для малого бизнеса. Одна только программа Министерства экономического развития с 1,5 миллиарда увеличилась до 20 миллиардов. И там появились эффективные программы, которые способствовали развитию предпринимательства.
Сейчас мы делаем существенные два шага назад, даже не шаг. Мы говорим о цифрах: сколько будет выпадающих доходов, сколько будет доходов от повышения. А давайте подумаем, сколько стоит доверие. У нас в этой связи есть конкретная просьба, Владимир Владимирович. Сейчас сотни тысяч предпринимателей, которые ещё не снялись с учёта, ждут и верят, что и Вы, и Правительство примете взвешенное, разумное решение по этому вопросу. Мы Вас просим ввести мораторий на действие страховых взносов в 2013 году таким образом, чтобы в 2013 году страховой взнос составлял 17 тысяч рублей, как это было в прошлом году.
Для чего нам это надо? Чтобы уже в весеннюю сессию в Государственную Думу представить поправки к законам, которые будут вводить ту самую дифференциацию. Мы покажем портрет этого микробизнеса, который, ещё раз повторюсь, в малых территориях, в сёлах, деревнях и городах зарабатывает, но имеет ограниченный объём. Это не потому, что он без денег или не умеет заниматься бизнесом. Потому что, как я уже сказал ранее, объём потребления там ограничен. При этом мы понимаем и поддерживаем, что бизнес должен платить и налоги, и, наверное, страховые взносы, но, ещё раз повторюсь, это должно быть дифференцированно. Поэтому просим Вас о моратории и просим поддержать нашу инициативу. Для индивидуального предпринимательства в России должна быть программа.
В последнее время, Вы знаете, по остаточному принципу, решая глобальные, важнейшие проблемы, в том числе и Пенсионного фонда, мы не учитываем возможности и интересы этой группы предпринимателей, этой группы граждан. Потому что мы уверены, это не только экономическая единица, это ещё единица социальной политики. Тот предприниматель, который в населённом пункте, где проживают 500–700–1000 человек, занимается бизнесом, он создаёт жизнь. Многие коллеги, которые вчера участвовали в наших дискуссиях, так и говорят, куда идёт глава за помощью… Извините, бывает так, что и крыша протекла, бюджета нет, это предприниматель, там есть жизнь.
Поэтому мы предлагаем и уже разрабатываем программу, мы дали ей название «Территория бизнеса – территория жизни», и в ближайшее время представим её. Программа должна стимулировать развитие предпринимательства, особенно в таких малых территориях.
Спасибо.
В.Путин: Вы хотели что‑то добавить или у Вас следующий вопрос? Пожалуйста.
И.Мохначук: Владимир Владимирович, у меня вообще несколько вопросов, но я хочу просто в продолжение сказать. Конечно, где малый бизнес, там есть какая‑то жизнь, он должен развиваться. Но мне кажется, на него нужно смотреть с другой стороны. Вот сегодня нет бизнеса, нет рабочих мест – нет никаких налогов, нет никаких платежей, и люди потребляют из фондов потребления пособия по безработице, субсидии, другие платежи. Завтра создали малый бизнес – зарплату платят, подоходный налог платят, во внебюджетные фонды платят. Так вот, мне кажется, микробизнес, малый бизнес, который по программе «Территория развития – территория жизни», нужно освободить от любых видов платежей, тогда они будут деньги платить и в социальные фонды, и всё остальное. Поскольку нет бизнеса – не платят, есть бизнес – платят. Это позиция профсоюза, это моя позиция, и, может быть, она не всем нравится, но я считаю, что это более правильный подход. И это даст возможность, если микробизнес будет знать, что он ничего не платит, кроме налогов, подоходных налогов с зарплаты, во внебюджетные фонды, конечно, он будет развиваться и пойдёт туда, где это необходимо. Я считаю, что это более правильно, потому что на ноль – будет ноль, а на плюс всегда есть плюс. Надо просто, может быть, философию немножко, особенно у Минфина, поменять, потому что они всегда как‑то очень ревностно относятся. Выпадающие доходы – да нет никаких доходов. Какие выпадающие доходы? Поэтому, мне кажется, на это нужно посмотреть.
В продолжение того, что говорил Валерий Трапезников, в отношении «золотых парашютов». Мне кажется, тоже нам нужно подумать, потому что во всём мире, во многих странах, существует прогрессивный подоходный налог, который выравнивает доходы лиц с большими разрывами. У нас плоская шкала, и если о бюджете, – я Вам отдавал по Красноярску, помните, тогда уровень заработной платы в одной из бюджетных организаций, по 2 миллиона зарплата была в бюджете. Мы с вами, все граждане, формируем бюджет. И когда из бюджетных организаций платят сумасшедшие зарплаты, в десятки раз в отрыве от людей (сейчас этот вопрос мы отрегулировали) с восьмикратным разрывом… Но есть другой вопрос, есть внебюджетный сектор, который говорит: «Президент не может к нам вмешиваться, он не может нами командовать, и мы сами как хотим, так и платим». В итоге получается, что во внебюджетном секторе разрыв в зарплате в 20–30 раз. Это вызывает страшный социальный разрыв и социальное недовольство среди людей.
Общероссийский народный фронт должен приобрести качество общественного движения. И предлагаю провести учредительный съезд этого движения, не откладывая в долгий ящик, 11–12 июня текущего года.
И более того, я вам скажу, мне стыдно говорить об этом, но наши работодатели-угольщики сказали, что Ваш Указ 597-й, который говорит о необходимости повышения заработной платы в полтора раза, для них не указ. Я читаю транскрипцию, читаю Указ: повышение заработной платы к 2018 году в 1,4–1,5 раза. Это же ведь даст возможность наполнения бюджетов, увеличение роста зарплат в бюджетном секторе. А они говорят: «Президент не имеет права нам приказывать, мы выполнять не будем». Но мне кажется, что им, наверное, надо разъяснить, чтобы в голове порядок какой‑то у них возник и что‑то изменилось.
И в отношении МРОТ. Валерий Трапезников затронул вопрос, я тоже хотел бы сказать, что сегодня ниже прожиточного минимума, по закону, никто зарплату не платит, а МРОТ гораздо ниже прожиточного минимума. И я вообще считаю, что если мы говорим о социальной справедливости, о демографии, о развитии, то, наверное, нужно было бы принять закон, например, как‑то обязать платить не ниже полуторакратного прожиточного минимума в регионе. Прожиточный минимум на человека, и по прожиточному минимуму на воспроизводство рабочей силы, на детей. Чтобы эти дети были обуты, одеты и дальше нас потом заменили, когда мы уже станем пенсионерами либо ещё кем‑то. Вот позиция, которую я хотел озвучить. Спасибо.
А.Бречалов: Владимир Владимирович, прошу прощения, возвращаясь к индивидуальным предпринимателям. Уважаемые профсоюзы, огромное спасибо за такое предложение. Бизнес готов платить. Платить налоги надо, страховые взносы – надо, но это должно быть разумно, в соответствии с возможностями. Спасибо.
В.Путин: «Круглый стол» продолжается, да.
Иван Иванович, Вы знаете, с каким уважением я отношусь к профсоюзам – и к Вашей позиции, и к позиции руководителя ФНПР. Мы часто встречаемся, дискутируем. По МРОТ – это отдельная тема. Она важная, потому что она лежит в основе очень многих исчислений, в том числе и в социальной сфере. И я попросил бы вернуться к тому, с чего я начал: все наши планы должны быть реалистичными. Мы должны с вами всё внимательно посчитать. И любые решения, стараться, во всяком случае, так сделать, чтобы любые решения наши были реализуемы.
Что касается повышения уровня заработных плат – один из ключевых вопросов в социальной сфере, если не самый главный. От этого зависит уровень благосостояния граждан. Конечно, Президент не может всем приказывать, кому‑то может приказывать как Верховный Главнокомандующий, кому‑то не может приказывать, да и не должен. Есть другие инструменты, в том числе Общероссийский народный фронт, который может инициировать какие‑то вопросы, связанные с тем, что их можно реализовать через закон. И не случайно через Общероссийский народный фронт многие наши коллеги пришли в Государственную Думу, там работают и могут инициировать определённые вещи, которые другие депутаты могут и должны поддержать. У нас есть инструменты.
Но второй вопрос, который Вы затронули, чрезвычайно важный. Он, конечно, напрямую относится к социальной справедливости. Это вопрос расслоения по доходам, он у нас запредельный. Надо сказать, что не только наша страна отличается тем, что у неё такие проблемы. Примерно такая же ситуация в Штатах. Я сейчас был в Южной Африке – там расслоение вообще в десятки раз больше, чем у нас, в десятки. У нас, по‑моему, 15, 16, а у них коэффициент – 120, по‑моему. Но нам, конечно, нужно ориентироваться не на такие примеры, а нужно ориентироваться на лучшие примеры. И мы будем к этому идти.
По «парашютам» я уже ответил.
Что касается социальных отчислений и Вашего предложения, чтобы отдельные сегменты бизнеса вообще ничего не платили. У нас, смотрите, написано: «Строительство социальной справедливости, Ростов», и будет СССР. Вот Ваше предложение точно оттуда, из того времени.
Ведь эти отчисления, и представитель бизнеса сейчас только сказал, они на что идут? Они идут на формирование пенсионных прав самих граждан. Из того, что они отчисляют сегодня, они завтра будут получать пенсию. Тогда что? Если они ничего не будут отчислять, а на пенсию претендуют и будут претендовать, а они должны получать пенсию, тогда бюджет на себя должен взять это. Сколько, в состоянии ли бюджет? Не обманем ли мы людей, если так сделаем? Вот в чём вопрос. Понимаете, не обманем ли мы? Обманывать не должны.
И.Мохначук: Вопрос в том, чтобы они не платили другие платежи, кроме зарплаты, подоходного налога и внебюджетных фондов. Это они должны платить. А другие платежи пусть не платят, ведь с нуля ничего нет, я это имел в виду.
В.Путин: Во всяком случае, я с Вами согласен, и с коллегой, который представляет интересы малого бизнеса и самозанятых категорий граждан, в том, что мы должны стремиться к тому, чтобы создать условия для их существования и развития. Потому что Вы правы абсолютно, если мы подорвём экономическую базу их существования, они пойдут на биржу труда тогда и будут получать социальные пособия. И здесь Иван Иванович абсолютно прав, я с Вами согласен полностью.
Теперь конкретно по Вашей теме. Она сама по себе заслуживает того, чтобы мы уделили ей особое внимание, чрезвычайно важная вещь.
Действительно, Правительство в конце прошлого года, где‑то в ноябре, приняло решение, о котором Вы сказали, и заложило в расчёт социальных платежей для самозанятых граждан и малого бизнеса не один МРОТ, как было раньше, а два. И это существенным образом усложнило, как Вы говорите, экономическое состояние этих предприятий и самозанятых людей. Мне об этом недавно говорил и Борис Титов, я с ним иногда встречаюсь. Не случайно мы ввели такую должность, как омбудсмен – защитник прав предпринимателей. Он мне тоже об этом говорил. Ну, разумеется, Правительство мониторит, но после того, как он обратился ко мне с этими вопросами, я тоже посмотрел на это поподробнее. Вы правы: действительно, если посчитать с конца ноября, за декабрь взять счёт и до сегодняшнего дня, за январь, февраль, март, то у нас закрылось 352 тысячи, по‑моему, малых предприятий и ликвидирован бизнес самозанятых граждан. Это много, и это вызывает тревогу. Безусловно так. Вместе с тем налоговая служба говорит о том, что из всех закрытых предприятий, если взять и структурно посмотреть, только 27 процентов из этого числа отчитывались в налоговой службе, то есть вели практическую коммерческую деятельность. Только 27 процентов! И они утверждают, налоговики, что это говорит о том, что остальные почти 80 процентов фактическую деятельность не вели. Они имели какую‑то фирму параллельную для удобства в организации своего бизнеса. Может быть, это отчасти так, может быть, не совсем.
В Советском Союзе было звание Героя Социалистического Труда, и в целом, на мой взгляд, это себя оправдывало. Я знаю, что это не только позиция представителей тех, кто у станка работает, это и позиция нашего ведущего профсоюзного объединения.
