Вопрос: С этим саммитом ряд финансовых экспертов связывали большие ожидания, нежели со встречей «двадцатки» в Вашингтоне. Оправдались ли эти ожидания, и если да, то в каких вопросах удалось продвинуться дальше?
Д.Медведев: Вы знаете, я ещё некоторое время назад вообще ничего не ожидал от «двадцатки» в Вашингтоне. И самой «двадцатки» не ожидал. Такое оформление или встреча в Вашингтоне казались абсолютно невозможными. Но это произошло, и надо признаться, что тот документ, который был подготовлен в Вашингтоне, оправдал надежды практически всех делегаций. Это не значит, что он идеальный или что после этого сразу же разрешился кризис, возникла новая конфигурация финансовых отношений в мире. Но он всеобъемлющий. Там именно те проблемы, те предложения, которые, в общем, были подготовлены самыми разными странами. В этом смысле я бы не противопоставлял Вашингтон Лиме.
Другой вопрос, что здесь иной формат общения, здесь страны, которые входят в форум АТЭС (правда, из них половина – это участники «двадцатки» крупнейших экономик). Но тем не менее региональный срез здесь виден более отчётливо. И я бы считал, что тот саммит, который был здесь, тот форум, который состоялся в Лиме, всё‑таки является продолжением Вашингтона, его конкретизацией по каким‑то вопросам. Но, может быть, самый главный вывод заключается в том, что не возникло чего‑то альтернативного. Всё‑таки мы все согласились с тем, что основные пути выхода из финансового кризиса, которые были намечены в Вашингтоне, являются правильными. И это сквозило или напрямую звучало в выступлениях практически всех лидеров, которые приехали на АТЭС. Так что, на мой взгляд, это продолжение разговора о путях преодоления финансового кризиса – но не только, – который был начат в Вашингтоне совсем недавно.
Вопрос: Будет ли Россия следовать рекомендациям АТЭС о прекращении как минимум на год протекционистской политики, и как это будет согласовано с объявленными мерами по поддержке отечественного производителя, в частности автомобильной промышленности?
Д.Медведев: Это тонкий вопрос. У меня до сих пор в кармане лежит листок бумаги, который я привез из Вашингтона. Здесь четыре пункта. Последний как раз посвящён rejection of protectionism [отказ от протекционизма – англ.]. Почему я об этом говорю? Потому что где заканчивается отказ от протекционизма и начинается защита собственных производителей – это вопрос вкуса и меры, достаточности в той или иной ситуации, потому что все государства сегодня сходятся в том, что мы должны отказаться от такого тупого протекционизма, который бы наносил ущерб мировой экономике и мировой финансовой системе. В то же время ни одно государство, ни один лидер государства никогда не возьмёт на себя смелость сказать, что он не будет заниматься защитой собственного производителя, собственного реального сектора.
Что касается отношений с новой администрацией [США], я надеюсь, что это будут конструктивные, партнёрские отношения, – мне бы этого хотелось. И тот разговор, который у меня был с избранным Президентом, позволяет ожидать такого же подхода с американской стороны.
Поэтому меры по защите собственного производителя, собственного производства, промышленности, реального сектора должны быть разумны и достаточны. Но какие – это будет решать каждое государство по‑своему. Поэтому я не думаю, что здесь нужно видеть какое‑то противоречие. Я думаю, что просто это нужно будет определять в зависимости от конкретной ситуации на рынке того или иного государства. И мы будем исходить из этого. Потому что мы, с одной стороны, взяли на себя обязательства не заниматься протекционизмом в том исполнении, о котором я только что сказал. Но, конечно, мы будем принимать меры, которые позволят сохранить наш реальный сектор, помочь ему и в предоставлении дополнительных кредитов, и какими‑то другими мерами, которые могут быть оправданы.
Вопрос: Как отнеслись на саммите АТЭС к Вашим предложениям по реформированию мировых финансовых структур включая МВФ?
И второй вопрос: когда будет нефть продаваться за рубли?
