* * *
Д.Медведев: Добрый день!
Ну что, давайте начнём работать. Пожалуйста, коллеги.
М.Алиев: Дмитрий Анатольевич, добрый день!
Смотрите также
Я представлю Республику Карелия, телекомпания «Сампо». Рад приветствовать на карельской земле. Надеюсь, Вам у нас понравится.
Д.Медведев: Спасибо.
М.Алиев: Мы с Вами общаемся в неформальной обстановке, в Доме творчества детей и юношества. Я знаю, что Вы уже побывали в нескольких классах для занятий и встретились с работниками образования. Ваши первые впечатления от увиденного и услышанного?
Д.Медведев: Спасибо, во‑первых, за приветствие. Не скрою, я, конечно, не первый раз в Карелии. В Карелии я бывал неоднократно – начиная, кстати, с периода, когда приехал к вам ещё на военные сборы: я учился в университете и приехал в Лахденпохский район. Это оставило неизгладимое впечатление. И именно тогда я впервые, кстати, оценил красоту Карелии. Но это небольшое лирическое отступление.
Что же касается сегодняшней темы, она очень важная. Мы находимся в детском образовательном и специализированном заведении – кстати, очень большом по размеру. Потому что я даже удивился, здесь большое количество детей получают внешкольное образование. И сегодня мы говорили о том, каким образом развиваться детскому дошкольному образованию, факультативному, внешкольному образованию, развиваться сети библиотек и других учреждений культуры.
Здесь в чём проблема: основная проблема, как обычно, в финансировании. Мы за последние годы дали довольно серьёзный толчок развитию школьного образования. Скажу вам откровенно, мне не просто не стыдно – я очень рад, что я принимал участие в подготовке проекта по нашей школе, по образованию, национального проекта, а впоследствии, уже в период своего президентства, дал старт концепции «Наша новая школа».
А если говорить о дошкольном образовании, то ситуация несколько сложнее. Не потому, что здесь ничего не происходит, а потому что, к сожалению, допустим, в этой сфере довольно серьёзно отстают зарплаты педагогов. И сегодня я объяснял нашим коллегам, что мы должны будем сделать в ближайшие годы. Считаю, что это очень важно, потому что это такая, если хотите, ещё не исполненная обязанность государства.
Мы взялись за школьных учителей, за тех, кто работает в других бюджетных сферах, за врачей. Мы очень серьёзное внимание уделили армии и правоохранительной сфере. Пора обратить взоры на дошкольное образование, на культуру и на социальную сферу, потому что там тоже, я бы сказал, экстремально низкие зарплаты. Это нужно делать, это безусловный приоритет, и государство этим должно заниматься.
И, кроме того, мы обсуждали самые разные вопросы того, как организовать детское дошкольное образование, те же самые вопросы очередей в детские сады. Очереди большие. Садов, к сожалению, стало гораздо меньше за период 90-х годов.
Вот о том, как двигаться по этой программе. Хочу сказать, что механизм есть, софинансирование предусмотрено и на этот год, и на следующий год. Но особое, может быть, значение имеет то, как к соответствующей проблеме относятся региональные власти, видят они её или нет.
Мы говорили о том, каким образом развиваться детскому дошкольному образованию, факультативному, внешкольному образованию, развиваться сети библиотек и других учреждений культуры. Основная проблема здесь, как обычно, в финансировании.
Сегодня я педагогам приводил простой пример. Да, в этой сфере не так много денег, и зарплаты, к сожалению, низкие. Но, что удивительно или, наоборот, неудивительно, в отдельных регионах с 1 ноября губернаторы повысили зарплату воспитателям в детских дошкольных учреждениях на 10, 15, 20, 30 процентов, а в других – нет. Причём сделали это, что называется, просто потому, что считают это правильным. Это означает, что нужно ещё и приоритеты правильным образом распределять. Если губернатор считает, что важно повысить зарплату педагогам, – он это делает. А если у него какие‑то другие приоритеты – он не делает.
Мы, конечно, будем подравнивать ситуацию за счёт федерального ресурса, сомнений нет. Но я ещё раз обращаю внимание всех руководителей субъектов Федерации, что эта проблема – общая, и на неё нужно обратить свой взор.
М.Алиев: Ещё один вопрос из другой сферы, но не менее актуальной. Карелия имеет достаточно протяжённую границу с Финляндией – 700 километров. Естественно, вопрос об отмене виз здесь стоит достаточно остро. Как сейчас идёт переговорный процесс с ЕС по этому поводу?