Я сейчас не хочу открывать дискуссию, но я хочу с Вами согласиться, что этот вопрос ждёт своего кропотливого исследователя и в Вашем лице как представителя бизнеса, в лице правительственных структур, таких, как Минфин, Минэкономразвития, социальных ведомств – Минтруда, налоговой службы. Я такое поручение обязательно сформулирую для правительственных инстанций. Вы должны будете собраться в самое ближайшее время – прямо сейчас, буквально на этой, на следующей неделе и в течение двух недель представить предложения. Самое плохое, что может быть в этой сфере, это «шарахание» от одного решения к другому. Нужна стабильность в этой сфере.
Но то, что произошло, это требует дополнительного анализа. То, что Вы предложили, Вы сказали: «давайте введём мораторий и оставим один МРОТ, который будет учитываться при расчёте этих платежей». Но это не мораторий. Мораторий – это то, что есть на сегодняшний день: оставить и не трогать. А Вы хотите как раз изменить. Здесь существует разная форма поведения. Можно посмотреть, допустим; можно изменить, как Вы предлагаете, можно, если все вместе представители тех структур, о которых я сказал, придут к выводу, что это необходимо. Можно усовершенствовать эту систему. Каким образом? Для тех, кто зарабатывает, кто имеет торговый оборот, допустим, 350–360 тысяч, для них – вернуться к одному МРОТ исчисления, для тех, кто получает больший доход – сделать какую‑то шкалу, повышающую отчисления.
Можно сделать совсем по‑другому. Представители налоговой службы и правительственных инстанций предлагают разные варианты. Нужно, чтобы вы собрались, всё проанализировали и в течение двух недель сделали предложения. Обещаю вам, что я с этими предложениями, с согласованными предложениями, буду согласен, и мы их реализуем. Но это должны быть предложения, основанные на здравом анализе, на реалиях текущей экономической ситуации, в том числе и в этом секторе. Наша задача – не сохранить этот сектор, а развивать, это совершенно очевидно.
О.Савастьянова: Владимир Владимирович, хотелось бы поднять проблемы, которые обсуждались в рамках «круглого стола»: «Крепкая семья. Защита детей». Я хочу сказать, что, честно говоря, меня вчера приятно удивил разговор, потому что в нашем «круглом столе» принимали участие люди из разных регионов, разных организаций, разного опыта, но всех тема семьи объединила. Причём объединила не столько в обсуждении самой проблемы, сколько в желании самим сообща, объединившись, заниматься решением этого вопроса.
И разговор в результате получился достаточно содержательный и конкретный, это был разговор не упрёков, а именно заинтересованности, что не получается, почему не получается, и что можно сделать, не просто решить проблему, а с тем чтобы существенным образом изменить ситуацию. И с этой точки зрения я очень благодарна своим коллегам и считаю, эта встреча является знаковой.
Мы обсудили несколько проблем и хотели бы в сегодняшнем разговоре с Вами эти проблемы озвучить. Первое – касается детей-сирот. Очень важно, чтобы каждый ребёнок был в семье, но гораздо важнее, чтобы ребёнок был в любящей семье, чтобы семья взяла ребёнка не для того, чтобы какие‑то свои проблемы решить или получить дополнительные преференции, а ради самого ребёнка.
И я хотела бы, чтобы продолжила эту тему Галина Владимировна, у неё и фамилия Семья (она занимается семьёй, и фамилия у неё такая), чтобы она озвучила результаты нашей дискуссии.
Г.Семья: Добрый день! Галина Владимировна Семья, доктор психологических наук, занимаюсь проблемой сиротства с 95-го года.
У нас было очень много вопросов, которые мы обсуждали вчера. Я хочу обратить ваше внимание на четыре, очень коротко.
Первое – то, что касается семейных форм устройства детей-сирот. Благодаря Вашему декабрьскому Указу сейчас хорошо развивается такая форма, как усыновление. Но пока доля усыновления всего лишь 15 процентов. Остальное – это опека и попечительство.
А вот здесь начинаются очень непонятные вещи. Потому что у нас есть опека безвозмездная – для родственников, не для родственников, у нас есть возмездная форма в виде приёмной семьи, патронатной семьи, за счёт дохода опекаемого и так далее.
Здесь не то что кандидату – гражданину, который хочет взять ребёнка в семью, разобраться сложно, специалисты не могут сказать, чем одна форма отличается от другой. И вот то ключевое слово, которое Вы сегодня сказали, «прозрачность», это важно. Потому что, если мы сделаем все эти формы, чётко разделим поддержку, тогда будет понятно, какая форма нужна для какого ребёнка.
И это на самом деле увеличит число тех, кто будет брать детей в семьи. И, может быть, даже сейчас в связи с тем, что у нас остались очень проблемные дети в учреждениях, особенно дети-инвалиды, может быть, стоит ввести институт профессионально замещающей семьи. То есть люди, которые готовы пройти обучение и всю жизнь заниматься воспитанием в своей семье таких детей, как, например, детей-инвалидов.
Вторая позиция связана с тем, что упрощение процедуры усыновления, а вслед за ней и других форм, это то, что тоже было в декабрьском Указе, сейчас привлекает большое количество добросовестных кандидатов. Стало проще, и желающим проще. Но есть и риски. Особенно когда регионы стали платить большие деньги как вознаграждение или пособие, возникли риски прихода недобросовестных людей.
Нужны сдерживающие противовесы, механизмы. Одним из таких противовесов является школа приёмных родителей, но этого мало. И поэтому сейчас специалисты обсуждают возможность (и очень интересно здесь Ваше мнение) введения психологического тестирования в рамках школы приёмных родителей, чтобы можно было выявить людей, склонных к насилию, жестокому обращению, к неадекватным формам воспитания, и помочь семье, в которой есть проблемы, выявленные в ходе тестирования, стать хорошей замещающей семьёй.
Второй механизм. Необходимо на федеральном уровне ввести понятие «сопровождение замещающей семьи» и дать возможность органам опеки передать функцию уполномоченным организациям, где есть хорошие психологи, юристы, социальные работники, чтобы на самом деле семья получила квалифицированную помощь и не было этих обратных возвратов в детский дом.
Единый канонический подход к основным, фундаментальным, жизненно важным для нашей страны историческим эпохам должен быть. И это должно найти отражение в едином учебнике. Но это совсем не значит, что учитель не должен доносить до учеников разные точки зрения по трактовкам в отношении конкретных событий нашей истории.
Третья позиция связана со следующим. Мы говорим, что очень низкий уровень профессионализма специалистов органов опеки и попечительства. У нас, оказывается, есть такая должность, но у нас нет такой профессии, у нас нет профессионального стандарта для этих специалистов, а значит, нет образовательного стандарта для подготовки этих специалистов. Сейчас Министерство труда и социальной защиты разрабатывает профессиональные межотраслевые стандарты.
Просьба в план 2013 года поставить разработку профессионального стандарта этой категории специалистов, тогда мы тоже решим многие вопросы.
И последний вопрос, самый сложный, он сейчас очень неопределённый – это всё то, что связано с реформированием системы учреждений для детей-сирот. Сейчас пришли к такому мнению, идея заключается в том, что помещение ребёнка в детский дом – это временная мера до его дальнейшего семейного устройства. Понятно, что останутся пока у нас дети в учреждениях.
У нас активное семейное устройство привело к тому, что в детских домах у нас существенно изменился контингент: 70 процентов – это дети-подростки, 25 – это дети с проблемами в развитии, 20 процентов – это братья и сёстры, их теперь много, которых нельзя разделить при усыновлении, и так далее.
С 1 сентября при введении нового закона об образовании у нас исчезает детский дом как образовательное учреждение. Теперь регионы сами будут придумывать, что будет вместо этого детского дома. На уровне государства нужны требования к организации жизни в этих домах, чтобы они были приближены к семейным.
Ребёнок за всю свою жизнь меняет несколько учреждений, потому что они в разных ведомствах: из дома ребёнка он переходит в детский дом, в школу-интернат и так далее. То есть разрушается вся система реабилитации, система привязанности. Может быть, есть смысл соединить их в одном ведомстве.
Вообще Ваше мнение по поводу того, стоит ли вводить новую типологию или эволюционным путём проводить эту систему реформирования? Всё‑таки, опираясь на опыт регионов (есть очень интересный опыт), вводить её эволюционным путём? Спасибо.
В.Путин: Вопрос чрезвычайно важный и совсем неконъюнктурный. Я думаю, что мы с вами это понимаем. Он не должен быть связан с дискуссиями последнего времени, с нашими законами, с какими‑то иностранными усыновлениями. Он принципиальный для любой страны – и для нашей.
Начну с последнего – эволюционно там менять что‑то по этим детским учреждениям либо вводить каким‑то единым решением – я не хочу, чтобы это прозвучало как окончательное решение, но, на мой взгляд, лучше как следует проанализировать, выявить позитивные, хорошие региональные практики, практики федерального уровня, повторяю ещё раз, обобщить, обсудить со специалистами, с такими, как вы: психологами, социальными работниками, общественностью, и принять какое‑то решение, которое вводит единообразные понятия и всю цепочку.
Вот Вы сейчас рассказали, некоторые вещи и для меня прозвучали вновь. Как‑то мне в голову даже не приходило, хотя я чувствую, что виноват в этом, что эта цепочка существует, но она по различным её сегментам часто разорвана, а она должна быть единой – дом ребёнка, детский дом и так далее и так далее. Мне кажется, лучше подумать над этим изначально всем вместе, всем миром и принять какое‑то одно решение.
Потом можно будет и корректировать, посмотреть, как практика развивается, но какой‑то единый стандарт, единообразие, методическое хотя бы единообразие должно быть. Как его утверждать, это методическое единообразие, – это можно подумать. Это субъектовые полномочия, но всё равно можно принять какие‑то рамочные условия даже на федеральном уровне и рекомендовать регионам делать так или иначе. Вот это первое.
Второе – связанное с психологической подготовкой семей, которые берут к себе детей. Конечно, это важно. И вообще мне очень приятно отметить, что специалисты вашего профиля, психологи, начали активно заниматься этой проблемой. Потому что без таких специалистов, как вы, решить эффективно и должным образом эту проблему вряд ли представляется возможным.
У нас ведь в семьи берут в основном (такая практика, думаю, что многие об этом знают), усыновляют детей в возрасте до одного года. А потом уже всё идёт сложнее, и ещё сложнее с детьми-инвалидами, и в этом случае берут в так называемые патронатные семьи. Но законодательно и эта форма взаимодействия между семьёй и усыновлённым предметно не отработана, и это тоже нужно сделать.
Патронатная семья – это такая семья, которая несёт ответственность за жизнь, за здоровье, за образование, но не распоряжается имущественными вопросами. Но это нужно тоже отрегулировать.
Конечно, было бы хорошо не просто психологически и профессионально готовить эти семьи, но и сопровождать, тоже с Вами согласен, но только так, чтобы это сопровождение не было вмешательством в жизнь семьи. Ведь можно, знаете, так сопровождать, что никакого желания у людей не будет ребёнка брать, если постоянно будут ходить и на мозги капать: так не делай, так поступай. Это всё должно быть очень тактично и профессионально с вашей точки зрения, с профессиональной точки зрения.
И стандарт. Мы говорим, что вообще стандарты должны быть профессиональные во всех отраслях: новые, современные, эффективные, позволяющие развивать эти отрасли. А в этой сфере, конечно, стандарт должен быть, и его нужно разработать как можно быстрее. Я обязательно с коллегами в Правительстве переговорю. Я не знаю, здесь кто‑то есть из Правительства, кто этим занимается?
Вот, пожалуйста, Министр труда, сейчас он скажет. Я просил бы выполнить это пожелание и в течение этого года такой стандарт разработать. Это возможно?
Математика – это предмет нашей национальной гордости. На этом основаны все наши успехи предыдущих десятилетий: и ядерная программа, и космическая программа, и металловедение, а это значит – судостроение, атомный подводный флот. Мы будем возрождать и специальные учебные учреждения, в том числе в среднем звене, и, конечно, нужно думать о придании нового дыхания преподаванию математики в общеобразовательных школах.
М.Топилин: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!