Д.Медведев: В каких странах? В некоторых странах, я думаю, никогда не перейдут на рубли: у них свои валюты есть. Если говорить серьёзно, то, отвечая на вторую часть Вашего вопроса, я считаю, что у нас есть все шансы начать торговлю нефтью за рубли с нашими ближайшими соседями, с теми государствами, которые уже приобретают наши ресурсы. Кстати, сегодня во время встречи с Председателем КНР Ху Цзиньтао мы как раз говорили о возможности осуществления торговых операций за национальные валюты, то есть с использованием в качестве платёжного средства рубля и юаня.
Такие же темы мы обсуждаем и с другими лидерами. В тех случаях, когда, такая готовность есть, когда экономики к этому готовы, я считаю, что это очень перспективно. Что же касается собственно торговли за рубли, то это вопрос организации биржевой торговли, это вопрос организации продаж. В принципе, для этого у нас есть сегодня всё, включая нормативную базу. И, конечно, чем скорее мы начнём, тем реальнее станут наши планы превращения рубля в одну из региональных резервных валют. Поэтому с этим точно не стоит ждать. Я в своём Послании, которое недавно произносил, как раз обратил на это внимание Правительства, если Вы помните.
А что касается системы финансовых институтов, то она, конечно, не идеальна. Но ситуация такова, что все сходятся на том, что определённое количество наиболее важных финансовых международных институтов должно остаться, в том числе и Международный валютный фонд, безусловно. Но, с другой стороны, большинство государств – по сути, все государства – исходит из того, что сегодня Международный валютный фонд всё‑таки не играет той роли, которую он должен был бы играть для предотвращения финансового кризиса. И вот как раз в наших поручениях и в том плане действий, который мы создали в Вашингтоне, предусмотрена реконфигурация ведущих международных финансовых институтов, в том числе МВФ. Это вопрос предложения. Надеюсь, что к следующей встрече, которая состоится уже весной, встрече «большой двадцатки», такие предложения уже будут сделаны.
Вопрос: Дмитрий Анатольевич, с Джорджем Бушем в Лиме Вы провели последние переговоры. Как вы попрощались, и что будет после Джорджа Буша в российско-американских отношениях?
Д.Медведев: Ну, я, во‑первых, надеюсь, что это была не последняя наша встреча. Я как раз пригласил своего коллегу, Президента Соединенных Штатов Джорджа Буша, приехать в Россию и по окончании его президентских полномочий. Ему эта идея понравилась, ему нравится в России.
Что касается самих переговоров и тональности, Вы знаете, мы, по сути, в рафинированной форме об этом сказали с ним, когда стояли перед встречей рядом с нашими флагами. И он, и я сказали, что у нас есть темы, по которым мы расходимся, но в целом работа, которая была проведена за эти годы, вне всякого сомнения, достойна хорошей оценки,потому что всё‑таки удалось достичь многих позитивных вещей. Собственно, то, чем мы занимались: и до меня занимался Президент Владимир Путин, и в последние несколько месяцев мы занимались, – было отражено в сочинской Декларации, которая в этом году была создана. Поэтому я считаю, что позитива было больше, несмотря на довольно сложные вопросы, которые, особенно в последнее время, появились в наших отношениях. Я имею в виду и оценку ситуации вокруг грузинского вторжения в Южную Осетию, и оценку ситуации по Украине и по некоторым другим странам. Но это, видимо, было неизбежно – во всяком случае, с учётом позиции действующей администрации США.
Что же касается отношений с новой администрацией [США], я об этом довольно подробно говорил, будучи в Америке. Я надеюсь, что это будут конструктивные, партнёрские отношения, – мне бы этого хотелось. И тот разговор, который у меня был с избранным Президентом, позволяет ожидать такого же подхода с американской стороны.
Вопрос: Дмитрий Анатольевич, при встрече, которая состоится с новым Президентом США, Вам удастся убедить его отказаться от размещения элементов американской ПРО в Европе? Какие шансы? И какие шансы отказа от размещения ракет «Искандер» в Калининградской области?