Д.Медведев: Я трачу на это много времени. Я уже надоел, наверное, своим партнёрам по Евросоюзу, потому что практически рефреном по окончании любого мероприятия я им говорю о том, что Карфаген должен быть разрушен, а визы должны быть отменены. Они все мне говорят: «Да-да-да, мы согласны, Россия для нас такой важный партнёр». Кстати, Россия – действительно важный партнёр. Потому что если сравнить нас с Китаем, а Китай – гигантская страна, так вот наш торговый оборот с Евросоюзом такой же, как у Китая. Это серьёзная цифра. Вы понимаете, что такое Китай сейчас для мировой экономики. Плюс я уже не говорю о том, что мы – незаменимый источник поставки энергоносителей, некоторых других продуктов. Но ответ такой: «Мы это готовы делать, но постепенно, в зависимости от внутриполитической ситуации». Мы сейчас готовим «дорожную карту».
Но моя задача в том, чтобы мы видели свет в конце тоннеля. Это не должно быть обещание отменить визы в 2025 году, в противном случае в этом смысла нет, – это должна быть понятная перспектива, рассчитанная на счётное количество лет. Это первое.
Второе. Мы довольно серьёзно облегчили условия визовых обменов для целого ряда наших граждан: это молодёжь, бизнес, государственные служащие, которые ездят в командировки. Обязательно нужно продолжать в этом направлении. И в рамках того же самого Шенгена сейчас визу получить и проще, и она рассчитана на более длительный срок, особенно во взаимоотношениях с отдельными странами. Мы и с Финляндией такой диалог ведём.
И в конечном счёте всё будет зависеть от того, насколько консолидированной будет позиция Евросоюза, а там есть страны, которые говорят нам: «Велкам, мы очень рады вас видеть и хотим это сделать чуть ли не завтра», – особенно страны, заинтересованные в туристическом потоке из России. Есть страны, которые говорят: «Да, мы готовы, но у нас есть свои внутриполитические проблемы, поэтому мы хотели бы двигаться аккуратно, сообразно этим проблемам». Это понять можно, но мы рассчитываем на то, что они их тоже будут решать. И есть третья категория стран, которая аккуратно намекает на то, что они русским не доверяют, и считают, что из России могут произрастать какие‑то трудности. Я считаю, что это близорукая и очень странная позиция, потому что если говорить о проблемах Евросоюза, Шенгенской зоны, то они имеют свою дислокацию даже не в странах Центральной Азии, на что нам всё время намекают, а они связаны с внутриполитическим раскладом внутри самого Европейского союза, в тех противоречиях, которые существуют между различными странами, и, кстати сказать, с теми проблемами, которые связаны с действующими соглашениями между Евросоюзом и целым рядом других государств о безвизовом обмене, а таких немало. Я неоднократно предлагал изучить эту практику нашим партнёрам, посмотреть, откуда приходят наибольшие проблемы, включая наркотрафик и организованную преступность.
Пожалуйста.
Мы взялись за школьных учителей, за врачей. Мы очень серьёзное внимание уделили армии и правоохранительной сфере. Пора обратить взоры на дошкольное образование, на культуру и на социальную сферу, потому что там экстремально низкие зарплаты.
А.Катеруша: Дмитрий Анатольевич, поезда дальнего следования Калининград–Москва, Калининград–Санкт-Петербург теряют на границах минимум четыре часа. Простаивают драгоценное для многих время, и просто тяжело: дети, пожилые люди. Возможно ли как‑то этого избежать и пойти по схеме работы в поезде «Аллегро» Петербург–Хельсинки, где, как известно, все контроли, таможенные досмотры идут по пути и соответственно никаких остановок не делается?
Д.Медведев: Отвечу кратко, если Вы этот вопрос задаёте. Избежать можно, если правительство сопредельных государств согласится на такую же схему работы, как Финляндия. Мы с финнами договорились, у нас действительно поезд «Аллегро» стал удобным, хорошим, быстрым. И если наши литовские партнёры на это пойдут (а сейчас рабочая группа этим занимается), то мы получим такой же результат.
А.Катеруша: То есть стоит чего‑то ждать? Тем более в связи с Вашим недавним заявлением по ПРО, как нам, чего ждать?
Д.Медведев: А-а-а, Вы на это намекаете?
А.Катеруша: В том числе.
Д.Медведев: Знаете, я считаю, что при наличии доброй воли обо всём можно договориться: и поезда тогда будут ходить без остановок, и ракеты тоже будут, если это необходимо будет. И то, и другое исключить нельзя.
Но если говорить серьёзно, то это, конечно, не связанные до конца вещи, потому что всё‑таки наши отношения с Евросоюзом очень многоплановые, многоаспектные, они не сводятся к обсуждению темы с ЕвроПРО. Тем более, прямо скажу, конструкция европейской ПРО в значительной мере навязана Соединёнными Штатами Америки, а мои партнёры разные (не буду их называть, чтобы не ставить в неловкое положение) мне периодически намекали: «Ну что ты меня спрашиваешь? Американцы определились, это они решили, это они продвигают. А наша роль такая: мы члены НАТО, мы свою территорию предоставим, и всё. Мы и деньги на это не можем тратить, у нас их нет просто». Поэтому по ЕвроПРО нам нужно договариваться прежде всего с американцами и Североатлантическим альянсом. А что касается виз, это уже проблема Евросоюза и Шенгенского соглашения.