Мы знаем эту тему, мы прорабатывали со специалистами этот вопрос. Конечно, это возможно. Но я прошу нам дать возможность ещё пообсуждать эту тему. В учреждениях, которые занимаются вопросами сопровождения, там есть социальные работники, психологи, различные другие специалисты. И нам кажется, что какой‑то единый профстандарт для учреждения, связанного с опекой, будет достаточно сложно сделать, там же разные профессиональные группы работают.
Я прошу нам это поручить. Мы с коллегами поработаем и Вам доложим тогда общее мнение. Но если потребуется разработка стандарта, она потребуется, допустим, по социальному работнику или по психологу, то мы это сделаем в 2013 году.
В.Путин: Почему обязательно с опекой? Нужны стандарты для людей, которые работают в этой сфере. Вы их назвали: социальные работники, психологи и так далее и так далее. Но я не уверен, что для них стандарты разработаны. Вот о чём идёт речь. Я так понимаю, что Вы об этом говорили?
Г.Семья: Попечительство,я имею в виду прежде всего специалистов органов опеки и попечительства. В органах опеки и попечительства работает кто угодно, с каким угодно образованием, нет профессионального стандарта, нет профессии.
Я знаю, я тоже вхожу в эти рабочие группы по разработке. Сейчас мы готовим специалистов по работе с семьёй и так далее. Но первоначально нам очень быстро надо принять стандарт именно по специалистам органа опеки, чтобы не отнимали детей…
В.Путин: Я склонен с коллегой согласиться. Знаете почему? Ведь она специализируется в какой области психологии? Если человек работает в качестве психолога именно по этому направлению, он должен быть заточен профессионально на максимальный эффект именно здесь, а не в общей психологии, не в трудовых отношениях, не в конфликтологии и так далее.
Психологов много. Они работают в разных направлениях: игры всякие и так далее. Но если специалист работает в этой сфере, у него должен быть свой профессиональный стандарт. Над этим подумайте.
М.Топилин: Подумаем.
В.Путин: Спасибо.
Я вижу у нас свою знакомую – мама, которая воспитывает в том числе и приёмных детей. Сколько у Вас детей, назовите, пожалуйста.
Н.Сарганова: Я просто мама. Я воспитала и продолжаю воспитывать 37 детей-сирот, из них двое моих кровных детей.
Я хочу сегодня сказать о жизни в моей семье, я хочу сказать об одной из старших детей – дочери Татьяне. У неё трое кровных детей. Она хочет родить ещё четвёртого ребёнка, а иногда мы слышим – и пятого. Но со всех сторон, за исключением, конечно, нашей семьи, она слышит только один вопрос: «Зачем тебе это нужно? Для чего тебе это?» На это Таня отвечает: «Я хочу иметь детей, я люблю детей». К сожалению, общество почему‑то не принимает и не понимает многодетных родителей.
Владимир Владимирович, Вы знаете, что мы 24 года строим дом. И благодаря Вашей помощи – ещё раз спасибо – в этом году мы закончили строительство. Но были такие негативные моменты у нас: мы начинали строить дом на пустыре, вокруг не было ни одного дома, постепенно вокруг вырос коттеджный посёлок.
И однажды, когда приглашают меня на собрание, говорят: «Наташа, мы собираем деньги, 50 тысяч, на дорогу». Я пытаюсь объяснить, что у нас таких денег нет, у нас многодетная семья, и дом не достроен. На что слышу возмущённый голос: «Интересно, а откуда в нашем элитном посёлке появилась многодетная семья?»
Так вот, для того, чтобы как‑то поддержать и поднять статус многодетной семьи, я думаю, нужно, чтобы в СМИ и в других источниках были материалы и был положительный опыт многодетной и приёмной семьи. Я себя считаю счастливой матерью, потому что у меня трое взрослых детей получили высшее образование, другие дети учатся и закончили колледжи, лицеи, есть школьники, есть совсем малыши.
Кстати, мои и приёмные, и родные дети, восемь семей у меня таких, они не только организовали свои семьи, они организовали свои приёмные и многодетные семьи. И из восьми моих семей ни у кого нет ни одного развода, все дети в законном браке и повенчаны.
И вот я думаю, если будет такое широкое освещение в СМИ и в других источниках, то люди должны знать, что для того, чтобы быть счастливыми, нужно иметь и любить детей.
И ещё, для поднятия престижа многодетной семьи, я думаю, нужно помочь справиться таким семьям с главными проблемами – это жилищная, материальная проблема. Ведь понятно, что не каждый многодетный папа может достойно обеспечить свою семью, приходится работать и маме. Что получается с детьми? Они остаются наедине с собой, предоставлены сами себе, а порой и улице. Я даже думаю, может быть, можно, чтобы такой маме труд воспитания детей (скажем, трёх и более) до 14 лет, был оплачен.
В нашей Конституции нет такой юрисдикции, как ювенальная юстиция, и прежде чем её вводить, мы должны проанализировать всё, что происходит в этой сфере в тех странах, где она функционирует. И этот чиновничий произвол, который то тут, то там возникает в этой связи, нам хорошо известен. Такого допустить у себя мы не должны, не можем и не сделаем этого.
И ещё я не могу не сказать о вознаграждении приёмным родителям. На сегодня с ними заключается гражданско-правовой договор. По этому договору родители теряют трудовой стаж со всеми вытекающими последствиями. Так вот, для развития института приёмной семьи и уменьшения в связи с этим количество сирот в России, я думаю, что трудовой договор сыграл бы в этом большую роль, если бы заключался именно трудовой договор с такими мамами и папами.
Я хочу ещё поблагодарить за то, что мы сейчас чувствуем заботу и руководства страны, и правительства нашей области. У нас в Туле появился свой областной материнский капитал в размере более 52 тысяч рублей. За третьего и последующих детей платят 5300 рублей, беременные женщины, ставшие на ранний учёт, получают единовременное пособие – 10 тысяч.
Вообще мы очень хотим, чтобы наши дети могли получать образование, могли реализовать свои способности. Мы хотим вырастить достойных людей, граждан нашей России. Спасибо.
В.Трапезников: Вот герой труда, настоящий герой труда (Аплодисменты.)
В.Путин: Я хочу выразить надежду, что тот голос, который прозвучал на собрании вашего посёлка, не выражает всего общественного мнения нашей страны. А наоборот, общественное мнение склоняется к тому, чтобы выработать эффективную поддержку таким людям, как Вы, – и морально, и материально.
И предлагаю всем коллегам, которые сегодня здесь присутствуют, в Правительстве работают, и, может быть, сегодня кого‑то нет здесь, я имею в виду экономические службы Правительства, чтобы мы все подумали на тему о том, как, в каком объёме, какими темпами и что реализовывать из того, что сейчас было сказано.
Мне кажется, что это движение в абсолютно правильном направлении. И мы будем не только думать над этим, будем это делать так же настойчиво, как мы в предыдущие годы внедряли те инструменты, которые, на мой взгляд, весьма эффективно работают для поддержки позитивной демографической тенденции в нашей стране.
Спасибо Вам. Спасибо большое.
О.Савастьянова: Владимир Владимирович, мне хотелось сказать как раз в продолжение того, что Вы сказали. Может быть, это не очень популярная тема, но, мне кажется, очень важная.
Всё, что мы сегодня обсуждали – вопросы здравоохранения, вопросы образования, вопросы труда, занятости, – это всё‑таки не самоцель. Это очень важные темы, но не самоцель, потому что, наверное, больше всего мы бы хотели, чтобы конкретный человек был здоровым, был успешным, был состоявшимся.
И нам кажется, что, определяя в качестве такого базового приоритета на уровне государства проблемы семьи, мы могли бы упредить появление очень многих проблем. Что я имею в виду? Вот мы сейчас обозначили несколько из них, но когда эта проблема решается в рамках одного ведомства, в рамках одной программы, в рамках одного проекта, точечный результат есть, а системных изменений нет.
Вот у нас получается: очень много организаций, очень много структур, социальных служб, но когда мы сталкиваемся с конкретным ребёнком, с конкретной семьёй, когда он оказывается в трудной жизненной ситуации, почему он в ней оказался и почему вовремя не была оказана эта помощь? У нас сегодня сложились очень серьёзные разрывы в управлении: полномочия – у одних, ресурсы – у других, координация – у третьих, защита – у четвёртых. И какой результат мы сегодня имеем?
Мы хотим в работе с семьёй ориентироваться прежде всего на активность и возможности самой семьи. Но семья сегодня всё больше и больше требует мер поддержки. У нас меры и размеры поддержки увеличиваются, они сегодня вообще носят такой беспрецедентный характер, но количество в них нуждающихся не уменьшается. Мы ориентируемся на то, чтобы каждая семья была благополучной. Но в основном свою работу строим с семьями проблемными. Поэтому у нас к Вам два предложения.
Первое. Чтобы Вы ускорили принятие государственного документа по работе с семьёй, потому что та концепция, в соответствии с которой мы работаем, 1996 года, конечно, устарела. И эта работа требует новых подходов, новых механизмов, и должна существенно, принципиально измениться.
Второе. С нашей точки зрения статус и мандат структуры и лица, кто занимается этими вопросами, должен быть высоким и иметь возможность организовать эту систему взаимодействия, взаимодействия не между отделами, взаимодействия не между конкретными управлениями, а между министерствами и ведомствами. Потому что проблема, когда за ней никто не стоит, она всегда анонимна.
И плюс ещё один вопрос мы хотели поднять, связанный с ювенальной юстицией. Он не только неоднозначно воспринимается, но неоднозначно и понимается в обществе. И я хочу, чтобы к разговору подключилась Яна Валерьевна.
Спасибо.
Я.Лантратова: Уважаемые коллеги! Уважаемый Владимир Владимирович!
Я представляю общественную организацию «Союз добровольцев России», которая представлена в 76 регионах России. И одно из приоритетных направлений деятельности – это защита прав детей и сохранение семейных ценностей. В рамках организации, в работе по профилактике социального сиротства наши волонтёры посещают школьников, 8–11-й классы, показывают им видеозаписи, как живут дети в детских домах, с какими проблемами они сталкиваются, и объясняют: «Вот на что можно обречь ребёнка, если бездумно от него отказаться».
Мы должны вернуть образованию качество социального лифта для всех людей. Что касается тех студентов, которые хорошо успевают, прежде всего их нужно стимулировать повышенными стипендиями.
Но сейчас мне хотелось бы остановиться на одном животрепещущем вопросе. Недавно, проходя мимо детской площадки, я слышала разговор двух школьников, старший учил младшего, он говорил: «Ты знаешь, потерпи, я слышал, примут такой закон, когда можно будет пожаловаться, приедут и накажут твоих родителей». О фатальном последствии этого ябедничества он умолчал, да и, наверное, не знал, что потом приедут «добрые» дяди и тёти, изымут его из семьи, и он разрушит тем и свою жизнь, и жизнь своих родителей.
Я говорю это не на пустом месте. Работая в рамках проекта защиты детей, совсем недавно мы разбирались с тем, что чиновники ворвались в семью и изъяли оттуда пятерых детей только потому, что у людей не поклеены хорошо обои. Мы разбирались с историей, когда чиновники ворвались ночью, увезли в неизвестном направлении детей, потому что на столе были крошки. Это живые истории, которые действительно имели место.
А то, что потом эти дети бежали, прыгали из окон больницы, убегая, потому что хотели вернуться к своим родным маме и папе, об этом никто не думал. И поэтому родительская общественность так остро отреагировала на проект закона о социальном патронате. Был родительский съезд, где создалась новая всероссийская организация, и я лично тоже там участвовала, потому что этот вопрос касается и меня.
Я молодая работающая мама, моему ребёнку 10 месяцев, и сейчас конкретно он находится в Москве с няней. И я тоже подпадала под категорию семьи, находящейся в социально опасном положении, которая своими действиями или бездействием препятствует его нормальному развитию.
Владимир Владимирович, существуют разные мнения, и спасибо Вам большое, Вы приехали на съезд, услышали мнение общественности и выразили свою принципиальную позицию по этому поводу. Однако после этого в некоторых средствах массовой информации ряд общественников, заинтересованных во внедрении ювенальной юстиции в нашей стране, извинились открыто перед Западом и сказали, что это небольшая заминка, ювенальная юстиция в нашей стране будет введена.