Д.Медведев: Я же сказал об этом предельно откровенно, что нам не хочется ничего размещать. Это ответная мера, и всё будет зависеть от позиции наших американских партнёров. На мой взгляд, шансы есть. Потому что если позиция нынешней администрации по этому вопросу выглядит предельно негибко (вот мы решили, мы всё поставим, а там – хоть трава не расти), то позиция избранного Президента выглядит более аккуратно. Во всяком случае, то, что после контактов, которые состоялись у него с польским Президентом, впоследствии, как Вы обратили внимание, последовало опровержение – мы этот вопрос не закрывали и точку не поставили, – свидетельствует хотя бы о том, что наши американские партнёры, будущие партнёры, об этом думают, и у них нет раз и навсегда заготовленного шаблона для решения этой проблемы. А раз так – значит, возможен диалог, возможно изменение позиции и в конечном счёте – отказ. Посмотрим, поживём – увидим.
Вопрос: Латинская Америка долгое время, в том числе и сейчас, считается зоной влияния Соединённых Штатов. В каком ключе можно рассматривать Ваш визит сюда?
Д.Медведев: Наверное, в том ключе, о котором я говорил летом этого года, когда назвал пять принципов российской внешней политики. Одним из принципов, если Вы помните, я называл принцип желания развивать отношения с государствами, с которыми бы мы хотели, чтобы нас связывали привилегированные отношения: это и государства СНГ, и государства Латинской Америки, со многими из которых у нас были в советский период довольно мощные, серьёзные отношения. Сейчас настала пора восстановить эти отношения. Перу – это тоже государство, с которым мы бы хотели особых, привилегированных отношений.
Во время встречи в Совете [по международным отношениям], которая проходила в Вашингтоне, я сказал, что мы не против того, чтобы иметь привилегированные отношения и с Соединёнными Штатами Америки.
Вопрос: Дмитрий Анатольевич, во время встречи с Алексеем Миллером Вы сказали, что надо принять все меры: юридические, и правовые, и административные, – чтобы заставить Украину выплатить долг. Что означает «административные»?
Д.Медведев: Я не отделяю административные от правовых. У меня юридическое мышление. Поэтому это меры в рамках административных полномочий, административного права. Это те меры, которые может совершить сам «Газпром» как основной поставщик и Правительство Российской Федерации. Вот это административные меры. А когда я говорил о правовых мерах, то имел в виду в том числе и судебные, в рамках тех гражданско-правовых отношений, которые существуют между двумя компаниями: которая поставляет газ, «Газпромом», и приобретателем газа, – ну и соответственно использование возможности судебных процедур. Вот, собственно, что я имел в виду.
Вопрос: Значит, ждать нового резкого охлаждения российско-украинских отношений перед Новым годом не надо?
Д.Медведев: Это будет зависеть от настроя наших уважаемых украинских партнёров. Мне бы хотелось, чтобы мы этот Новый год встретили спокойно. Во всяком случае, для этого есть все предпосылки. Нужно только деньги нам вернуть, и тогда настроение перед Новым годом у всех будет хорошее.
Вопрос: Страны АТЭС декларируют организацию региональной борьбы с коррупцией. Как Россия будет координировать свои антикоррупционные действия со стратегиями стран АТЭС?
Д.Медведев: Это, на мой взгляд, такое направление сотрудничества, которое прямо вытекает из регионального формата этой организации, этого форума. У нас действительно есть проблемы, которые нас не только разъединяют, но и объединяют. И одна из проблем – это борьба с коррупцией, с преступностью. В этом смысле я считаю, что мы можем приложить все усилия для создания довольно эффективных инструментов. Я имею в виду и обмен информацией в необходимых случаях, и взаимную выдачу преступников, которые находятся в розыске или подлежат выдаче, заключение соответствующих соглашений о поиске и выдаче таких людей, ну и все другие правовые возможности, которые существуют в странах. Это как раз важно, и мы можем это сделать на двусторонней основе или даже на многосторонней основе, если об этом удастся договориться вот на таких больших площадках, как АТЭС.
Спасибо.