Пожалуйста.
И.Свердлов: В последнее время, глядя на некоторые шаги, предпринимаемые Правительством в социальной сфере, многие заговорили о новом этапе в демонтаже социального государства. Фактически перевод образования и медицины на платные рельсы, по крайней мере отдельных услуг и отдельных предметов, постоянный рост тарифов, разговоры о повышении пенсионного возраста и даже удлинении рабочей недели – всё это в принципе порождает немножко тревожное ожидание у многих наших сограждан. Как Вы думаете, сможет ли Россия при таком развитии событий оставаться социальным государством и какую социальную политику намерено проводить Правительство, которое Вы с высокой вероятностью возглавите? Спасибо.
Д.Медведев: То, что Россия – социальное государство, это же не отдельные представления каких‑то государственных руководителей, мнение партии. Это норма Конституции. Другое дело, какой смысл мы вкладываем в понятие «социальное государство». Не скрою, этот смысл меняется, и в мире меняется. И надо сказать, что представление о социальном государстве периода 50–60-х годов, в общем‑то, довольно сильно отличается от представлений нынешнего века. Но общая установка на то, чтобы следовать модели такого социального государства, где обеспечивается защита основных прав и интересов граждан, трудящихся и где обеспечивается социальное партнёрство, всё равно остаётся.
Вы назвали ключевые вещи. На мой взгляд, всё‑таки там есть изменения, но они не свидетельствуют о демонтаже социальных подходов.
Визы должны быть отменены. Моя задача в том, чтобы мы видели свет в конце тоннеля. Это должна быть понятная перспектива, рассчитанная на счётное количество лет.
Вы назвали медицину. Да, это очень важная, тонкая сфера. Здоровье у всех одно. Совсем недавно я подписал соответствующий закон об основах оказания медицинской помощи. Сколько бы его ни критиковали, этот закон нужный. Почему? Потому что мы должны иметь современное законодательство. А прежняя ситуация ещё хуже. Она заключалась ведь в том, что действуют какие‑то разрозненные старые правила, и в этом правовом вакууме можно делать всё что угодно: навязывать платные услуги, не использовать медицинские стандарты. Поэтому всё нужно было отрегулировать. Это первое.
Второе. Если говорить о медицине, то у нас осталось общее правило: медицинская помощь является бесплатной, абсолютно бесплатной, и она оказывается в рамках медицинского стандарта. Весь набор стандартных услуг, а это очень широкий перечень начиная от первичной помощи и заканчивая сложными, высокотехнологичными операциями, – это всё бесплатно. И это всё остаётся. Но нужно упорядочивать и платную медицину. Она есть, не надо скрывать это, не надо делать вид, что её не существует. Она должна быть легальной.
И, наконец, нужно просто внедрять основы или новые правила, касающиеся финансирования медицины, современные правила, страховые правила – так, как это делается во всём мире. Только нужно делать толково.
Вы упомянули пенсионный возраст. Здесь вообще, я считаю, нужно действовать только таким образом: мы должны саму эту тему обсуждать с людьми. Да, во всём мире происходит повышение пенсионного возраста, это правда. У нас никаких решений не принято: ни формальных, ни неформальных. Тем не менее у нас увеличивается продолжительность жизни, и это очень хорошо. У нас мужчины, к сожалению, ввиду понятных не очень хороших привычек, живут не так много – 63–64 года в среднем (хотя недавно было 59), женщины живут очень хорошо для нас – 75 лет. Я очень доволен этим результатом, это уже почти на европейском уровне. Это, конечно, отражается на трудоспособности населения, на приоритетах населения, это нужно учитывать, но делать это всё грамотно. Если какие‑то решения принимать, то только после самого детального социального и экономического анализа. Подчёркиваю, никаких решений пока на эту тему нет, и пенсионный возраст остаётся прежним.
Вы упомянули рабочую неделю. Я неоднократно об этом говорил и ещё раз могу сказать совсем коротко: никто не собирается увеличивать трудовую неделю, даже если это хочется отдельным предпринимателям.
И, наконец, последнее – тарифы. Тарифы – более сложная тема, потому что они действительно растут, но здесь уже обязанность государства заключается в следующем. Во‑первых, регулировать эти тарифы в рамках инфляции, не разрешая им разгуливаться слишком сильно, чтобы общее увеличение тарифа находилось в пределах инфляционного ожидания. При этом отдельные тарифы могут быть выше, другие – ниже, но, проще говоря, чтобы человек платил усреднённо, в рамках инфляционных процессов. И это правило должно соблюдаться неукоснительно.