В связи с этим, Владимир Владимирович, я обращаюсь к Вам от лица наших молодых ребят, которые хотят рожать, но боятся, что у них заберут детей, пожалуйста, возьмите этот вопрос под личный контроль, чтобы не допустить разрушения традиционной российской семьи.
В.Путин: Кто это из ребят хочет рожать, интересно?
Я.Лантратова: Молодые девчонки нашей организации.
В.Путин: А где Вы услышали этот разговор между детьми?
Я.Лантратова: Проходя мимо детской площадки, в Санкт-Петербурге. Я родом из Санкт-Петербурга.
В.Путин: Понятно. Подслушивать нехорошо, я усвоил это ещё со времени работы в КГБ, потом завязал с этим делом.
А то, что у Вас такая открытая и ясная позиция по этому вопросу, это хорошо. На мой взгляд, мы, безусловно, должны обеспечить права ребёнка. И нужно думать, и я надеюсь, что и Вы, и ваши девушки, ребята, с которыми Вы работаете, молодые люди, это чрезвычайно важно, что вы этим занимаетесь. Я сейчас уже без всякой иронии, без всяких шуток говорю об этом.
Это так важно, что молодые люди занимаются этой проблемой, что, я не знаю, я шляпу перед вами снимаю. Молодцы! Но я Вас прошу подумать, как сделать так, чтобы уменьшить жестокость в семьях в отношении детей, а мы сталкиваемся с этим, к сожалению, до сих пор. Эти факты часто замалчиваются.
Вы привели примеры вмешательства в жизнь семей, и мы их хорошо знаем из практики соседних стран, и этого мы не должны допускать. В нашей Конституции нет такой юрисдикции, как ювенальная юстиция, и прежде чем её вводить, мы должны проанализировать всё, что происходит в этой сфере в тех странах, где она функционирует. И этот чиновничий произвол, который то тут, то там возникает в этой связи, нам хорошо известен. Такого допустить у себя мы не должны, не можем и не сделаем этого.
Я.Лантратова: Спасибо большое.
В.Путин: Не сердитесь на меня за шутки. То, что я говорил вначале, это просто шутка.
М.Боровская: Владимир Владимирович, Южный федеральный университет, ректор Марина Боровская.
Позвольте мне, задавая свой вопрос, сказать, что, наверное, на сегодня Министерство образования, система образования в целом очень много делает для того, чтобы повлиять на качество подготовки специалистов. Мы серьёзно занимаемся мониторингом учреждений и сами внутри системы, внутри университета серьёзно озабочены качеством подготовки.
И прекрасно понимаем, что задача системы высшей школы, системы образования – готовить грамотных, высококвалифицированных специалистов, людей, ориентированных на успех. И это тезис «людей, ориентированных на успех» нам очень нравится. Мы поддерживаем и хотим, чтобы желанием молодого человека было продиктовано как раз это стремление и умение трудиться и умение добиваться своего успеха.
Проблемы, связанные с медобслуживанием, входят в число приоритетов для граждан Российской Федерации. Мы будем делать всё для того, чтобы сохранить обязательную бесплатную часть, на которую граждане Российской Федерации в соответствии с Конституцией имеют право, и это право должно быть обеспечено.
И я бы хотела обратить Ваше внимание и внимание, наверное, всех сидящих в этом зале, мне кажется, это сегодня тема конференции, мы утратили в системе трудоустройства понимание и интерес к красным дипломам. Мы на сегодняшний момент говорим о том, что человек, получивший красный диплом, остаётся в тех же условиях востребованности, что и остальные специалисты.
Когда мы опрашивали студентов, проводя мониторинги по социальной ответственности, справедливости в системе образования, то только 7 процентов из студентов говорят о том, что красный диплом – это действительно гарантия хорошего трудоустройства. И мне кажется, что в обществе такой посыл ориентировать людей на успех не может. Мы должны сегодня помочь и поддержать ребят, которые готовы выстраивать свою позицию, ориентируясь на качество подготовки специалистов.
И я бы хотела в этой связи задать вопрос. Есть ли соответствующие нормативные и квалификационные требования к специалистам государственной службы. Эти квалификационные требования также содержат три года: это обязательный стаж для ребят, которые могут прийти на государственную службу, подтвердив свои квалификационные навыки в профессии.
Возможно ли нам в отношении государственной муниципальной службы рассмотреть сегодня поддержку ребят с красным дипломом и сократить такой срок для этих молодых людей, чтобы социальный лифт, который мы планируем в системе подготовки и обучения, он действительно был социальным лифтом в системе и трудоустройства, и сопровождения? Спасибо большое.
В.Путин: Мы, знаете, часто и иногда справедливо критикуем всё, что происходило в советские времена, но должен сказать, что качественное образование в Советском Союзе действительно играло роль вот этого социального лифта. Я знаю это и по своим друзьям, знакомым, знаю это лично по себе. Хорошо известно, что я из рабочей семьи – у меня отец был рабочим, мама была просто разнорабочей. Доходы семьи были чрезвычайно скромными.
Я уже сейчас вспоминал про свою службу в КГБ. Я в КГБ уже работал, а мы продолжали жить в коммунальной квартире без всяких удобств. И если бы не возможности, которые, надо прямо сказать, предоставляла тогда советская власть – получить вот такому молодому человеку, как я, качественное образование, потом поехать на работу за границу, потом быть таким, которого пригласили на работу в университет, где я работал в качестве помощника ректора, а потом в Ленгорсовете и так далее, – у меня бы такого шанса не было. И, может быть, сегодня это сделать достаточно сложно, к сожалению. И мы должны вернуть образованию это качество социального лифта для всех людей.
Если конкретно говорить по красным дипломам, вообще, что касается тех студентов, которые хорошо успевают, прежде всего их нужно стимулировать повышенными стипендиями. И в целом это происходит. Те, кстати, решения по повышению стипендий, в том числе и для студентов начинающих курсов (второго курса, первого курса второго семестра), они исполнены. И эти обещания, которые давали в ходе предвыборной кампании, мы с вами выполнили. Кстати говоря, я боюсь ошибиться в цифрах, но, по‑моему, в прошлом году где‑то на стипендиальный фонд у нас было 10 с чем‑то миллиардов, 10,2 миллиарда. А в этом году – 16 с небольшим.
М.Боровская: 16,8 миллиарда рублей в этом году выделено только на повышение стипендиального фонда.
В.Путин: Это всё‑таки серьёзное повышение.
По поводу Вашего предложения сократить срок. Сегодня в соответствии с законом для того, чтобы попасть на государственную службу, нужно проработать после окончания вуза не менее трёх лет. Давайте его сократим. Я знаю, что предложения были и до двух лет сократить. Давайте до одного года сократим, я согласен.
Пожалуйста.
В.Якушев: Якушев Валерий Васильевич, Свердловская область, город Нижний Тагил.
Владимир Владимирович, Вы отметили в самом начале, что вопрос социальной справедливости – это объёмный вопрос, это вопрос всей нашей жизни. И наш народ, россияне, ждут, когда мы выстроим общество с социальной справедливостью. Но нам его не выстроить до тех пор, пока мы калёным железом не выжжем коррупцию, которая разъедает наше общество. И в первую очередь мы должны её победить. Тогда мы выстроим социальную справедливость.
И я призываю всех, здесь присутствующих, я призываю всех россиян, все общества и все партии, чтобы приложили максимум усилий победить коррупцию. Тогда мы выстроим общество социальной справедливости. Спасибо.
В.Путин: Я не буду комментировать то, что было сказано. Ясно, что я полностью разделяю такой подход. И должен сказать, что в последнее время предпринимаются настойчивые попытки сдвинуть эту непростую проблему с мёртвой точки, в том числе и вводя определённые ограничения для лиц, занимающих определённые государственные должности, по вкладам, по собственности, в том числе и за границей; необходимость декларировать не только доходы, но и источники их получения и так далее и так далее.
Хочу Вам сказать, что наряду с улучшением деятельности правоохранительных органов мы настойчиво будем идти по этому пути и дальше. Полностью разделяю Вашу позицию.
С.Багненко: Владимир Владимирович, вчера у нас был довольно жаркий «круглый стол» по здравоохранению. Но первое, что хочется сказать, наверное, изменяется тональность. Если раньше было у нас, так сказать, по какому пути идти, то сейчас, честно говоря, этого выбора практически нет. Мы все сошлись на том, что мы идём правильным путём.
В.Путин: «Верной дорогой идёте, товарищи!»
В соответствующих законодательных актах, в решениях Правительства нет запрета на то, чтобы выплачивать деньгами те виды поддержки донорам, которые сейчас оказываются: бесплатные обеды, билеты и так далее. Это всё можно монетизировать в денежную форму в таком размере, чтобы это не было меньше, а было даже чуть больше, чем люди получали раньше.
С.Багненко: Владимир Владимирович, когда Вы возглавили Правительство, появились программы, – это и родовые сертификаты, и федеральные целевые программы. Они стали насыщаться деньгами, и все это почувствовали. Причём речь не о здравоохранении как отрасли, а о населении, которое это получает, я имею в виду родовые сертификаты. Это суперпроект, и спасибо за то, что это продолжается.
Вот я Вам хочу сказать, что мы сошлись на том, что все эти федеральные целевые программы должны продолжаться. Конечно, вернуться в социализм невозможно, и надо строить сложную, но эффективную систему здравоохранения. Если говорить о справедливом обществе, то это один из важнейших моментов справедливого общества. И чтобы это было реализуемо не только для тех, кто может уехать в Германию, а и на нашей территории.
В этом смысле и порядки, и стандарты, и протоколы архиважны, и сейчас они реализуются. И здесь мы пытались вчера отсеять проблемы на те, которые мы решим внутри отрасли, и на те, по которым мы хотим некоторой помощи всё‑таки от Вас.
Внутри отрасли, конечно, у нас проблемы завершения стандартов. Потому что стандарт – это гарантия качественной помощи на всей территории Российской Федерации. И там практически все объективные критерии, кроме одного. Конечно, политическое решение – это уровень оплаты труда внутри стандарта. Вот здесь, я думаю, что Вы, понимая это, сделали свои указы. Стандарт полностью защищает реализацию здравоохранения в виде качественного набора услуг, потребляемых пациентом. Хотя это не всё.
Вы знаете, там, конечно, за пределами этого стандарта, остаются модернизация (мы её ощутили, но внутри стандарта её нет, она должна быть дополнительной), медицинское образование, медицинская наука. И ещё внутри отрасли, в чём мы ждём Вашей поддержки, – чтобы Вы сказали, что это действительно важно, это научно-методическое сопровождение программ.
Мы все ругаем нашу науку, что там низкий уровень цитирования и так далее. Но мы её очень мало привлекаем за деньги для того, чтобы создавать программы, за них отвечать и научно и методически сопровождать. Понимаете? Потому что это важнейшая задача и медицинской, и педагогической науки, и любой науки.
Когда у нас записаны в государственной программе ответственные за создание подпрограммы или проекта, допустим, Министерство образования или Министерство здравоохранения, это не значит, что они своими силами должны внутри министерства создавать.
Туда должен закладываться бюджет, они должны заказывать, у программ должны быть авторы, а не только министр должен защищать программу. Это на телевидении должно обсуждаться, и это должно обсуждаться в профессиональном сообществе, и тогда мы получим качественные продукты.
Иначе мы часто приступаем к реализации программ: как бы деньги даны, и под них пишется программа. Но как без хорошего проекта не построишь качественный дом, так без хорошей программы получаешь неэффективное использование средств внутри здравоохранения.
Второе. Я не могу не сказать это, мы Вам благодарны за Вашу политическую позицию, с точки зрения этих двух дополнительных процентов, и я понимаю, как Вы это защищаете. Мы сейчас все понимаем, что работодатели понимают, что, с одной стороны, если не будет рабочих мест, то нечего будет собирать.
С другой стороны, если ничего не собрать, то не будет здравоохранения. Может быть, для того чтобы чуть-чуть утешить экономику, скажем, что те средства, которые изъяли из здравоохранения, ваши же сотрудники и родственники получат в виде качественного социального пакета. И мы обещаем, что мы будем стараться, чтобы у нас здравоохранение было качественным.
Теперь, что хотим попросить. Если мы идём на какие‑то непопулярные шаги (вернее, они сегодня непопулярные, завтра они окажутся популярными, но сегодня надо какой‑то момент пережить), вот здесь должны быть государственные программы, которые задействуют телевидение, рекламу, просто заказывать за деньги не передачу о том, надо курить или не надо курить, а передачу, почему не надо курить.
Если мы строим 46 перинатальных центров, мы же понимаем, что не удастся сделать так, чтобы не закрыть ни один роддом, мы же понимаем это. Но другое дело, что понимаем и тех глав муниципалитетов, в которых эти роддома, и это половина рабочих мест у них. Поэтому мы прекрасно понимаем, что задача должна быть в этой программе.
Мы должны понять, что в этом году не сможем, но мы должны объяснять, что надо отвозить людей в современные перинатальные центры, создать там технологию транспортировки, с тем чтобы снять социальное напряжение. Для этого должна быть отдельная государственная программа поддержки реформ здравоохранения. Мы прекрасно понимаем, что движение по этому пути болезненное.
Я Вам честно скажу, мы в здравоохранении в этом смысле очень остро почувствовали, когда вопрос решался о некомплектных школах, как была важна Ваша позиция, когда Вы с телеэкрана сказали, что всё‑таки главное – качественное образование, потому что иначе это иллюзия доступности вместо качества. В этой части мы просим помощи.
Следующий вопрос, который, наверное, тоже за пределами отрасли, – это защита пациентов и врачей в виде страхования профессиональной ответственности.
Даже если самый качественный стандарт – пациент может осложниться, это дополнительные траты. Если такой страховой механизм заложен, то тогда не придётся отбирать деньги у других больных для того, чтобы вылечить осложнившегося больного. То есть я хочу сказать, что часть денег – за пределами социального налога. И, конечно же, мы очень хотим, чтобы этот закон (он был подготовлен) был вновь инициирован – по профессиональной защите, профессиональной ответственности.
И последнее. Дефицит кадров в здравоохранении, конечно же, как и во всех сферах, настолько острый, что, честно говоря, есть районы, в которых может не быть ни одного специалиста, понимаете? Поэтому мы не ставим вопрос распределения, но всё‑таки ускорить целевой контрактный приём во что бы то ни стало нужно, потому что без него мы никак не насытим за пределами региональных центров наши объекты здравоохранения, а, соответственно, наши люди не получат медицинские услуги.
Наиболее квалифицированные кадры сосредоточены в так называемых столичных городах, а потребность в кадрах географически находится в других регионах Российской Федерации. Надо стимулировать высококвалифицированных преподавателей для работы в тех высших учебных заведениях, которые придвинуты к соответствующим рынкам труда.
Спасибо.
Л.Рошаль: Владимир Владимирович, я второй модератор.
В.Путин: Да, пожалуйста, я не сомневался даже. Вы – первый модератор.
Л.Рошаль: А как Вы себя чувствуете после перелётов?
В.Путин: Хорошо.
Л.Рошаль: Нормально?
В.Путин: Да. Долго лететь: 12 часов – в одну сторону, 11,5 – в другую.
Л.Рошаль: Я Вас понимаю. Я сделал то же самое, только с другой стороны.
Наш «круглый стол» посвящён справедливости и проблемам здоровья, в частности здравоохранения. Он прошёл конструктивно, при высокой активности участников. Естественно, кроме вопросов справедливости были озвучены и другие болевые точки, в частности в здравоохранении.
Я был приятно удивлён, что за круглым столом оказались и те, Владимир Владимирович, кто неистово боролся с нами. Но это нам не помешало создать демократическую обстановку на «круглом столе» и дать высказаться фактически всем, кто желал.
Наш «круглый стол» проходил на фоне огромного внимания государства – не кривлю – к проблемам здравоохранения и здоровья. Из 90 участников выступили более половины, а некоторые подавали свои письменные предложения, которые мы также учли. Три раза мы проводили рейтинги, голосования, например, по вопросу роли и места страховых компаний в здравоохранении в сегодняшнем виде.
Большинство участников не видят положительной роли этих компаний в том виде, в котором они есть, и высказываются за передачу этих функций Фонду обязательного медицинского страхования с возможностью, например, создания контролирующего пула независимых экспертов от профессиональных медицинских ассоциаций.
Разные точки зрения прозвучали по вопросу подушевого расчёта в поликлиниках. В Приморском крае, например, этот опыт себя оправдал, но высказывались и опасения о возможности приписок. Этот вопрос требует серьёзного обсуждения.
Всем врачам «круглого стола» была роздана программа «Здоровая нация» нашего Общероссийского народного фронта, о которой Вы знаете. Это серьёзный труд, это народная программа, она была сделана при участии Национальной медицинской палаты. Она развивает Ваши тезисы, посвящённые вопросам здоровья и здравоохранения.
И важнейшим пунктом этой программы всё же является необходимость увеличения числа россиян, довольных здравоохранением, в два раза за пять лет. Это реально, если над этим серьёзно работать по всем направлениям. По Вашим цифрам, которые Вы приводили, только 30 процентов россиян довольны здравоохранением. Ну, будем говорить – 40. Это никуда не годится.
Одна из важнейших проблем, которые стоят перед нами, – это кадровые проблемы. И по численности, и по качеству врача, медицинской сестры и фельдшера. Жаль, что в работе не приняло участия ни одного фельдшера и ни одного врача «скорой помощи». Очень интересными были выступления медицинских сестёр, которые высказались за повышение социального статуса медицинских сестёр и подсчитали: если останется так, как есть, то к 2020 году у нас в стране останется только 20 процентов медицинских сестёр.
Очень важно, что о кадровых проблемах начали говорить вслух, и не только говорить, но и практически действовать. Продуктивную роль играет разработка Минздравом, Советом ректоров вузов, Московской медицинской академией и НПО этого вопроса. Мы наконец налаживаем сотрудничество, и об этом говорилось на «круглом столе». Наша обязанность – сделать более квалифицированного врача и внедрить современные и прогрессивные методы обучения, создать все условия для постоянной последипломной подготовки. Посмотреть, сколько это будет стоить, и дофинансировать эту программу.
Обсуждался вопрос о необходимости клинических баз, без которых вузы не могут существовать, серьёзной разработки и возможности использования стандартов обучения. Сейчас создаются региональные программы решения проблемы кадрового дефицита. Возможности у регионов разные.
Кроме Вашего миллиона, который, конечно, играет положительную роль, в Нижнем Новгороде дают квартиру и машину. Интересная программа здесь, в Ростовской области. Я хотел пригласить руководителя департамента здравоохранения Ростовской области, чтобы она нам рассказала более подробно, но она не является участником конференции.
Сегодня Минздрав непосредственно работает совместно с территориями над этими вопросами, но уже сейчас ясно, что некоторым территориям нужно будет помочь из центра, хотя бы на условиях серьёзного софинансирования.
Эффективный контракт, о котором говорят, в целом по стране может решить проблему в будущем. Но это в будущем. И сейчас при таком эффективном контракте, конечно, не 100 процентов, но где‑то около 80 процентов доходит до работы. На его реализацию необходимо шесть-восемь лет, а у нас сегодня – не завтра – кадровая катастрофа. И мы опять возвращаемся к вопросу о временном введении (как чрезвычайной меры на тот период, пока не заработают иные механизмы) распределения выпускников, которые обучаются за государственный счёт, но с созданием им социально справедливой жизни.
Сегодня мы говорим: Родина в опасности. И это правда. И в этом отношении педагоги ушли вперёд нас.
Я не знаю, доходят ли до Вас сведения об итальянских формах забастовок, к которым стали прибегать медики. Можно сказать, конечно, что они такие-сякие, не понимают ситуацию. Владимир Владимирович, мы, медики, и при советской власти, и сейчас хотим понять ситуацию. Кто‑то, вероятно, понимает, а мы – нет.
При наличии в России большого числа миллионеров, кажется, и народу нужно жить несколько лучше. И иногда это усугубляется рукотворными действиями в центре и на местах. Вы говорите, что заработная плата повышается, а в некоторых регионах она снижается. И Министерство здравоохранения завело сейчас постоянный мониторинг, проводит селекторные совещания по этому вопросу. Ищем возможности исправления ситуации.
Но суть заключается в том, что придуманная и насильно внедрённая новая система оплаты труда в том виде, в каком она есть, ничего не даёт, не повышает качества обслуживания и вызывает нарекания и головную боль. Нам нужно вернуться к обсуждению этого вопроса. И повышение заработной платы отдельным категориям медицинских работников – это и есть справедливость.
Вы как‑то спасли первичную службу, доплатив участковым педиатрам и терапевтам по 10 тысяч. А знаете, что сейчас делают? Это не стало базисным окладом, то есть – забрали. Теперь доказывайте. И сейчас кто‑то придумал – изымают эти деньги. А кому это нравится? Никому не нравится при такой низкой заработной плате, которая остаётся – шесть тысяч, без Ваших десяти.
Нам не понятно, почему при увеличении финансирования в здравоохранении региональные департаменты Министерства сейчас выкручивают руки у государственных учреждений по необходимости увеличения платности в государственных учреждениях здравоохранения. При гораздо меньшем финансировании такой платности не было. И нужно разобраться в этом вопросе, это вызывает серьёзную социальную напряжённость.
Говорят, что всё решает проблема стандартов: и сегодня говорили на эту тему, и эта тема была дискуссионной на «круглом столе». Но это неоднозначно. Мы как‑то подсчитали, что если лечить чётко по сделанным ранее, подчёркиваю, стандартам, то финансирование в здравоохранении нужно увеличить в 2,4 раза. Сейчас Минздрав пересматривает стандарты и делает их более реалистичными, но, говоря прямо, снижает стоимость стандарта. Но здесь нужно быть очень аккуратными, как бы не снизить так, что лечить будет нечем.
На «круглом столе» было высказано соображение, что стоимость стандарта не покрывает дефицит ОМС в Ульяновской области, например. И потом, главное – мы же по стандартам не лечим, это медико-экономическое понятие. Мы должны лечить по протоколам и клиническим рекомендациям, к формированию которых Минздрав и профессиональное общество приступило только сейчас. А когда они будут созданы, нужно будет посмотреть, как они будут связаны с обеспечением стандартов.
Я обязан сказать, что на «круглом столе» опять поднимался вопрос по недофинансированию здравоохранения и необходимости доведения его до 5–6 процентов внутреннего валового продукта, для того чтобы достичь социальной справедливости. Без этого у нас ничего не получится. В выступлении подчёркивалась необходимость продолжения модернизации здравоохранения, что было бы справедливо, и сохранение программы [по предупреждению] дорожно-транспортного травматизма. Дискуссия иногда принимала жёсткий характер. Но это правильно, это дискуссия.
Я не разделяю мнение тех, кто высказывался у нас на «круглом столе» о том, что средства массовой информации виноваты в раздувании проблем донорства крови. Идти к безвозмездному донорству нужно, но это – путь, и не быстрый.
Сравнивать нашу страну с Западом, как это сделал один известный адвокат, глупо. Там социальный уровень общества выше и люди имеют возможность, при правильном налаживании пропаганды, бесплатно сдавать кровь. А у нас сначала запретили платно, а потом мы будем призывать людей сдавать бесплатно.
И определённый процент сдающих кровь – это источник пополнения бюджета. Мы же не должны отмахиваться от конкретных примеров, когда в Новосибирске, Екатеринбурге, Москве и других городах пункты сдачи крови катастрофически «побледнели», и Москва, например, вернулась к оплате.
Все придуманные в кабинетах сегодня бесплатные обеды, билеты в театр, кино не работают. Людям нужны конкретные деньги. Сегодня, подчёркиваю, в России это реально. Эта проблема готовилась, обсуждалась примерно три-четыре года, но результат нововведения не был просчитан. У нас же есть конкретная организация, которая за это отвечает, которой руководит Уйба. Наконец, это вызывало определённую негативную реакцию и населения, медицинских работников. Нам это нужно?