Ну а что касается отдельных категорий граждан, то они у нас до сих пор имеют льготное тарифное образование и платят до сих пор по льготному тарифу, чего на самом деле в большинстве государств просто не существует.
А.Третьяков: Добрый вечер.
Д.Медведев: Добрый.
А.Третьяков: Дмитрий Анатольевич, по территории нашей области проходят сразу несколько ниток магистральных газопроводов, по которым российский газ идёт в Европу, у нас же берёт своё начало и «Норд стрим». В то же самое время по темпам газификации Вологодчина отстаёт от Юга и Центра России.
Конструкция европейской ПРО в значительной мере навязана Соединёнными Штатами Америки, поэтому по ЕвроПРО нам нужно договариваться прежде всего с американцами и Североатлантическим альянсом.
На Ваш взгляд, нельзя ли уделить больше внимания этому вопросу как в масштабах всего Европейского Севера, так и Вологодской области в частности? Ведь в этом случае преимущество получает как население, так и региональная экономика.
Д.Медведев: В «Газпроме» я долго был в качестве председателя совета директоров. Мне очень отрадно, что этот процесс, процесс газификации, начался не без моего скромного участия, потому что мы в какой‑то момент поняли, что у «Газпрома» есть достаточные деньги, чтобы заняться этой функцией. Подчёркиваю, это социальная функция, это же не бизнес. И «Газпром» ежегодно планирует довольно значительные объёмы на это и договорился с регионами, что регионы отвечают за внутрипоселковые сети, а магистральные трубопроводы (сети более высокого давления) строятся «Газпромом». Поэтому сделано очень немало за последние годы.
Я согласен, на Севере, наверное, всё ещё не так хорошо, как например, на Юге: там действительно уровень газификации выше, – но и здесь всё происходит неплохо. Насколько я знаю, в Вологде в этом году объём финансирования по этой программе достаточно приличный, он был увеличен в 2,5 раза – по‑моему, до 250 миллионов. И за счёт этого увеличения, по‑моему, порядка 60 или 70 тысяч жителей области дополнительно к запланированному получат газ. Мы доведём всё до конца, можете не сомневаться. Но на это какое‑то время потребуется.
А.Третьяков: Спасибо.
М.Лысаковская: Добрый вечер! Замечательно, что было продлено действие Федерального фонда содействия реформированию ЖКХ. Однако возникает вопрос: если регионы самостоятельно будут образовывать аналогичные фонды, могут ли они рассчитывать на поддержку федерального бюджета? Если да, то на каких условиях?
Д.Медведев: Знаете что, мне кажется, что мы должны ценить наши регионы. Я сейчас специально затеял, по сути, реформу межбюджетных отношений. Но, если мы говорим – создавайте региональные фонды, а потом ещё говорим – мы вас будем поддерживать, зачем им тогда их создавать? Давайте тогда всё финансировать из большого фонда – Фонда содействия реформированию ЖКХ. Идея в том, чтобы регионы сами эти фонды создавали и сами их расходовали так, как считают правильным.
Но другой вопрос, что у регионов должны быть на это деньги. И поэтому та перенастройка межбюджетных отношений, которая, я надеюсь, всё‑таки состоится, должна регионам в этом помочь. А в целом этот механизм должен выглядеть так: большой Фонд содействия реформированию ЖКХ (который, как Вы правильно сказали, себя неплохо зарекомендовал и который в соответствии с моими указаниями будет действовать до 2015 года – надо сейчас определить источники для того, чтобы финансировать его деятельность) и региональные фонды. Там, где регионы к этому готовы, пусть создают эти региональные фонды.
Ю.Красавин: Вопрос у меня будет по градостроительству. Великий Новгород – город очень старый, мы перешагнули рубеж 1150 лет, у нас очень богатый культурный слой, в нём археологи каждый год что‑то находят: берестяные грамоты, другие артефакты, но это одна сторона.
Д.Медведев: Это и плюс, и минус.
Ю.Красавин: Да, и плюс, и минус.
Медицина –.очень важная, тонкая сфера. Я подписал закон об основах оказания медицинской помощи. Сколько бы его ни критиковали, этот закон нужный, потому что мы должны иметь современное законодательство.
Д.Медведев: По понятным причинам.
Ю.Красавин: Но дело в том, что «Новый город», Новгород, хотел бы и сегодня тоже развиваться, нужно строить жильё, другие объекты соцкультбыта. Но – как ни участок, так ему нужно специальное разрешение, а это и затягивание по времени, это удорожание строительства и так далее. Поэтому вопрос такой: как Вы видите эту ситуацию, что тут надо подвинуть, чтобы её улучшить, чтобы такие города, как Великий Новгород, которые претендуют на то, чтобы быть и туристическими центрами, радовали и стариной, и новизной?