Считаю, что полезным было и выступление не медиков, которые принципиально поддержали положение программы «Здоровая нация», но высказались за ещё более жёсткие меры борьбы с алкоголизмом, наркоманией, за развитие здорового образа жизни с обязательным отведением некоторого процента официально эфирного времени на всех федеральных каналах для его пропаганды, социальной рекламы. И особо обсуждалась необходимость разработки методов ответственности граждан за своё здоровье. Это тот вопрос, который первым поставил и поднял вице-президент Национальной медицинской палаты, а теперь заместитель председателя Комитета Государственной Думы по охране здоровья Сергей Борисович Дорофеев. И так далее.
Интересно прозвучал опыт создания частного детского спорт-парка «Варяг» в Брянской области – ни копейки из бюджета, всё частные инвестиции. Своим положительным опытом работы поделились представители ветеранского движения из Чувашии. Представитель Якутии посетовала, что, например, стоимость билета до Москвы – 18 тысяч, а из отдалённого района Якутии до Якутска – 30–40 тысяч, что резко ухудшает медицинское обслуживание населения региона.
Опять поднимался вопрос, о котором я Вам говорил в Ново-Огарёво, что медицинские границы не должны соответствовать административным границам. Владимир Владимирович, мы на законодательном уровне должны эти вопросы решить.
Подняли ряд коротких вопросов и дали на них короткие ответы. Справедливо ли положение медицинских работников у нас в стране? Нет, несправедливо. Справедлива ли огромная дифференциация уровня заработной платы по регионам? Справедлив ли низкий уровень здравоохранения в ВВП страны по отношению к другим странам с развитой системой здравоохранения? Несправедлив.
Справедлива ли разница в практической нагрузке врачей первичного звена, рекомендованной в соответствии с нормативными документами? Несправедлива. Справедливо ли обучение за государственный счёт студентов в медицинских учебных заведениях и затем свободное распределение при таком дефиците? Несправедливо. Справедлива ли роль профессиональных медицинских организаций, профессиональной, например, врачебной деятельности? Несправедлива. Мы идём сейчас по этому пути как раз.
Справедливо ли при конституционном праве бесплатного лечения в государственных муниципальных учреждениях вводить платные услуги в государственных лечебных учреждениях? Справедливо ли, что гарантии оказания медицинской помощи не покрывают потребностей и сами сегодня являются дефицитными? Несправедливо.
Справедливы ли санкции, накладываемые страховыми компаниями на лечебные учреждения, зависимость благосостояния сотрудников страховых компаний от штрафов с лечебных учреждений? Справедливы ли огромные суммы, присуждаемые лечебным учреждениям судами, без чёткого указания, с каких статей брать? Сейчас в Калининграде областной больнице присудили выдать пять миллионов. Там ещё спорный вопрос. Откуда они должны брать?
Владимир Владимирович, справедливо ли закрытие ФАП и сельских участковых больниц при ухудшении доступности медицинской помощи? Тоже несправедливо.
В целом ещё раз подчеркну, что дискуссия была плодотворной и открытой, к чему и стремится Народный фронт. Много сделано, но у нас ещё непочатый край работы. И, в общем, так было и будет во все времена: много работаем и много проблем. Спасибо за возможность обсудить.
Спасибо.
Л.Третьякова: Я хотела бы дополнить. Действительно, нужно обратить особое внимание на средних медицинских работников и включить в программы именно средних медицинских работников.
Везде звучит должность «врач». В сельскую местность – да, даётся жильё, даётся миллион врачу. А средний медработник – на ФАПах некому работать. Нет уже в сельской местности средних работников, а на них всё держится. Ведь это такой пласт, связующее звено между врачом и пациентом. Вся тяжесть ложится на плечи среднего медработника.
И чтобы в программу был включён он.
Если после окончания медицинского техникума или колледжа молодой средний медработник поедет в сельскую местность, ему предоставят жильё и при этом дадут какую‑то материальную поддержку – поверьте, он там останется, он там создаст семью и будет работать на благо сельской медицины. Поэтому особое внимание – на средних медицинских работников.
Спасибо.
В.Путин: Хорошо.
Я.Куприна: Уважаемый Владимир Владимирович!
Я только что передала Вам вопрос. Я не буду отвлекать внимание уважаемых присутствующих. Я Вас очень прошу рассмотреть мой вопрос – это вопрос жизни и смерти.
Здесь говорили о строительстве перинатальных центров. Уважаемый Владимир Владимирович, в этом году Пензе исполняется 350 лет. Наверное, самый важный подарок, который мы можем сделать нашему Сурскому краю и всей России в целом – это рождение здоровых, красивых, весёлых, замечательных детей.
Поэтому у меня к Вам огромная просьба. Я говорю не от имени губернатора, не от имени власти. За моими плечами сейчас 1,5 миллиона жителей Сурского края. Нам необходимо строительство перинатального центра, и мы просим Вас изыскать возможность софинансирования в процентном соотношении 70 на 30.
Мы уже вышли на показатель [детской смертности] 7,3 на тысячу уже родившихся живыми. Это выше, чем по России, но мы должны его сохранить. И вместе с тем 30 процентов беременностей – это беременности с высоким риском патологии. Поэтому мы очень просим Вас рассмотреть эту возможность и помочь нам.
Спасибо.
В.Путин: Давайте начнём с этого вопроса, Вы его уже сформулировали, поэтому я сразу отвечу.
Считаю эту программу чрезвычайно важной. Мы построили 22 региональных и два федеральных центра – заканчиваем 24-й. И, действительно, там, где построены эти перинатальные центры (а это по сути что такое, это просто современные родильные дома с хорошим оборудованием и с высококвалифицированным персоналом), там материнская смертность свелась практически к нулю и существенно, в разы сократилась младенческая смертность, даже несмотря на то, что у нас там есть формально небольшой рост младенческой смертности в связи с переходом на международные стандарты – это зависит от веса тела новорождённого.
Но в целом, безусловно, это ведёт к существенному снижению младенческой смертности. Ну а материнская, я повторяю, – вообще в некоторых регионах к нулю сведена. Это мощный толчок демографического развития, высокотехнологичный толчок.
Мы долго думали с Правительством, как эту программу продолжить. Решение принято: мы дополнительно в этом году должны выделить уже 50 миллиардов рублей как минимум. Все они не смогут быть освоены мгновенно, до конца года вряд ли, но Правительство должно наметить программу по продолжению строительства перинатальных центров по тем регионам, где они особенно востребованы.
Министр здесь у нас? Скажите два слова, пожалуйста.
В.Скворцова: Спасибо большое.
По перинатальным центрам, Владимир Владимирович: программа разработана по Вашему заданию. Планируется строительство 34 перинатальных центров. В этом году может уже быть начато строительство первых девяти центров, и в целом мы закончим эту программу в 2016 году.
В.Путин: Пенза есть?
В.Скворцова: Пенза есть, она соответствует необходимым критериям.
В.Путин: Хорошо.
Теперь позвольте я всё‑таки отвечу на те вопросы, которые были здесь заданы, и отреагирую на ту позицию, которая была заявлена.
Сергей Фёдорович [Багненко], прежде всего хочу Вас поблагодарить за то, что Вы так сформулировали подход. Вы отметили и движение вперёд, и оно действительно есть, и обратили внимание на проблемы, которых тоже достаточно. И я, более того, согласен и с Вами, и с доктором Рошалем, который сказал о том, что это больше всего волнует людей.
Так оно и есть: проблемы, связанные с медобслуживанием, входят в число приоритетов для граждан Российской Федерации. Люди очень внимательно смотрят за тем, что происходит в этой сфере, и, конечно, запрос у граждан на повышение качества обслуживания, на безусловное сохранение бесплатной части, он очень большой и он обоснованный. Потому что мы должны, обязаны и будем делать всё для того, чтобы сохранить вот эту обязательную бесплатную часть, на которую граждане Российской Федерации в соответствии с Конституцией имеют право, и это право должно быть обеспечено. Это первое, что я хотел бы сказать.
(Обращаясь к В.Скворцовой) У нас сколько сейчас от ВВП приходится на медицину? 3,6 процента?
В.Скворцова: 3,7 процента.
В.Путин: 3,7 процента. Обращаю ваше внимание на то, что этого, наверное, недостаточно, и в некоторых странах – побольше.
Обращаю ваше внимание (здесь же не только медики сидят, но наверняка и представители, скажем, оборонной промышленности, а там тоже работают у нас миллионы людей), на оборону у нас – 2,5 [процента]. Это справедливо или нет, если продолжить Ваше сравнение?
И те, кто работает в оборонке, они тоже хотят получить хорошее медицинское обслуживание. Но если мы не обеспечим их рабочими местами, если мы не обеспечим обороноспособность страны, то это тоже может завести нас в тупик.
Вы знаете, и я смотрел на то, как сейчас коллеги из медицинской сферы говорили, и, считаю, крайне востребованы наши встречи подобного рода, хоть они, может быть, где‑то в чём‑то и затягиваются. Но в целом они вскрывают проблемы, и это даёт возможность всем уровням власти в них сориентироваться и точнее понять приоритеты того, над чем мы работаем и как мы работаем.
Если всё‑таки говорить конкретнее. Вот коллега начал со стандартов. Конечно, это крайне важная вещь, и эта работа должна быть завершена. Но я не хочу сейчас, как в народе говорят, наезжать на Министерство здравоохранения и на весь социальный блок, он очень сложный. Министерство здравоохранения утверждает, что разработано уже 1100 стандартов. Утверждено уже самим же Министерством 500 с лишним, а через Минюст зарегистрировано меньше 500, 400 с чем‑то. А на сайт Минюста вывешено ещё меньше утверждённых стандартов. Это очень сложный процесс. И, конечно, отдавая должное сложности этого процесса, всё‑таки мы вправе ожидать от соответствующих министерств и ведомств того, что работа будет продолжена и будет доведена до конца. Министр здесь, слышит это, и, надеюсь, так оно и будет.
Конечно, без определения этих стандартов нам трудно, в конечном итоге, говорить о существенном повышении денежного довольствия – извините за военный сленг – медицинского персонала, как специалистов, так и средних медицинских работников. Но это, безусловно, нужно сделать. И в значительной степени, конечно, мы связываем внедрение новых стандартов с повышением доходов работников медицинской сферы.
Теперь по поводу непопулярных мер, как здесь коллега сказал. И дальше он перешёл к коечному фонду. Так я Вас понял, да, Сергей? Я хотел бы выразить свою позицию по этому вопросу. У нас коек по числу столько же, сколько в европейских странах, а качество использования коек гораздо ниже и хуже. И, конечно, наверное, – и Вы сами с этим согласились – нужно действовать в направлении сокращения этого коечного фонда. Но – и здесь я тоже с Вами согласен – действовать нужно крайне аккуратно. Я обращаюсь к нашим коллегам.
Во‑первых, у нас огромные территории. И так же, как в случаях со школами, мы не можем ликвидировать какие‑то лечебные заведения там, где рядом вообще ничего нет, и не можем везти роженицу, скажем, за 200 километров на машине для оказания медицинской помощи. И если в этом месте, в этом населённом пункте ничего другого нет, нельзя это уничтожать сегодня, надо двигаться к решению этой проблемы плавно и постепенно. Это во‑первых, но это такой общий подход.
Есть ещё – содержательный. Который в чём заключается? Он заключается в том, что в тех странах, где коечный фонд меньше и пребывание на койке пациента гораздо меньше, чем у нас, там высокотехнологичное оказание помощи внедрено. Там для того, чтобы человека, скажем, после операции поставить на ноги, действительно нужно два-три, четыре-пять дней, и всё, его можно выпускать, высокотехнологичная медицинская помощь оказывается. Мы пока такого уровня не добились, и уменьшение этого коечного фонда должно идти параллельно с повышением качества и технологичности медицинского обслуживания. И на это тоже хотел бы обратить внимание наших коллег.
Теперь страхование. Правительство уже подготовило проект соответствующего закона. Это сложная тема, и, конечно, несправедливо, когда без всяких оснований «тащат» к ответственности медицинских работников, также несправедливо, когда оказывается некачественная медицинская помощь и люди страдают от неё, а не получают необходимую поддержку. В этом случае, конечно, ответственность должна быть. И на докторе лежит огромная ответственность за человека, за пациента. Я исхожу из того, что это, как правило, люди, которые приходят в профессию по призванию и отдают ей все свои силы и практически всю свою жизнь на это кладут. Но здесь, так же, как в любой отрасли, есть разные ситуации, и чувство личной ответственности должно быть подкреплено ответственностью перед государством. И эта ответственность должна быть строго сформулирована.
Что касается страховых дел. Я сейчас не буду пересказывать все основные положения этого проекта закона, но согласен с Вами в том, что он так же, как и закон, скажем, о здравоохранении, который мы так бурно и так эмоционально обсуждали в предыдущие несколько месяцев, он тоже должен пройти через это горнило общественного обсуждения. Здесь, я согласен, нужно посмотреть, чтобы не было ничего такого, что усугубляло бы ситуацию, а наоборот, остаться должно только всё то, что помогает ситуацию улучшать и исправлять.
Теперь по поводу кадров. Вы знаете, мы с доктором Рошалем много раз на этот счёт говорили, я его позицию знаю, я всё‑таки больше склоняюсь к предложению Вашего коллеги справа, потому что целевой приём в высшие учебные медицинские заведения с последующим трудоустройством в соответствии с этими обязательствами и с этим договором в современных условиях более реалистичен.
Л.Рошаль: Согласен с Вами.
В.Путин: Спасибо.
Л.Рошаль: Я говорю, что это правильно, но это заработает через 6–8 лет. А я говорю о том, что на этот период как чрезвычайную меру надо рассмотреть то предложение, о котором я Вам говорил.
В.Путин: Спасибо большое. Но это требует дополнительных денег, финансирования, надо посчитать. Конечно, если это возможно реализовать, то это было бы выходом из ситуации, здесь я с Вами согласен.
Теперь по поводу донорства. Я высказывал свою озабоченность Министру. Министр об этом знает.
В.Скворцова: Я хотела бы, если можно, две цифры привести.
В.Путин: Пожалуйста.
В.Скворцова: За январь-февраль 2013 года общее количество доноров у нас в стране увеличилось на 4 процента по отношению к прошлому году, количество заготовленной цельной крови – на 28,5 процента, плазмы – на 9,5 процента. На самом деле, у нас нет сейчас дефицита крови в стране ни в одном регионе. Есть некоторые нюансы, связанные с тем, что перераспределительная информационная система пока ещё не заработала на полную мощность, но мы очень быстро её сейчас балансируем. Мы сделаем так, чтобы фактически мгновенно восполнялась любая потребность в каждой точке нашей страны. Перебоев нет, Владимир Владимирович.
В.Путин: Видите, Министр продолжает настаивать на своей позиции. Мои симпатии всё‑таки, скажу вам откровенно, скорее на стороне профессионального сообщества. Цифры – это хорошая вещь и нужная, и я надеюсь, они объективные. Но в нашей стране, мне трудно не согласиться с доктором Рошалем и его коллегами, в нашей стране всё‑таки замена денежных выплат на обеды и билеты в кино – это, конечно, интересная вещь, но это как дополнение. Правильно здесь прозвучало, как дополнение это неплохо.
Конечно, я понимаю саму идею, она благородная, с тем чтобы это в бизнес не превращалось, с тем чтобы люди прежде всего руководствовались какими‑то благородными порывами. Это всё хорошо. Но в нашей стране всё‑таки хоть небольшое, хоть скромное, но денежное вознаграждение играет сегодня определённую роль, имея в виду то (доктора сказали, врачи), что если этого стимула не будет, то трудно будет сегодня, на сегодняшний день, имея в виду небольшие доходы наших граждан, добиться нужного количества донорской крови.
У Вас другое мнение? Вы считаете, что это можно сделать? Я вас только знаете прошу о чём? Я сейчас не буду настаивать, ни какие‑то директивные указания давать, я не хочу вмешиваться в вашу текущую профессиональную деятельность. Но эта сфера крайне важная. Я Вас прошу без профессиональных амбиций внимательно проанализировать реалии, и если потребуется, всё‑таки вносить коррективы в тот порядок, который вы разработали, не настаивая на этих коррективах. Прошу вас просто проанализировать практику.
В.Скворцова: Спасибо.
В.Путин: Но вместе с тем хочу обратить внимание на то, что в принятых решениях и в соответствующих законодательных актах, в решениях Правительства нет запрета на то, чтобы выплачивать деньгами те виды поддержки донорам, которые сейчас оказываются: бесплатные обеды, билеты и так далее. Это всё можно монетизировать в денежную форму. Вопрос только в том, сколько это стоит. Но, в принципе, можно это сделать в таком размере, чтобы это не было меньше, а было даже чуть больше, чем люди получали раньше. Такое право есть, оно не отменено. И я хочу, чтобы это все услышали, в том числе и те люди, которые работают в этой сфере.
Вы сказали, что педагоги ушли несколько вперёд от врачей, в том числе по уровню материального обеспечения. Я должен Вам возразить. Врачи у нас получают больше, чем педагоги. Врачи у нас получают в среднем по стране 123 процента от средней заработной платы по экономике в стране. Средний медицинский персонал получает действительно меньше, чем средняя заработная плата по экономике в стране, примерно 75–78 процентов.
В.Скворцова: Да, 78 процентов.
В.Путин: Вот видите. А специалисты получают 123. В прошлом году рост заработной платы у врачей составил 13 процентов. Но согласен с тем, что этого: «а» – недостаточно и «б» – это очень сильно отличается в региональном разрезе, от региона к региону, здесь Вы абсолютно правы. Но что самое главное, мы должны обеспечить к 2018 году двукратный рост, то есть уровень заработной платы специалистов в медицинской сфере должен в два раза превышать среднюю по экономике. Мы с вами должны подумать о том, как обеспечить достижение этой цели, а она остаётся неизменной.
Спасибо. Пожалуйста.
М.Егорова: «Круглый стол» «Россия – страна без бедности», были участники из 34 регионов всех федеральных округов, от фермеров и садоводов до профессоров и руководителей научных направлений. Были предприниматели, директора заводов, были актёры, режиссёры. Вот таким составом мы обсуждали эту тему. И «круглый стол» получился дискуссионным. Были эмоциональные споры. Участники спорили и о самом понятии бедности, и о подходах в решении проблемы. Часть участников высказывалась в патерналистском стиле, часть считала, что нужно создавать справедливые условия, и бедная часть населения или её часть сможет самостоятельно выйти из бедности.
Спорили также и о конкретных мерах. Были вопросы, которые вызывали не споры, а непонимание и беспокойство. Это касалось решений, которые уже назрели, но граждане недостаточно информированы о том, что уже принято Правительством или что готовится, те решения, которые готовятся, и в первую очередь это касалось уже принятого закона, вводящего социальный контракт, а также законопроекта об основах социального обслуживания населения. И участники выражали обеспокоенность качеством социальных услуг и доступностью этих услуг для уязвимых категорий населения. На наш взгляд, разработка стандартов социальных услуг, которая предусмотрена этим законопроектом, как раз позволяет обеспечить решение этих проблем.
Наш фонд работает в этом направлении, апробировал 15 стандартов в шести субъектах, и ситуация там изменилась. И мы ещё раз убедились в том, что важно снять напряжённость и провести информационную кампанию перед введением законов в области социальной защиты населения. Вообще ситуация похожа на ситуацию перед монетизацией: из‑за дефицита информации возникает большое напряжение в обществе, и только со временем все смогут оценить правильность мер Правительства. Поэтому хотели просить Вас поручить Общероссийскому народному фронту на своих площадках провести такое информирование населения, разъяснить, что единые подходы на федеральном уровне и стандарты социальных услуг как раз и гарантируют уязвимым категориям населения качественную и доступную помощь.
Ещё одна тема, которая вызывала недопонимание из‑за недостаточной информированности, – это социальное предпринимательство. То, что будущее за социальными кластерами, не совсем понимается сейчас, а на самом деле эта организация социальных процессов позволяет существенно увеличить и число рабочих мест, и вовлечь предпринимателей в решение социальных проблем, и привлечь ресурсы бизнеса. И здесь тоже предложение о поручении Народному фронту провести, во‑первых, разработку «дорожной карты» по этой проблеме и провести широкую региональную информационную кампанию.
По вопросу о необходимости принятия мер по поддержке семей с детьми в возрасте от полутора лет до трёх, в общем‑то, все участники были единодушны. Для семьи это точка провала в бедность, поскольку оплата декретного отпуска до полутора лет уже закончилась, а отдать ребёнка в садик и пойти на работу мама сможет в три года. Есть предложение, чтобы негосударственный сектор мог бы эти услуги присмотра и ухода за ребёнком предложить, а на федеральном уровне требуется нормативно-правовое закрепление компенсаций затрат на получение таких услуг. Мы бы получили много мам, которые хотят выйти на работу и любым способом пытаются это сделать, а также будут мамы, которые, может быть, будут организовывать эту услугу для своего ребёнка и других детей.
Ещё мы подняли на «круглом столе» целый блок вопросов, который касался семей, воспитывающих ребёнка-инвалида. Дело в том, что эти семьи тоже часто оказываются в зоне бедности. И мы говорили о детях, больных синдромом Дауна, и говорили о том, что эти дети, имеющие генетические нарушения (эти нарушения с ними на всю жизнь), вынуждены сейчас ежегодно проходить освидетельствование в целях получения и продолжения своей инвалидности. Это, конечно, в общем‑то, унижение больных людей, потому что их нарушения, они на всю жизнь с ними. Поэтому просьба обратить внимание на этот вопрос и, может быть, сделать для таких больных бессрочную инвалидность, поскольку реабилитации здесь не происходит.
Сейчас я передам слово своему коллеге, который скажет, что ещё в теме инвалидности было очень важно на «круглом столе».
А.Лысенко: Спасибо большое.
Меня зовут Лысенко Александр Евгеньевич. Я являюсь научным руководителем некоммерческой организации «Национальный центр проблем инвалидности», военный врач, который последние 20 лет занимается проблемами инвалидов.
Владимир Владимирович, у нас примерно полмиллиона семей, в которых живут дети-инвалиды. Хочу выразить Вам большую благодарность за Ваши усилия по поддержке таких семей. Речь идёт, конечно, прежде всего о стратегических документах, которые были приняты в последние годы, об учреждении Фонда поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации, детского омбудсмена, и конечно, последнее решение, это Ваш февральский Указ о повышении до 5,5 тысячи пособия родителям по уходу за ребёнком-инвалидом и инвалидам I группы с детства. И в третьей, в окончательной редакции утверждение и принятие законопроекта о повышении социальной пенсии до 8 тысяч 704 рублей, что, конечно, намного превышает существующий уровень инфляции. Это очень ожидаемые решения со стороны семей с детьми-инвалидами, и они действительно вселяют уверенность, что бедность в таких семьях может быть побеждена.
Среди всей этой категории особую группу составляют дети с тяжёлой инвалидностью, те, кого раньше называли необучаемыми, нереабилитируемыми. На самом деле перспективы для возвращения к более активной жизнедеятельности у таких детей сегодня есть. Было бы, наверное, справедливо дополнительно к тем мерам, которые уже приняты, подумать о принятии следующих мер. Сегодня тяжесть инвалидности законодательно урегулирована для взрослых, для детей – нет. Наверное, надо подумать о том, чтобы сделать это и для детей. Две, три степени или группы инвалидности, это уже профессиональное общество соберётся и решит, но должна быть такая сигнальная лампочка, которая нацеливает все службы на то, что вот семья, которую надо поддержать, вот ребёнок, которого надо подхватить.
Второе. Абсолютно своевременно поднят вопрос о социальной модернизации, предусматривающей внедрение новых технологий, инновационных решений. Применительно к семьям с детьми-инвалидами это, конечно, прежде всего ранняя помощь таким семьям. Ребёнок, который появился на свет с каким‑то биологическим дефектом, и мамочка, и вся семья должны быть сразу подхвачены. И первое – не оставлять их один на один со своим горем, и сразу же должны работать специалисты: соцзащиты, психологи, образования, здравоохранения.