Д.Медведев: Мне бы, конечно, хотелось, чтобы Великий Новгород был великим, старым новым городом. Что для этого нужно? Нужна разумная градостроительная политика. То, что Вы говорите, действительно вроде бы и хорошо, что город такой уникальный; с другой стороны, куда ни сунься – либо строить нельзя, либо что‑то находят, а всё это превращается в бесконечные согласования (это Вы имеете в виду, насколько я понимаю), которые идут месяцами. Нужна разумная градостроительная политика, чтобы сам город утвердил новые градостроительные подходы, было новое комплексное градостроительное планирование и районирование. И в этом случае всё‑таки, я считаю, можно просто отделить историческую часть, которую, наверное, не надо трогать, просто чтобы город был интересным, привлекательным для туристов и комфортным для горожан, и те места, где нужно строить, – и строить, как можно быстрее.
У нас ведь в чём беда? Я когда‑то когда в Правительстве этим начал заниматься: у нас, наверное, лет 15 с момента распада Советского Союза всё это было пущено на самотёк. Денег нет, власть меняется, ещё что‑то происходит, и всё застраивали абы как. Где‑то рядом с памятниками возникли какие‑то страшные коробки, просто изменился архитектурный ландшафт, причём это везде. Это и Великий Новгород, и совсем маленькие города, и, извините, Москва. Москвичи, которые внимательно следят за ситуацией в городе, считают, что старая Москва исчезла. Почему? Да потому что не было полноценной градостроительной политики. Где хотели, там и тыкали всё, что хочется. Москва стала другой, она красивая по‑своему, но она другая. Вот это ключ к решению.
М.Козлов: Дмитрий Анатольевич, Вы слывёте продвинутым пользователем передовых технологий.
Д.Медведев: Ну, это я только слыву – на самом деле я ретроград и консерватор.
М.Козлов: Цифровое телевидение – одна из Ваших идей. Скажите, задуманное осуществится? Если, да, то когда, в частности, это будет осуществлено в регионах Северо-Запада?
Спасибо большое.
Д.Медведев: Спасибо. Никаких сомнений нет. Всё осуществится, и не потому, что я продвинутый пользователь, а потому, что без этого страна не может развиваться, что бы там ни говорили. У нас будет цифровое телевидение, и я рад тому, что я в какой‑то момент вынужден был толкнуть некоторых своих коллег для того, чтобы они окончательно приняли программу по созданию цифрового телевидения в масштабах страны. Мы понимаем все его преимущества, особенно в масштабах самого большого на планете государства. Нам нужно это делать быстро, нам нужно это делать с учётом наших географических проблем, нам нужно решить целый ряд социальных задач, но к 2015 году у нас должно быть цифровое телевидение, чтобы не образовался так называемый цифровой разрыв между отдельными территориями. И к 2015 году у нас по всей стране наши люди должны смотреть не один-два канала, а 8–9 каналов в первом мультиплексе, как его называют, или первом этом наборе, потом совсем быстро ещё 8–9. И, в общем, я считаю, что через пять-шесть лет у каждого российского гражданина, любого гражданина, находящегося в том числе в самой глухой деревне, должно быть 20–25 каналов.
У нас осталось общее правило: медицинская помощь является абсолютно бесплатной, и она оказывается в рамках медицинского стандарта. Но нужно упорядочивать и платную медицину. Она есть, она должна быть легальной.
М.Козлов: На Чукотке?
Д.Медведев: Везде абсолютно. И на это есть специально запланированные средства и специально принятая концепция. Всё будет сделано. И Северо-Запад здесь не исключение. У вас всё начнётся в ближайшие год-два. То есть это перспектива 2012 года.
А.Руднев: Газета «Нарьяна вындер», Ненецкий автономный округ, город Нарьян-Мар, в котором Вы недавно побывали.
Д.Медведев: Да, это точно.
А.Руднев: Первым из правителей страны с Древней Руси.
Д.Медведев: Как говорят в народе, даст Бог – не последний.
А.Руднев: Дай Бог, не последний.
Мой вопрос будет касаться транспортной проблемы – речного транспорта. Испокон веков на Руси главными транспортными артериями были реки. Что сейчас у нас происходит: та же Печора мелеет, засоряется, и уже невозможно грузы перевозить. Доходит до того, что в некоторых сёлах тормозится строительство из‑за того, что просто не подвезти стройматериалы. Это на главной реке, Печоре, а сколько их на Севере, этих рек. Не пора ли государству на проблему внимание обратить?
Д.Медведев: Не скрою, на это мы, конечно, уже давно обратили внимание. Вопрос в эффективности политики и в достаточности финансирования.
Реки мелеют. Речь идёт не только о Печоре, это очень важная река, но речь идёт о большом количестве рек. Они заиливаются, они становятся более грязными. Это и экологическая проблема, и судоходная проблема.
Буквально несколько месяцев назад, в августе месяце, по‑моему, это было, я проводил совещание в Астрахани, где говорил о ситуации на Волге, и дал поручение – не применительно к Волге, а в целом по стране – рассмотреть вопрос о закупке оборудования для проведения дноуглубительных работ. Мы раньше это оборудование покупали, какое‑то делали сами. Сейчас, к сожалению, оно пришло в негодность. Нужно обязательно просто чистить русло. Иначе будет экологическая катастрофа, и невозможно будет пользоваться средствами транспорта.
Кроме того, мы приняли недавно целый ряд законов, который создаёт льготы для судовладельцев, которые приобретают российские суда. И тем самым мы стимулируем развитие строительства этих судов на наших верфях. Они касаются и уплаты налогов на имущество и некоторых других налогов. Поэтому грамотная налоговая политика и проведение регламентных работ по углублению дна, по приведению в порядок экологии на наших реках. Будем этим заниматься.
Никто не собирается увеличивать трудовую неделю, даже если это хочется отдельным предпринимателям.
Н.Прыгина: Дмитрий Анатольевич, у меня тоже вопрос дорожный.
В Псковской области проходят две довольно крупные федеральные трассы. Это Москва – Рига и Санкт-Петербург – Киев. И на всём протяжении множество различных населённых пунктов: деревни, сёла.
Можно ли каким‑то образом профинансировать решение вопроса безопасности дорожного движения на этих трассах, элементарно установить освещение, разметку дорожную сделать? Спасибо.
Д.Медведев: Вопрос понятный, и ответ на него будет достаточно очевидный тоже, я думаю, для Вас. Естественно, можно и нужно. Вопрос заключается в том, как быстро и за счёт каких источников. К сожалению, за последние годы (я не буду обманывать никого) мы из‑за кризиса вынуждены были порезать программу по дорогам, так получилось. Это не значит, что это вечное состояние. Мы будем по возможности восстанавливать объёмы дорожного строительства. Но применительно к тем трассам, о которых Вы говорите, насколько я знаю, в принципе существует даже на сегодняшний день целый ряд подпрограмм и решений, связанных (на отдельных участках, подчёркиваю, не везде) и со строительством ограждений, необходимых для того, чтобы просто машины себя чувствовали комфортно, и, с другой стороны, пешеходы не страдали в ходе передвижения по дорогам.
Второй момент – освещение. Целый ряд участков должен быть освещён по программе. Я, честно говоря, сейчас не могу сказать конкретные названия, но это есть. И потихонечку, но мы будем обязательно заниматься и реконструкцией этих федеральных трасс, и созданием более комфортных и безопасных условий для движения как пешеходов, так и автомобилей.
Е.Белкина: Дмитрий Анатольевич, «старые песни о главном». Мы, наверное, единственные остались мазутозависимыми в стране.
Д.Медведев: Не единственные, но одни из немногих.
Е.Белкина: Напрямую на 100 процентов зависим от цены на топливо, которая каждый год растёт. Получаются дыры в бюджете. Есть в области, конечно, программа ухода от мазутозависимости, но один в поле не воин. И насколько государство может помочь Крайнему Северу в решении этой проблемы?
Д.Медведев: Конечно, мы эту проблему будем решать. Я не скрою, неоднократно обсуждал её с руководством области. Действительно, зависимость очень большая, а топливо очень неудобное и очень дорогое. И по‑хозяйски всё‑таки вложить деньги в альтернативные источники. Какие? Прежде всего, конечно, это тот же самый газ, о котором мы говорим. На северах, конечно, это всё труднее, но тем не менее нужно это обязательно делать. И мы будем вкладывать деньги в доставку другого топлива, в том числе газа, в Мурманскую область.
Тарифы действительно растут, но здесь обязанность государства заключается в том, чтобы регулировать эти тарифы в рамках инфляции.
Уверен, что от мазутозависимости можно уйти. Но что нужно делать, на мой взгляд, сейчас? Нужно действовать, может, даже по чуть-чуть, но неуклонно. Потому что когда начинаешь смотреть на проблему, иногда волосы дыбом встают, думаешь: господи, ну здесь такие огромные деньги, давайте пока это сдвинем на две тысячи двадцать какой‑нибудь год. А потом начинаешь понимать, что это всё время сдвигается, и тогда никогда никто за неё не возьмётся. У нас очень сложная страна, у нас огромные расстояния, у нас гигантские затраты. У нас люди живут на Севере, за счёт этого даже, вы сами знаете, обогрев тех же самых помещений нам стоит гораздо больше, чем в других странах. Что бы там ни говорили, но в этом смысле жизнь у нас и дороже, и сложнее.