Опыт показывает, что если оказывать раннюю помощь, то результат реабилитации намного выше, чем эта же помощь будет оказываться в последующие годы. При этом надо понимать, что родители берут тяжёлого ребёнка-инвалида, они принимают на себя все риски. А если бы они передавали на попечение в казённое учреждение такого ребёнка, то затраты были бы намного больше, чем его социализация в семье. Учитывая, что это полномочия регионов, я просил бы Вас нацелить глав регионов на повсеместное внедрение ранней помощи, потому что сегодня, к сожалению, только в четверти субъектов Российской Федерации эти программы работают. Причём это только начало работы, кое‑где это носит точечный характер. А надо, чтобы это было повсеместно.
Со своей стороны я хочу заверить Вас, что мы, специалисты, эксперты в области проблем инвалидности, полностью поддерживаем направление, в котором развивается работа под Вашим руководством и Правительства Российской Федерации, и мы будем активными участниками этого процесса. Спасибо.
В.Путин: Спасибо. Благодарю Вас.
А.Мартынов: Уважаемый Владимир Владимирович!
Забайкальский край, председатель Забайкальской региональной организации Всероссийского общества инвалидов Мартынов Андрей Прокопьевич.
Вы сегодня сказали, что нельзя работать, создавая видимость. Правильные слова. Я думаю, то, что Россия подписала Конвенцию по правам инвалидов, – очень важный шаг в направлении решения проблем. Тем самым мы все берём на себя ответственность, мы как эксперты, я на инвалидности 33 года, и я как человек, которого в первую очередь касается качество решения этих проблем.
Владимир Владимирович, создан институт по решению прав человека, по решению прав детей. В общем, просьба от огромного количества людей – решить вопрос о создании института уполномоченного по правам инвалидов. Поскольку здесь уже привели пример, одна проблема, буквально перед отъездом сюда столкнулся, – это работа медико-социальной экспертизы по составлению индивидуальных программ реабилитации.
Поверьте, ситуация, когда человек вынужден жить в коляске, но ей, молодой женщине, отказано в получении коляски с электроприводом. Оказывается, у неё руки сильные, она может сама. Она просто не может доказать медикам, что ей порой непосильны эти колёса на коляске.
Какой бы качественной ни была коляска, ей нужна коляска с электроприводом. Это диагноз на всю жизнь. И вопрос рассмотрения или расширения перечня по методическим рекомендациям – это вот одна из составляющих вопроса.
Могу сейчас говорить очень долго, просто есть ещё, кто желает выступать. Поверьте, что если такой институт будет введён, качество решения наших проблем будет совсем другим. Спасибо.
В.Путин: Позвольте мне хотя бы коротко отреагировать.
Первое, с чего коллега начала. Как называется Ваш фонд?
М.Егорова: Национальный фонд защиты детей от жестокого обращения.
В.Путин: Но начали Вы с вопросов бедности, хотя, так понимаю, мейнстрим вашей работы – дети и защита их от жестокого обращения. Мне приятно, что есть у нас такая общественная организация, которая работает над этими проблемами. Но Вы начали с борьбы с бедностью. Должен сразу сказать, что это один из ключевых вопросов вообще всей нашей общей работы. Проблем ещё очень много.
Вместе с тем хочу обратить ваше внимание, что в 2000 году у нас было граждан в стране, живущих за чертой бедности, 30 процентов, то есть каждый третий жил у нас за чертой бедности. Сейчас там меняются немножко цифры, было 15, потом 17. В связи с некоторыми подсчётами меняются цифры. Сколько сейчас у нас?
М.Топилин: 11,2.
В.Путин: 11,2 процента, живущих за чертой бедности, а было 30 – всё‑таки это существенный прогресс. Но 11,2 – много, безусловно, это так, и поэтому это одна из наших принципиальных задач, важнейших задач – борьба с бедностью.
Потому что когда человек находится в крайне тяжёлых обстоятельствах, он не может решать ни семейных проблем, ни проблем детских, ни даже быть эффективным человеком в труде и так далее. Поэтому мы и дальше будем продолжать эту работу. Но главное здесь, конечно, это повышение уровня доходов граждан, заработных плат, социальных пособий, пенсий и так далее.
Хотя есть и специальные проблемы. То, о чём Вы сейчас сказали, о чём Вы говорили, – это стандарты в этой сфере и безусловное обеспечение доступа к социальным услугам тех людей, которые, к сожалению, сегодня живут на уровне бедности либо за её чертой. И эти стандарты и этот доступ, безусловный доступ к социальным услугам, должен быть, безусловно, обеспечен. И поэтому нужно мониторить всё, что происходит в этой сфере, и своевременно давать соответствующий сигнал или формулировать предложения. И мы будем с вами напрямую работать. Я просто вам это обещаю.
Теперь по поводу семей, где есть дети-инвалиды. Здесь прозвучали конкретные предложения, Александр Евгеньевич [Лысенко] их сформулировал, связанные с тем, чтобы по группам разделить инвалидность детей, выстроить систему ранней помощи и сопровождения таких семей. Я полностью с Вами согласен.
Это вопросы, конечно, не только регионов. Это прежде всего вопросы специалистов, вместе с регионами и с федеральными органами власти – федеральным органам власти тоже не нужно устраняться от этого хотя бы в методическом плане.
Нужно эту работу поставить на должный уровень, потому что в конечном итоге, я сейчас не говорю о справедливости, это будет справедливо, но это даже с экономической точки зрения государству выгодно.
Вы правы абсолютно, лучше создать условия для того, чтобы ребёнок жил в семье и был окружён заботой, чем отдавать его в какое‑то учреждение либо добиться того, чтобы родители отдали его в какое‑то учреждение. Здесь я полностью с Вами согласен, и мы обязательно с регионами тоже такую работу проведём.
По поводу уполномоченного по правам инвалидов. У нас есть (я с ним вчера встречался) Уполномоченный по правам человека. Если Вы считаете, что эта работа слишком широкая и нужно выделить отдельное направление, давайте тоже поговорим об этом, обсудим.
Тем более что у нас есть Уполномоченный по правам ребёнка, у нас есть Уполномоченный по делам предпринимателей. Это крайне тонкая материя – поддержка инвалидов, крайне важная, и я не против того, чтобы это обсудить и, в конце концов, принять такое решение и найти подходящую кандидатуру.
Пожалуйста.
М.Колосов: «Круглый стол» «Образование», директор гимназии, город Тюмень.
Уважаемый Владимир Владимирович! Обсуждение вопроса о введении школьной формы идёт не один год. Есть ряд нормативных документов, в которых школьная форма упоминается в рекомендательном контексте. На сегодняшний день очевидно, что школьная форма, с одной стороны, может быть средством воспитания социального единства, с другой стороны, обеспечить здоровье ребёнка.
Как Вы считаете, решение этого вопроса должно быть делегировано в образовательные учреждения, в регионы или должно быть введение единой формы ученика Российской Федерации? Спасибо.
В.Путин: Я позволю себе ответить коротко. Прежде всего я считаю, что школьная форма в стране должна быть. Как это отрегулировать? Таким же образом, как мы предлагаем отрегулировать и многие другие вопросы.
В значительной степени эта проблема лежит, конечно, на региональном уровне. Можно принять, конечно, какие‑то федеральные решения, которые обязали бы регионы вводить эту форму, и дать возможность и регионам, и муниципалитетам определиться с деталями. Вот и всё.
В.Путин: Да, пожалуйста.
В.Бахметьев: Магнитогорский металлургический комбинат, заместитель генерального директора. Вы очень хорошо комбинат знаете, часто нас посещаете.
В.Путин: Да, знаю.
В.Бахметьев: Тема региональной высшей школы. Дело в том, что сегодня идёт обсуждение, кому же передавать это право – готовить специалиста. Вот у меня сегодня вопрос возникает, я сам прошёл всю эту жизнь, начиная с рабочего и заканчивая заместителем генерального директора, я понимаю, как это всё происходит.
Но сегодня готовить специалиста-доменщика, специалиста-сталевара, который ни разу не видел доменной печи, наверное, это неправильно. Наверное, всё‑таки нужно уделить больше внимания региональным вузам для подготовки специалистов узкой специализации.
Потому что, как бы то ни было, тот молодой человек, который с молоком матери впитал дым производства чёрной металлургии, потом вынужден, чтобы получить хорошее высшее образование, уезжать куда‑то в центр. Он должен получить достойное образование здесь, в этом регионе. Вопрос, конечно, один – финансирование. Нельзя забывать о региональных вузах. Спасибо.
В.Путин: Позвольте тоже очень коротко отреагировать. Что касается региональных вузов и специализированных вузов. Мы обсуждали с коллегами эту тему, не скрою. Я что по этому поводу думаю.
Конечно, наиболее квалифицированные кадры сосредоточены в так называемых столичных городах (я имею в виду не только Москву и Санкт-Петербург, но вообще крупные центры), а потребность в кадрах географически находится в других регионах Российской Федерации. И когда люди приезжают в эти столичные города, скажем, из такого города, как ваш, они очень редко возвращаются назад даже после получения специального образования.
Многие‑то вузы создавались как втузы в своё время, отвечая потребностям отдельных отраслей производства. Потом они выросли, стали мощными образовательными и научными центрами, и это хорошо. Но конечно, вопрос специальной подготовки должен решаться таким образом, чтобы эта подготовка велась максимально приближенно к тем регионам, где востребованы кадры, которых готовят эти вузы.
Конечно, это нельзя делать, и я призываю всех своих коллег из Министерства образования, нельзя делать прямолинейно, нельзя делать с наскока, но постепенно это можно делать. Надо стимулировать высококвалифицированных преподавателей для работы в тех высших учебных заведениях, которые придвинуты к соответствующим рынкам труда.
Знаете, наверное, многие видели и слышали, что происходит в Дальневосточном федеральном университете. Там выстроена определённая система стимулов для профессорско-преподавательского состава. Там очередь из преподавателей высшей квалификации, в том числе и среди иностранцев. А на некоторые позиции количество претендующих специалистов не только наших, но и из других стран достигает десяти человек на место.
Желающие есть и из Японии, Южной Кореи, Соединённых Штатов, они готовы приехать на Дальний Восток – на наш Дальний Восток, во Владивосток, – и там работать. Вот что такое система стимулов. И такую систему стимулов можно выстроить и в регионах, которые нуждаются в соответствующих кадрах и специалистах.
Кроме этого и государство может выстроить определённым образом работу, которая должна заключаться в стимулировании количества бюджетных мест именно в тех высших учебных заведениях, которые, как я уже сказал, придвинуты географически к рынкам труда. Если мы всё это вместе сложим (есть и другие составляющие), то мне кажется, что мы будем двигаться в правильном направлении.
Друзья мои, вы не сердитесь, но мне надо идти. Я понимаю, что проблем много.
О.Тимофеева: Я представитель федерального оргкомитета по подготовке к проведению съезда Общероссийского народного фронта. И сегодня единственный организационный вопрос: если можно, ещё раз точную дату съезда, потому что мы действительно её ждём.
И второй момент. Сегодня большое количество людей в регионах, не всегда общественников, не всегда активных людей, не всегда, возможно, патриотов своих городов и районов, желают вступить во Всероссийский народный фронт. А есть большое количество чьих‑то родственников, чиновников и всех тех, кто хочет погреться в лучах Вашей славы или, грубо говоря, просто попиариться на Вашем фоне.
Что сегодня представляет собой Общероссийский народный фронт и кто те люди, которых Вы хотите в нём увидеть?
Спасибо большое.
В.Путин: Спасибо Вам большое за такую высокую оценку моего скромного труда.
Давайте мы просто ещё раз назовём дату. Я предлагаю провести наш съезд 11–12 июня текущего года. И там мы обсудим те вопросы, которые не успели в таком широком составе обсудить сегодня, мы обязательно это сделаем.
И более того, я же сказал, что частить не сможем, но мы в таком составе будем собираться регулярно для того, чтобы отслеживать, как решаются проблемы, изложенные вместе с вами, изложенные и сформулированные нами в предвыборных программах и нашей общей предвыборной программе с тем, чтобы ничего из того, что мы обещали нашим людям, нашим гражданам, не было забыто.
Вам большое спасибо за вашу работу.