Так вот для того, чтобы такие задачи решать, надо просто двигаться небольшими такими, но вполне значимыми этапами. Просто выдавливать эту мазутозависимость каждый год, вводить новые мощности. В принципе, такие решения есть. Только нужно потихонечку начинать их реализовывать. Но в них должны принимать участие все стороны: и федеральные ведомства, и «Газпром», и, естественно, регион, и, по мере возможности, муниципалитеты. Граждане – в самую последнюю очередь, потому что у них денег на это нет. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше, потому что даже у тех же самых котельных, которые работают на газе, принципиально другая энергоэффективность, чем на мазуте. Мало того, что его доставлять надо и мы зависим от цены на мазут, так ещё и всё это страшно дорого в эксплуатации. А у газовых котельных другой КПД, у них вообще всё другое.
В.Гнездова: Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич.
Я в поддержку сельского хозяйства.
Д.Медведев: Я тоже.
В.Гнездова: У нас на Севере хорошо произрастает картофель.
Д.Медведев: Знаем.
В.Гнездова: Выращиванием его занимаются не только селяне сами, но и хозяйства. И выращенный картофель у нас считается экологически чистым, потому что у нас нет колорадского жука, которого надо травить. Поэтому земля у нас не отравлена.
Предложение такое. Если у нас Черноземье является хлебной житницей страны, не сделать ли нам Север поставщиком экологически чистого картофеля?
И у меня такой вопрос: почему нет специальных программ в поддержку сельского хозяйства в экологически чистых территориях?
Д.Медведев: Сначала по поводу экологически чистых территорий и специальных программ.
У нас будет цифровое телевидение, я вынужден был толкнуть некоторых своих коллег, чтобы они приняли программу по созданию цифрового телевидения в масштабах страны.
Действительно, какой‑то универсальной, глобальной программы у нас нет. Но это не запрещает или не предотвращает возможность создания такой программы на региональном уровне и обращение с предложением, допустим, о софинансировании в Минсельхоз. То есть если сами регионы считают (в данном случае Архангельская область), что программа поддержки экологически чистых продуктов заслуживает внимания, то можно её подготовить на региональном уровне и уже обратиться в Минсельхоз за софинансированием, за использованием льготных кредитов. Это уже решение самого региона. Но оно должно быть просчитанным.
Если говорить о картофеле, действительно картофель хорошо растёт у нас, тут, на Севере, в то же время он чистый и без всяких проблем, но не следует забывать про экономику. Здесь нужно просто посчитать, насколько будет эта программа эффективна, потому что, напомню, картофель у нас выращивается помимо крупных хозяйств ещё и в личных подсобных хозяйствах. И на Севере это любимый вид спорта.
В.Гнездова: И проблема сбыта у нас.
Д.Медведев: Да, но я даже говорю не про сбыт, а про то, что, в принципе, значительная часть людей, живущих и в Архангельской области, и здесь, в Карелии, и в Ленинградской области, да и в других, естественно, регионах тоже, выращивают картошку. И сами себя обеспечивают, несмотря на то что всё есть в магазинах, но вот нравится нашим людям это делать.
Поэтому здесь надо считать, насколько эффективным будет этот вид бизнеса, плюс часть картофеля, конечно, мы закупаем за границей. Это тоже влияет на ситуацию на рынке. Поэтому то, о чём Вы сказали, сбыт надо просчитать, чтобы, если эту программу развивать, не оказалось, что она окажется экономически нерентабельной.
Ну а сама по себе идея такого аграрного кластера в экономике северных регионов мне кажется очень важной. Помимо картофеля я бы всё‑таки обратил внимание на животноводство. Здесь‑то у нас всё нормально. Мы чего только не делаем сейчас – и по мясу птицы себя обеспечиваем абсолютно блестящим образом. Практически во всех регионах, здесь присутствующих, есть новые птицефабрики, которые на 90, даже на 100 процентов покрывают потребности региона и даже имеют межрегиональное значение. По свинине тоже всё очень неплохо развивается.
Гораздо сложнее с крупным рогатым скотом, но тем не менее и здесь тоже нужно строить новые комплексы. Их, кстати, можно делать везде, потому что новые методики, так называемое беспривязное содержание стада, открытые комплексы, в общем (для меня это было очень удивительным), позволяют содержать животных почти на открытом воздухе. В нашем понимании все эти коровники, кстати, которые мы ещё в студенческие годы строили, ездили по территории Северо-Запада, – это здания вот с такими стенами, чтобы коровы не замёрзли. Мне казалось, что так и должно быть. Оказалось – нет. Оказалось, что вовсе не обязательно, чтобы было так. Достаточно лёгких конструкций, там, наоборот, всё проветривается, животные меньше болеют, специальные средства обогрева – и продуктивность, особенно молочного стада, становится выше. Это я увлёкся просто. Мне сельское хозяйство нравится, поэтому я об этом рассказываю с удовольствием.
Коллеги, что ещё хочется спросить?
Через пять-шесть лет у каждого российского гражданина, любого гражданина, находящегося в том числе в самой глухой деревне, должно быть 20–25 каналов.
И.Свердлов: Можно ещё один вопрос?
Д.Медведев: Можно. Пожалуйста.
И.Свердлов: Он, наверное, на одну из любых Ваших тем – это модернизация, а точнее, об одном из аспектов модернизации. Думаю, что этот вопрос волнует всех здесь сидящих. Это развитие средств массовой информации.
Думаю, что для Вас не секрет, и уж тем более не секрет для коллег, что в регионах, особенно в регионах (в отличие от Москвы), развития средств массовой информации сегодня не происходит. Бизнес не вкладывает в новые большие проекты, а государство почти не создаёт новых.
Д.Медведев: Новых чего, СМИ?
И.Свердлов: Да.
Д.Медведев: А надо? Мне кажется, нет.
И.Свердлов: Вы знаете, глядя на Петербург, ясно, что вокруг очень много коллег сегодня находится без работы, и в целом журналисты сейчас живут не шикарно. И хотелось бы спросить: когда Вы, скорее всего, с высокой вероятностью возглавите Правительство России, что Вы планируете предпринять для того, чтобы средства массовой информации, особенно в регионах, всё‑таки развивались: как печатные, электронные, так и интернет?
Д.Медведев: Коллеги, я понимаю, что это корпоративный вопрос, он, наверное, важен для всех присутствующих и для большого количества других СМИ. Понимаете, я всё‑таки считаю, что государственное внимание, конечно, к СМИ должно быть обязательно: и к региональным СМИ, и к федеральным, хотя нынешнюю власть постоянно упрекают за то, что мы, мягко говоря, избыточно опекаем некоторые СМИ, большое количество государственных СМИ и чуть ли не определяем информационную повестку дня, вмешиваемся в их деятельность. Это всё на самом деле не совсем так.
Хотя, с другой стороны, я об этом говорил откровенно абсолютно год назад, по‑моему, что, например, в региональных СМИ есть одна проблема, в региональных государственных СМИ, – всё‑таки их поддерживают, с одной стороны, за счёт бюджета, но, с другой стороны, они очень часто превращаются в площадки для того, чтобы региональные руководители просто продвигали какие‑то свои идеи, проекты, что, наверное, неплохо. Но задача СМИ всё‑таки немножко в другом заключается – в том, чтобы давать полноценную картину дня.
Мы приняли целый ряд законов, который создаёт льготы для судовладельцев, приобретающих российские суда. И тем самым мы стимулируем развитие строительства этих судов на наших верфях.
Поэтому я не считаю, что задача создания новых государственных СМИ для нашей страны является актуальной. Вот это уж точно нет, у нас и так государственных СМИ много, и нам, что называется, дай бог их сохранить, а ещё лучше – сделать из них негосударственные, где это возможно, конечно, частные СМИ. Потому что если они будут частные, у них будет постоянный источник дохода. Но нельзя, конечно, впадать в другую крайность и сказать: «Они раньше были государственные, давайте всех в свободное плавание, всех продадим». Конечно, значительная часть СМИ после этого закроется. Это и есть государственная политика – кого‑то поддерживать, в том числе материально, а кому‑то давать развиваться. Это прежде всего, конечно, касается газет.
Если говорить о телевизионных каналах, тут уж пусть сами регионы решают. Я вообще не уверен, что во всех регионах обязательно должно быть государственное телевидение. Может быть, где‑то это нужно. Но у нас есть ВГТРК, которая охватывает все регионы, и там есть региональный компонент. Нравится – вещайте.
Если говорить об интернете – участие государственных структур в интернете вообще, на мой взгляд, должно носить ограниченный характер. Могут быть какие‑то государственные сайты, но они прежде всего должны касаться оказания государственных услуг и рассказывать о деятельности государственных структур. А просто заниматься информационной политикой в интернет-среде для государства – вещь бесперспективная, потому что она слишком сложная, необъятная, да и, наверное, у государства другая миссия.
На будущее поддержка должна быть адресная и эффективная. Вот так, мне кажется, это должно быть.
Вопрос: Дмитрий Анатольевич, я приехала с Архангельской области, с родины великого учёного Ломоносова. В этот год мы отмечаем юбилей – 300 лет. Хотелось бы подарить небольшой подарок.